Удивляйтесь вместе с детьми! Как превратить свой дом в место, где ребенку хочется учиться - Страница 11

Интерес к регби появился после того, как я стал смотреть международные матчи со своим отцом – мы наблюдали за ними по телевизору, крича и топая ногами, словно находились на стадионе. В моей школе играли в футбол, который казался мне не слишком привлекательным, но я понимал, что смогу кое-чего добиться в регби, где надо низко держать голову, толкаться и хвататься вместо того, чтобы выделывать финты ногами. Я ходил в местный клуб и играл в пятой команде с группой толстяков намного старше меня, которые участвовали в этом в основном ради субботних пьянок. Это не имело ничего общего со школой и открыло для меня пространство фантазии, которое дает спорт: великий гол, знаменитый прыжок или памятная пробежка, чувство зависти и соперничества, утраченные возможности, подозрения насчет чужих намерений… Часть моей мечты заключалась в том, что я смогу выступать за Англию.

В ранней юности я два или три года играл за молодежную команду «Кабс» и любил это занятие, включая коллекционирование значков и эмблем. Тренер команды, женщина по прозвищу Акела, была приветливой и внимательной к нам, но ни в коем случае не надоедливой. Она могла быть грубоватой и держалась отстраненно, но вместе с тем хорошо знала нас и все, что нам нравилось. Я помню, как сравнивал ее со своей мамой и учителями.

В последний год учебы в начальной школе к нам пришла учительница, которая, как я теперь подозреваю, была чрезвычайно озабочена статусом и репутацией нашего учебного заведения. Мы были «учениками-основателями», а она готовила первых будущих выпускников. Тогда мы не замечали этого; я лишь сейчас понимаю происходящее. Зато мы прекрасно видели ее раздражительность, нетерпеливость и придирчивость. Поначалу она сильно недолюбливала мальчиков, не считая двух-трех любимчиков. Она называла девочек по именам, а мальчиков (кроме нескольких) только по фамилиям.

Я рассказываю об этом для того, чтобы подчеркнуть: занятия в «Кабс» позволяли мне находиться в другом месте, откуда я мог бесстрастно смотреть на то, что творилось в школе. Я не был прикован к одному месту и не занимался чем-то одним, как будто это была единственная возможность. И я сравнивал людей; я сравнивал Акелу и мою школьную учительницу.

Когда я вспоминаю эти пять внешкольных увлечений и думаю о том, что они сделали для меня, то понимаю, какое огромное количество мыслей и эмоций было вложено в них. Я хотел заниматься полезными вещами. Я хотел узнавать что-то новое. Но самое главное – мне хотелось стать лучшим в каждом деле. Все они задействовали мой разум и тело разными способами, которые отличались от школьных уроков и друг от друга. В одном случае мне предлагали задуматься над смыслом и звучанием слов, а в другом я учился играть в одной команде с восемью здоровенными потными парнями. В один момент я размышлял о том, как находить и собирать интересные вещи на природе, а в другой – как подняться на холм до того, как пойдет дождь.

В то же время я мог сопоставлять все это со школьным образованием и убеждаться в том, что каждое из моих хобби помогало в изучении учебных предметов (поверьте, так оно и было). Каждое из моих увлечений было чудесным и увлекательным «местом» для развития интересов. Они существовали отдельно от моих родителей, но я мог свободно беседовать и обсуждать свои занятия.

Для меня по-прежнему важно прислушиваться к этому своему опыту и аккуратно, не слишком настойчиво выяснять, что так же может заинтересовать и вдохновить моих детей.

Посещение творческих мастерских и экспресс-курсов стало более доступным, чем во времена моего детства. Они служат «дегустацией» для детей, которые сами решают, нравятся ли им предлагаемые занятия. Я тоже посещал множество курсов за последние сорок лет. Наверное, не стоит и говорить, что почти все они открывают фантастические возможности. Всегда стоит взять буклет из библиотеки, центра отдыха или художественной галереи и посмотреть, что они могут предложить.

