Угнетатель 2 (СИ) - Страница 6

Разбудил меня звук работающей пушки. Осмотревшись, я был вынужден констатировать, что во сне я не только уполз со стены, но еще и как-то забрался в свою кровать, даже разделся! Эк меня размалинило! Не, сам я до такой глупости бы не додумался, в смысле тратить силы на разоблачение. Выходит, слуги и отнесли, и раздели. А чего там за бабахи, осада что ли? Одеваюсь, иду на стену.

— Дорд, сынок! Ты чего, уже проснулся? Выспался?

— Отец, я бы еще часов пять проспал, да только ты шумишь сильно. Кстати, а чего шумишь?

— Вчера не доделал дело, один требушит устоял, пришлось вот доделывать.

— Убил?

— Убил! Уж не знаю, насколько сильно там всё поломано, но теперь не торчит.

— Батя, вспомни сосну, которую мы по весне уронили одним выстрелом. Что там уцелеть может? Пусть новые везут теперь.

Героями дня были граф со своим артиллерийским расчетом и я с «десятком» диверсантов. Пусть радуются жизни пока, они еще не знают, что завтра станут первыми пластунами-арбалетчиками. Сначала буду учить их ползать, а потом перезаряжаться лёжа. Раз у меня такая команда специфическая, которая поголовно научена и луком владеть, и арбалетом. Про щит-меч молчу, с этим всё стабильно. Жан, бедняжка оруженосец, тоже подвергнется той же экзекуции, раз хочет на диверсии ходить. Но это завтра, а сегодня у меня банные процедуры, перемежающиеся лёгким развратом с личной служанкой.

О! И не забыть предупредить Бэллу и Стеллу, что я и над ними готов поизмываться, вдруг захотят ощутить прелесть начальной военной подготовки. Сестры нашлись, не сами, а посредством слуг, на смотровой площадке донжона, моего любимого места в замке. Они осматривали диспозицию и обсуждали перспективы военного конфликта. Я не удержался, а вместе с ними помечтал о том, как мы весело разгромим агрессора, а потом спляшем на их костях.

Положа руку на сердце, в этот момент я слегка усомнился в правоте концепции о том, что боевые действия лучше вести на вражеской территории. Конкретно в данный момент всё слегка наоборот обстоит, во всяком случае внешне: мы в домике, в тепле и с банно-прачечными процедурами, подкрепляемыми сексуальным обслуживанием, а противник в палатках на ветру, еда на костре, отхожее место за кустами, половая жизнь исключительно с командирами и в очень извращенной форме. Даже удивительно, почему они не заняли опустевшую деревню? Неужели опасаются сгореть заживо ночью или быть уничтоженными по частям? Или боятся, что свои осадные механизмы не уберегут силами часовых? Так и так же без камнемётов остались… А сгореть заживо в крестьянских избах и впрямь легко. Достаточно магу-боевику ночью выйти на пробежку, и всё. А кто у нас сильный огневик, неужто Витор дер Прист? А кто прославился диверсиями во тьме ночной? Точно, его сын и наследник! Так что правильно они делают, что в деревню не зашли, лучше мерзнуть живым в шатре, чем гореть в избе.

— Девочки, вы будете учиться новым приёмам войны, идеально подходящим к вашему основному оружию?

— Когда?

— Да вот прямо завтра, вместе с моими бойцами.

— Мы готовы, да Стелла?

— Готовы-готовы! Что нужно от нас?

— Мужская одежда, которую не жалко пачкать и порвать, которая не стесняет движения.

— А это обязательно?

— Обязательно. Воевать вообще удобнее в мужской одежде. Женская для этого не приспособлена.

— Мы поговорим с мамой.

— Куда уж без неё. И имейте в виду, заниматься придется вместе с моими вояками, они потом обязательно начнут хвастаться, как видели графских дочек, ползающих в грязи.

— Ползать?! В грязи?! Ты с ума сошел?

— Ну нет, значит нет.

— Нет, значит да! Да, Бэлла?

— Да, Стелла!

На следующий день занятия передвижению по-пластунски начались со скандала. Сначала я показал технику, а потом ни мои диверсанты, ни Жан не смогли повторить. Они сначала извивались и корчились на земле как черви-паралитики, а потом начались выкрики типа «Нафига это нужно? Сто лет стоя воевали, еще сто лет также воевать будем! Не по покону!» Тренировку я проводил на стрелковом рубеже напротив мишеней. То есть от места возлежания несостоявшихся пластунов до мишеней было сто шагов. Вся наша гоп-компания ушла к мишеням, а на наше место внезапно пришли сёстры, одетые в неброские мужские костюмчики и камуфляжные накидки.

