Уездный врач (СИ) - Страница 22

Я вернул все документы обратно в папку, завязал аккуратно её тесемочки — порядок во всём должен присутствовать. Подмигнул сам себе в зеркале и… отправился в баню.

Нет, не решать вопрос про операцию, а в гигиенических целях.

Завтра я передам результаты моей теоретической экспертизы начальнику кафедры, а сам отправлюсь в губернскую земскую больницу. Бесхозные невостребованные трупы у них всегда в наличии, так что мне они чуток их выделят, а я и поэкспериментирую. Пооперирую без наркоза. Попробую воспроизвести то, что с Матюниным случилось.

Описание останков нищего у меня имеются, вот и я нечто подобное сделаю.

Примерную технику такой операции я уже в голове смоделировал, остается её выполнить на практике.

Трупы мне потребны свеженькие, с пылу, так сказать, с жару. Иначе репрезентативных результатов я не получу.

— Доброго здоровья, Лев Львович! — в морге больницы моё появление ни у кого отторжения не вызвало.

— Добрый день, коллеги! Чем богаты?

О моем появлении здесь, работники сего заведения были уже предупреждены.

Морг…

Место Окончательной Регистрации Граждан.

Так, это если иметь в виду черный циничный медицинский юмор…

Ну, а если по-настоящему, то это словечко прилетело к нам среди прочих из Франции. «la Morgue» переводится как «лицо».

Лицо? Почему, лицо?

Всё по тому же месту…

Морг (la Morgue) — так называли во Франции отделения в тюрьмах, где живых преступников в рядок расставляли, а служители закона их со всей внимательностью рассматривали и уголовные морды крепко-накрепко запоминали. Устраивали вот такие выставки лиц.

Ну, правильно. Встретишь знакомое личико на темной кривой дорожке и тут же звоночек у тебя в голове зазвенит. Будешь заранее готов к труду и обороне.

Позже в эти же самые отделения стали класть трупы неизвестных лиц. Приходите де люди добрые, смотрите и опознавайте. Вдруг из своих кого обнаружите.

Предварительно трупы обмывали и уже потом на общее обозрение выкладывали.

Как их рассматривали? А в потолке данного отделения специальное окошечко имелось.

Когда трупов было немного, этого хватало. Ежели же урожай на подобные находки был богат и мертвецы наваленные друг на друга лежали — бери фонарь и по лесенке будь добр вниз сам спуститься. Там уж нужного самостоятельно ищи, переворачивай кадаверов.

Только ближе к середине девятнадцатого века, в котором я сейчас нахожусь, некоторые морги во Франции в благопристойный порядок привели — мраморные столы расставили, медные возвышения под головы мертвых сделали. Так обозревающим головы умерших лучше видны. Да, ещё и средние части тел кожаными передниками прикрыли.

Срок нахождения неопознанного трупа в морге — три дня. Далее тут его хоронят.

В Санкт-Петербурге пока не как в Париже, но тоже вполне нормально для времени, что сейчас на дворе. Не сравнишь с тем, что у меня в уезде Вятской губернии было. Да и в губернской земской больнице Вятки тоже похуже чем здесь…

— Лев Львович! — вернул меня на землю служитель морга. — Какой, надо-то?

Черт! Опять я не к месту отвлекся!

— Мужика.

— Возраст?

Я озвучил число лет, прожитых Матюниным.

— Телосложение?

— Атлетическое.

Что, даже так можно выбрать? На любой вкус?

Служитель задумался, в затылке ручищей поскреб.

— Атлетического… — думал он недолго. — Татарин подойдет?

Почему и нет? Кстати, кто был Матюнин по национальности?

Я сам задал себе вопрос и тут же на него ответил — русский. Хотя, русские ли вятчане? В жителях Вятской губернии больно уж велик компонент финно-угорской крови. Поварилась здесь разная кровушка в котелке, вволю побулькала — словене новгородские, кривичи псковские, кривичи и меря из Ростово-Суздальских земель, славянские беженцы со всех уголков Руси после монгольского нашествия, северные марийцы, ветлужские марийцы, частично удмурты и коми, ссыльные люди с запада Российской Империи… Всех перечислять — запутаешься. Ну, и татары сюда же.

