Угарит (СИ) - Страница 19

В общем, местные жители быстро поняли, что на горе Цафон булки растут на деревьях, и такой простейшей вещи, как жатве, небожители не обучены. И во избежание дурных предзнаменований отправили неумелого жнеца куда подальше, в деревню. А сами занялись обмолотом: гоняли по рассыпанной на току пшенице ослика с привязанной к нему доской, на нижней стороне которой были острые камни, а на верхней стоял для тяжести мальчишка. А потом на вечернем ветре провеивали вилами получившуюся массу, чтобы легкая мякина улетела прочь, а тяжелое зерно упало на землю. Наконец, просеивали зерна через сито, чтобы отделить камешки, и засыпали их в глиняные зернохранилища примерно в человеческий рост.

Я, было, хотел использовать свободное время для кузнечных упражнений, может быть, с проволокой поэкспериментировать, но потом рассудил, что результат по первости будет настолько же неприглядным, как и первый сноп, так что негоже мне так низко ронять свой цафонский авторитет.

Но жатва длилась всего несколько дней, и в последний день за праздничным ужином в честь окончания жатвы, как раз после жертвоприношения неназываемой богине земли (от которого я предпочел уклониться как от явного язычества) Ибирану сказал мне, что теперь настала пора идти воевать с соседним селением. С ним у него были давние счеты, а главное, у них было железо. Много железа!

Вот оно, подумал я с грустью: борьба за ресурсы, извечная причина войн. А потом нам понадобятся тонкие ткани, и хорошие вина, и выносливые верблюды, и смуглые рабыни, а потом… Но, с другой стороны, разве не сам я начал обучать его войско? Я стал отговариваться тем, что войско еще не готово к походу, а главное, что неугодно будет Богу (я говорил в единственном числе, и Ибирану этим ничуть не смущался, мало ли, которого из божеств именно я имел в виду), если мы нападем на соседей без веской на то причины. В общем, я отказался.

Вот никогда не верил я во всю эту конспирологию: дескать, это Рузвельт подстроил Перл-Харбор, или ФСБ организовало взрывы домов в Москве. Не поверил и тут. Но только этой же ночью, когда народ, изнуренный празднеством, отдыхал, на деревню было совершенно нападение. Дежурная пара часовых из младшего взвода, как оказалось, назюзюкалась вином и отдыхала где-то в придорожных кустах, а неизвестные по тихому сделали пролом в стене селения, разломали пару зернохранилищ и украли довольно-таки ощутимую часть свежеобмолоченного урожая.

– Соседи, – сказал наутро Ибирану, – нас победили соседские шакалы, и кто бы это мог быть еще? Значит, в этом году они первые убрали урожай.

– А если бы вы убрали первыми? – спросил я.

– Тогда наши герои пошли бы сами, чтобы победить их. И теперь мы должны проучить их за этот набег!

И мне пришлось согласиться. Нет, не то, чтобы я действительно жаждал мирового господства, но бессмысленную вражду между двумя соседними деревнями совершенно точно требовалось прекратить, а сделать это можно было только с позиции силы. В этом я был абсолютно точно уверен как всякий, кто служил в Цахале.

Тот день пришлось потратить на инвентаризацию украденного и приведение в чувство славно повеселившихся накануне бойцов. Кстати, гражданская власть в лице Ибирану приговорила двух нерадивых часовых к телесному наказанию, и тут я не счел нужным вмешиваться. Наказание проходило (и довольно громко) в тот же полдень за городскими воротами, и на следующий день они не могли готовы к полноценному участию в боевых действиях. Заодно и всему их отделению поручили нести караульную службу в селении.

Следующим утром два других отделения младшего взвода отправились на разведку и рекогносцировку к соседнему селению, и к вечеру оттуда вернулся гонец: в селении все как обычно, празднество только что прошло, народ отдыхает, приготовлений к обороне не заметно.

