Угодный Солнцу - Страница 1

Михаил Емцев, Еремей Парнов

Угодный Солнцу

Фрэнк остановился перед солидной, обитой черной кожей дверью. Скромная и строгая медная табличка с надписью "Дж.Э.Хьюз, директор газеты "Дейли экспресс" потемнела от времени. Фрэнк взглянул на часы - было без трех минут десять.

Шеф назначил ему ровно в десять, и Фрэнк сел в кожаное кресло:

- Ладно, посижу три минуты в приемной.

Фрэнк, или Френсис О'Нинли, был заместителем заведующего отделом науки. В редакции Фрэнка считали чудаком, но относились к нему с уважением. Для него не существовало другой сенсации, кроме научной. Он готов был отвести целую полосу статье об исследовании свойств ДНК или сообщению об открытии антигиперона. За свою десятилетнюю работу в газете Фрэнк встречался со многими крупными учеными. Среди них были и молодые физики, только вчера ставшие академиками, и убеленные сединами нобелевские лауреаты. Но каждый раз, когда ему предстояла встреча с человеком науки, Фрэнка охватывало чувство благоговейной робости и радостного ожидания.

Фрэнк успевал следить буквально за всем, будь то загадки микромира или парадоксы пространства-времени, проекты изменения климата Земли или тайны генетики. К тому же он был хороший популяризатор. Он не размазывал материал, как манную кашу по тарелке, не обливал его малиновым сиропчиком. Он ненавидел вульгаризаторство и не терпел трескучего дилетантизма научных терминов. Художественный образ, контакт с читателем и вера, что именно его статья самая важная на всех тридцати двух полосах газеты, - это было главное оружие Фрэнка.

Но все же многие считали его чудаком. Когда русский космонавт впервые в истории успешно слетал в космос, Фрэнк был в Москве. Другие газеты печатали интервью с героем, его биографию, портреты жены и матери, подробно описывали внешность и застенчивую улыбку.

Но Фрэнк слал в "Дейли экспресс" телефонограммы о значении полета для будущего, о замечательной точности отделения ступеней ракеты, о телеметрической аппаратуре.

Шеф метал молнии.

Но, как ни странно, "Дейли экспресс" раскупали, и очень быстро. Ведь в эти дни все газеты были похожи одна на другую: те же портреты, те же статьи, и только материалы Фрэнка давали читателю новые подробности, которых он так жаждал.

Шеф посмеивался и сосал леденцы.

- Вот тебе и чудак, - говорили коллеги и многозначительно поджимали губы.

Фрэнк взглянул на часы, поднялся и отворил дверь.

- О! Фрэнк, дружище, я уже жду вас. Садитесь, пожалуйста.

Этот розовощекий и абсолютно лысый толстяк похож на огромного младенца, - такое сравнение всякий раз приходило Фрэнку на ум, когда он сидел в кабинете шефа.

- Не хотите ли? - Хьюз протянул Фрэнку раскрытую жестянку леденцов.

- Благодарю вас, сэр, - Фрэнк осторожно подхватил янтарную, чуть липнувшую к пальцам рыбку и отправил ее в рот. Хьюз засунул себе в пасть целую пригоршню.

- Я жду от вас сенсации, Фрэнк, настоящей сенсации. Может быть, вы догадываетесь, какой?

- У меня как раз есть превосходный материал о докторе Мадаваре. Он...

- Кто это такой?

- Биолог, сэр. Нобелевский лауреат.

- Не пойдет. Это не сенсация. Мне нужно что-нибудь такое, - Хьюз попытался щелкнуть своими пухлыми, как розовые сосиски, пальцами, - ну как бы это вам сказать... Нужно, чтобы газета вышла минимум тройным тиражом!

- Совсем недавно так оно и было.

- Вы совершенно правы, но этим я обязан русскому летчику, а теперь я хочу быть обязанным своему сотруднику, - по лицу Хьюза поплыли жирные складки.

Фрэнк ответил ему холодной вежливой улыбкой.

Хьюз встал и, смешно переваливаясь на коротких ножках, прошел через весь кабинет к географической карте.

- Меня осенила идея, Фрэнк. В свое время "Нью-Йорк Геральд" отправила Стенли в дебри Африки. Газета утроила тираж, а Бельгия получила Конго. Недавно "Дейли Мейл" послала Ралфа Иззарда искать снежного человека. Они пощелкали фотоаппаратами над коммунистическим Китаем, йети они, конечно, не нашли, но газета выходила удвоенным тиражом.

- Кроме того, они дали возможность заработать ребятам из сатирических журналов, сэр.

- Да, да, Фрэнк, именно так. Но, с вашего позволения, я продолжу. Итак... ну, да чего там! Одним словом, Фрэнк, вы поедете в Сахару.

- Куда?

- В Сахару. Сейчас я вам все объясню. Мне не нужно, чтоб вы что-то там открыли. Отнюдь нет. Важно, что вы поедете... Поедете на джипе вдвоем с шофером. Он же - радист. А мы будем с тревогой следить за вашей судьбой, плечи шефа затряслись от смеха, точно застывшее желе.

- Да, но почему именно туда, почему в пустыню?

- Я помню, что вы недавно дали материал о гипотезе одного ученого. Это, кажется, о тектитах?

- Да, сэр.

- Так вот. Он утверждает, что где-то там еще до Адама был космодром или что-то в этом роде. Ну, вы и поедете проверить эту гипотезу. Так?

- Я не знаю, как насчет роста тиража. Но даже если он возрастет, этим вы опять-таки будете обязаны русским. Они много работали над происхождением тектитов.

- Не только. Не только им. Вам также, Фрэнк, ведь мы будем с волнением и тревогой следить за вашей судьбой.

- Вряд ли даже самая лучшая экспедиция сможет подтвердить или опровергнуть это предположение... Вряд ли.

- Этого и не нужно, йети тоже не нашли. Да и поиски Ливингстона были только предлогом.

- Предлогом? К чему?

- Бизнесу, Фрэнк. Будь то новые колонии или престиж газеты. Первое, конечно, важнее.

- Да, но теперь...

- Теперь один уговор. Никаких путевых впечатлений, никакого местного колорита. Материал начнете давать по прибытии в пустыню. Мы договорились с французскими властями (вы поедете через Алжир), что вы и словом не обмолвитесь ни об "ультра", ни о взрывах в Сахаре.

- Моя специальность наука, сэр!

- Атомная бомба тоже наука. Поэтому ни-ни! Только тектиты, только древние находки и всякие сумасбродные предположения.

- Сэр?

- Я шучу, Фрэнк. Материал будет оплачиваться соответственно. После возвращения двухмесячный отпуск. А сейчас идите к Патрику. Он все оформит. Да... когда все будет готово, зайдите попрощаться.

Еще несколько часов назад термометр показывал шестьдесят. Но зашло солнце, и на пустыню опустилась холодная страшная ночь. Ни ветерка, ни звука. Только бесстрастно блистают звезды, отраженные мерайей, - ровной блестящей площадкой, покрытой кристалликами гипса, только прошелестит фаланга или засвистит ящерица.