Яркое воспоминание из детства. Я узнал, что Королевская Шекспировская компания проводит однодневные курсы, посвященные их постановке «Кавказского мелового круга», и обратился туда с просьбой об участии. Они согласились, хотя их немного удивил мой юный возраст (думаю, около шестнадцати лет). Мы встретились с режиссером, который «представил» нас в одном или двух эпизодах. Помню, как я участвовал в общей сцене и выкрикивал ужасные вещи вместе с толпой. Потом мы побеседовали с художественным руководителем о методах и намерениях автора, Бертольда Брехта. Это произошло больше пятидесяти лет назад, но я и сейчас все хорошо помню.

Этот день подтолкнул меня к мысли, что школа – не единственное место, где я могу учиться. Очень надеюсь, что, когда мои дети начнут интенсивно заниматься каким-то делом, оно откроет им дорогу для новых идей, как это произошло со мной.

Этот день подтолкнул меня к мысли, что школа – не единственное место, где можно учиться.

«Надежда» имеет такое же важное значение, как и все остальное, что дают внеклассные занятия. Когда вы не испытываете давления предстоящих экзаменов и не думаете в терминах успеха или неудачи, внеклассный материал может наполнить вас ощущением волнующих возможностей и… да, надеждой. Эти чувства похожи на мощные моторы, работающие внутри и усиливающие желание знать и делать больше, чем раньше.

Дети часто просили меня помочь им с домашней работой, о которой я знал очень мало или не знал вообще ничего. Ребенок может сказать вам: «У меня ничего не получается с этими химическими уравнениями».

Самое странное, что, будучи родителями, мы внушаем себе, что знаем все на свете. Если мы не сможем предъявлять доказательства всезнайства нашим детям, то они перестанут уважать нас и семья распадется на части. Или нет?

Самое странное, что, будучи родителями, мы внушаем себе, что знаем все на свете.

Если вы выбираете другой подход, то говорите себе: я не знаю все на свете. Я определенно не разбираюсь в химических уравнениях, зато мне известно, как добывать знания. Это может помочь мне и моему ребенку.

Поэтому, когда кто-то из детей обращается ко мне с материалом, который я уже давно забыл, или никогда не знал, или помню, но с тех пор наука ушла далеко вперед, я поступаю следующим образом.

Прежде всего я спрашиваю: «Ты можешь объяснить мне, что должен сделать? Ты можешь объяснить, какая часть этого остается непонятной для тебя?»

Потом я спрашиваю: «Учитель показывал вам, как нужно это делать? Вам давали упражнение, страницу в учебнике или веб-сайт, где объясняется задание?»

«Ты можешь повторить, что говорил учитель?»

Вот главное соображение: вам не нужно понимать материал от начала до конца. Все, что необходимо, – помочь ребенку сделать шаги к знанию, отыскать информацию. И, что самое важное, просите его объяснить тему, когда вы стараетесь найти ответ. Ребенок формулирует процесс собственными словами, в чем бы он ни заключался, и начинает лучше разбираться в вопросе.

Внимание! Вы не обязаны делать то, что делают ваши дети, так же хорошо, как и они. Вы играете роль моста, по которому можно прийти к пониманию.

Допустим, химические уравнения – это то, чем приходится заниматься на втором году обучения в средней школе. Если вы не сталкивались с арифметикой после выпуска и почти не помните химию, детские объяснения могут показаться белибердой. Но если вы посидите рядом с юным учеником и вместе разберете конспекты, то непонятные арифметические или химические термины приобретут смысл.

Однажды наступит момент, когда ребенок поймет смысл раньше вас или лучше вас. Вы слушаете, поддерживаете и объясняете, что нужно сделать. Вы даете понять, как важно не сдаваться, возвращаться к предыдущим вопросам или делать собственные выводы. Вы предлагаете им возможности «большого мира», позволяющие учиться, вы предлагаете им стратегию действий на все случаи жизни, когда они чего-то не понимают.