— Подойдет, — обрадовал я служителя. — Был бы свеженький.

— Не сомневайтесь, Лев Львович. Для Вас — обмана не будет.

Ну, тут уж меня ввести в заблуждение трудно. Когда человек умер, я на раз-два распознаю.

Глава 32 Мои занятия в морге

Начальство любит, чтобы подчиненные были всегда под рукой. В пределах доступности. Так легче и подзатыльник дать, и по головке погладить — проявить во всей полноте и прелести как кнут так и пряник.

То, что мне необходимо поработать в морге губернской земской больницы, начальника кафедры не обрадовало, но куда ему деваться? Ответ-то вверх он должен представить во всей красе и как можно более обоснованный.

— Как-то по-иному нельзя, Лев Львович? Без этих ваших операций?

Моих?

Операций?

Это, мне в данном случае больше всех надо?

Ну, знаете ли…

— Нельзя… — а что другое я мог ответить?

— Как-то всё это… — нахмурился генерал.

Да. Ново. Нетипично. Не совсем укладывается в привычное и повседневное.

— Придумать же такое… — начальник кафедры внимательно посмотрел на меня.

Я развел руками — решайте сами.

Я — как скажете.

— Хорошо. Неделя Вам сроку…

После этого разговора я и поехал в больничное заведение. Там мне и предоставили труп татарина.

Так, так, так… Всё оказалось сложнее, чем я думал. Перерезка шеи в самой нижней её части отнюдь ещё не позволяет извлечь грудные внутренности, так как никакого свободного пространства для проникновения через верхнее грудное отверстие в грудную полость при этом не имеется. Дабы иметь возможность проникнуть рукою в грудную полость для отделения и извлечения органов и особенно — перерезки их у грудобрюшной преграды, необходимо или вырезать грудную кость, или изъять часть позвоночника.

А, если так?

Я отделил у уже обезглавленного трупа кожу с поверхностными мышцами впереди до первого ребра, а сзади до пятого-шестого грудных позвонков. Затем, оттягивая отсепарованную кожу на спине, при помощи кожных ножниц и узкой пилы отделил внутренние концы первых пяти ребер от позвоночника.

Уффф…

Чертовы вотяки…

Вон что теперь мне приходится делать…

Оттянуть кожу на столько, чтобы сзади-наперед можно было стамеской или долотом отделить пятый позвонок от шестого, или перерубить пятый, у меня не получалось. Оставалось искать иной возможности изъять и отделить выпиленный кусок.

Я попереворачивал труп со спины на грудь и обратно.

А, пожалуй…

Это оказалось возможным спереди, со стороны входа в грудную полость.

Отделив мягкие части шеи и заднего средостения от передней поверхности грудной части позвоночника, оказалось возможно вытянуть или выдвинуть отделенную от ребер часть вверх и вперед, особенно если выгнуть или выпятить её при этом дугообразно вперед.

После этого пятый позвонок оказался почти в верхнем грудном отверстии.

У действа, производимого мною, имелись зрители. Они перетаптывались, переглядывались, кивали друг-другу — вон что Лев Львович творит… Совсем одурели они там в своей академии…

— Молоток. — протянул я руку в сторону служителя морга. Сей инструмент мне по неизвестной причине не предоставили.

— Сейчас, сейчас, Лев Львович.

Молоток тут же оказался в моей руке.

Ударяя им по долоту я без особых усилий перерубил пятый позвонок.

У меня получилась почти горизонтальная поверхность сруба как на трупе Матюнина.

С ним-то, кто таким занимался? Тут немалый опыт необходимо иметь. Кто угодно такого сделать не сможет…

Через получившееся отверстие в грудной полости внутренности извлекались уже легко, но, опять-таки, не целиком, а по частям.

Сначала я извлек одно легкое, потянул его на себя и перерезал у корня. После этого повторил то же самое с другим.

Далее мною была перерезана аорта, идущая рядом с нею вена, пищевод…

— Лев Львович, Вас к телефону, — прервал мои занятия служитель морга.