По моей команде в виде взмаха рукой девушки легли на землю.

— Бойцы, вон там, в сотне шагов лежит противник. Кто его видит?

— Да вроде кто-то есть.

— Сёстры вашей милости, кто ж еще! Видно просто плохо.

— Попасть в них сможете?

— Да кто его знает, может и попадем, может не с первого раза.

— А они в вас?

— Лёжа? Да как лёжа-то стрелять? Из арбалета можно, хоть и не привычно. — мнения бойцов разделились.

И тут я еще раз махнул рукой, разрешая лупить по мишеням. Громкий сдвоенный звук ударил по ушам, тут же рядом с нами щелкнуло по доскам мишеней и в них появились характерные отверстия. Народ в испуге отпрянул от щитов.

— Ваша милость, они ж нас перестреляют! Насмерть убьют, видел я трупы после ваших бабахов!

Ещё одна отмашка, еще один залп по мишениям.

— Если бы среди нас стояли вражеские маги, первым делом удар бы пришелся по ним. И что было бы с магами?

— Да понятно, что, в покойники бы записали.

— Правильно. А если бы так на магов охотились арбалетчики? — помогаю им понять, чего я хочу.

— Ранили бы мы их, чай не хуже ваших сестер бьём. Попали бы, точно бы попали!

— Мало того, вы бы еще и живы остались при этом. В лежачего стрелка что из лука, что магией попасть гораздо труднее. Так что сначала учитесь подползать к цели по-пластунски, а потом и заряжать арбалет. Пока не научитесь, так и будете червей изображать. А мне черви не нужны, мне нужны змеюки ядовитые.

Конечно, Бэлла со Стеллой не родились пластунами-снайперами, вчера вечером мы с ними готовились к показу сегодняшнего номера. И ведь получилось! Если уж дочери графа умеют такое, то бывалым воякам или оруженосцу сэра Дорда стыдно не научиться. И бывалые вояки ползали и заряжали, стреляли и ползали вместе с Жаном. Он попытался заикнуться о несовместности благородного звания и такого способа ведения боевых действий, но моё предположение, что таким макаром он решил обвинить меня в неподобающем поведении, мигом всё расставило на свои места. Под дружный гогот моих дружинников. Кстати, те очень чётко всем давали понять, чьи они люди. Пусть их виконт и с закидонами, и графские не ползают целыми днями по двору, зато и в карманах у большой дружины не звенит, и по столичным борделям они не хаживали. А это в солдатской среде статус такой, что не поспоришь.

Следующий день не принес ничего нового кроме парламентеров. Да и те были старые, особенно маркиз Седерик дер Буль. Граф как обычно никого в замок не впустил, кроме старого друга, подчеркивая тем самым своё отношение к осаждающим. Зато главу посольства в этот раз пригласил в донжон и переговоры вёл в обеденном зале, ставшем на сегодня залом приёмов.

— Извини, Седерик, у меня сегодня подадут не благородную оленину, зажаренную на бивачном костре, а банальных каплунов в соусе Прист. Ты такого безобразия, небось, и есть не станешь.

— Стану! И хватит издеваться. Могу напомнить, как ты жрал вместе со мной не благородную оленину, а такую же благородную лошадь, твою, между прочим, которую пришлось добить, когда её со скалы сбросило ударом воздушника.

— Так куда деваться было, ежели кроме той лошади у нас ничего не было в котел положить, даже блохи разбежались. Я ж за тебя радуюсь, что ты, Седерик, не утратил тот дух авантюризма и готовность питаться отбросами из одного котла с другими отбросами. Притом, что маркиз.

— Это ты меня сейчас оскорбил?

— Ты что! Польстил, что ты как всегда крепок телом, молод душой и рот полон зубов! Да ты пей, вино отличное, хорошего урожая.

— Кстати о вине, ты в этом месяце собираешься свою настойку королю посылать? Вроде обещал каждый месяц…

— Я обещал по своей воле, а не нанимался. Ныне на то нет моего желания. Да и боюсь, не подавится Якоб моим вином. А тогда какой смысл его поить?