А дальше? Ну что дальше… Тем вечером мы привели в порядок вооружение, ночью постарались выспаться и едва зарозовел краешек неба, старший и средний взвод в полном составе выступили в поход. Честно сказать, стремно было выступать на войну с полуротой новобранцев, а куда было теперь деваться? Только и надежды было, что вида нашего испугаются. Собственно, оно почти что так и вышло…

«Так случилось – мужчины ушли…» вот привязалась ко мне эта строчка, что и не отделаться. Хотя наши (опа, с каких это пор для меня доисторические угаритяне «нашими» сделались?) никакие посевы до срока не бросали, а вовсе наоборот, отправились на битву за урожай, причем в буквальном смысле слова…

Вот только этого мне не хватало – проводить мужика в поход и остаться в компании местных стариков и женщин. Хорошо хоть, я с ними хоть как-то изъясняться уже могла, но все равно – было мне без Веньки очень тревожно и неуютно. А если, не дай Бог, убьют дурака, что я тут одна делать буду? Если честно, разозлилась я на него за такие штуки ужасно – вот о чем мужик думает, спрашивается? Вечно этим мальчишкам войнушка нужна, всё тут. А то, что мне без него тут просто кирдык, это ему, разумеется, и в голову не пришло!

В общем, повезло Веньке, что нас в тот момент разделяло уже изрядное расстояние, не то получил бы он заряд моих эмоций в полном объеме. А что? Думать надо головой, и помнить, за кого отвечаешь! А что Венька отвечает за меня (правда, совершенно непонятно, перед кем) это мне в тот момент казалось само собой разумеющимся.

Вот в таком раздерганном состоянии я сидела в той комнате, которую нам любезно выделили в доме старейшины, пыталась лепить очередного боевого верблюда, а сама с трудом удерживалась от того, чтобы не шмякнуть получающегося кривобокого уродца с размаху о стену. И шмякнула бы, только за дверью внезапно протопали босые ножки, и одна из младших дочек (или внучек?) почтенного Ибирану с порога протарахтела, что все уже собрались и ждут только меня.

Кто собрался, куда и зачем – этого я так и не поняла, но девчонка так умоляюще смотрела и так забавно манила меня жестами, что я против воли встала, накрыла недолепленного зверя мокрой тряпкой, чтобы не сох, и шагнула на улицу, прямо в самую середину небольшого смерчика из сухой соломы и мелкого мусора. Прочихавшись и проморгав запорошенные глаза, я огляделась. Присутствующие были одеты с некоторой претензией на нарядность, а возглавлявший процессию высохший почти до состояния мумии местный шаман… держал на плечах крошечного белого козленка без единого черного пятнышка. Ну ладно, народ явно собрался на какое-то мероприятие. А я-то им зачем?

Ответ на последний вопрос явился очень быстро. Меня почтительными подпихиваниями водворили в первый рад процессии, после чего вся колонна с довольно мелодичными завываниями, подкрепляемыми бряканием и грохотом чего-то, похожего на подвешенные к шестам крышки от кастрюль, двинулась узкой извилистой тропинкой вверх, в горы.

Странное дело, сколько мы с Венькой лазили по окрестностям в поисках хоть чего-то, напоминающего пещеру перехода, а сюда так никогда и не забредали. Нам все больше низины и впадины казались подходящими для этой почетной роли, а лысая вытоптанная макушка холма – ну что там может быть интересного?

Тропинка поднялась вверх, затем, петляя, спустилась ниже, туда, где несколько развесистых можжевеловых кустов (или как тут они у них называются?) росли почти вплотную друг к другу. Мумиевидный вожак отчаянно ломанулся в самую чащу, мне волей-неволей пришлось следовать за ним – сзади медленно, но верно напирала толпа явно впадающих в транс женщин.

Елки эти, как ни странно, оказались вовсе не такими колючими, так что удалось обойтись без царапин и прочих повреждений. А вот за ними нас ждало нечто любопытное. На грубо обтесанном камне громоздилось глиняное чудище. Что это было за божество – понятия не имею, я в ближневосточных мифах не мастак. Но вот качество исполнения потрясло меня до глубины души. Впечатление было такое, что лепить скульптуру доверили младшей группе детского сада для художественно бездарных детей. Каждый младенец отвечал за свою деталь организма, а сборкой занимался тоже некто, плохо представляющий себе человеческую анатомию, а заодно и законы симметрии. Но главным шедевром композиции был нечеловеческих размеров детородный орган, взметнувшийся к небу наподобие ракеты. У меня зародилось нехорошее подозрение, что попали мы с Венечкой (точнее, я одна, ибо Венька на дальней сторонушке играл в солдатики) в лапы некой секты фаллопоклонников. Это подозрение усугубилось тогда, когда я разглядела многочисленные бантики, ленточки и колечки, по всей длине украшавшие причинное место здешнего божества. Они что, подобным образом пытаются добиться от него благосклонности?