Удар судьбы - Страница 94

— Хорошо известно, что раненые звери представляют собой легкую добычу, — пробормотал он. И повернулся назад к Велисарию. Хищная улыбка встретилась с плотоядной. — Спроси любого охотника, римлянин. Лучший способ охотиться — из засады.

— Интересно, что ты это упомянул, — сказал Велисарий. — Я только что сам это подумал.

Великая Страна.

Осень 532 года н.э.

В день бракосочетания Кунгас взял на себя командование всеми военными силами в Деогхаре. Рао, поскольку был женихом, естественно не возражал. Точно так же не возражали различные послы и военачальники из многих королевств, теперь ставших союзниками Шакунталы. Во-первых, они боялись Кунгаса. Но даже если бы и не боялись, то все равно были бы более чем счастливы позволить ему взять на себя ответственность.

Более чем счастливы. На самом деле послы очень радовались. Теперь, после того, как у них имелось время переварить новую реальность и пережить свой первоначальный шок и негодование от неожиданного решения Шакунталы выйти замуж за Рао, послов очень радовала сложившаяся ситуация. Фактически они пребывали почти в экстазе.

Все королевства, которые они представляли, парализовали малва. Их решение искать династического брака с Андхрой вызывалось настоятельной необходимостью и ничем больше. Он подошли к проекту со всем энтузиазмом, с которым человек решает ампутировать конечность, чтобы спасти свою жизнь.

Шакунтала отказалась от их предложений. Поскольку она сама принимала решение, то навряд ли может в чем-то обвинить их.

Если бы они не были дипломатами, то улыбались бы от уха до уха. Они получили преимущества союза с возрождающейся Андхрой — без кандалов династического брака. Если дела пойдут плохо, то они всегда могут в мгновение ока бросить Шакунталу. Ведь в конце-то концов не их же наследный принц женат на сумасшедшей женщине.

Поэтому пусть грубый, жестокий, бесстыдный и неотесанный варвар берет на себя ответственность. Их положение полностью их устраивало.

Силы, которые теперь находились под командованием Кунгаса, оказались большими и разношерстными. В этот день Деогхар был полон, как любой город в кишащей людьми Бенгалии. При других обстоятельствах Кунгас бы наполовину сошел с ума от хаоса. Хотя, вероятно, нет, учитывая непоколебимую флегматичность этого человека.

И определенно нет при обстоятельствах, которые на самом деле имели место.

Его противника, господина Венандакатру, командующего силами, осаждающими Деогхар, не случайно называли Подлым. Другого человека могли бы назвать Венандакатра Жестокий, или Ванандакатра Ужасный, или просто Зверь. Но все эти клички несут определенный подтекст несдержанности, силы и ярости. Такие клички дают человеку, которого боятся так же, как ненавидят.

С другой стороны, подлого человека просто презирают. Если отбросить все, то это презренная фигура.

В этот день Подлый был так сильно напуган, как только может испугаться командующий любой армии. И все это знали.

Солдаты самого Венандакатры знали. На протяжении праздника, растянувшегося на весь день в Деогхаре, Подлый ни разу не вышел из шатра. Его солдаты, начиная с высшего командования и до самых последних рекрутов, точно так же, как и все остальные индусы, теперь слышали историю, ставшую сюжетом для рассказов сказочников. Рассказов о том, как похоть великого господина из малва к новой наложнице не была удовлетворена из-за героя. Герой сорвал планы господина, а последний даже не смог отомстить, отчего рассказ становился еще слаще.

Сегодня красивая девушка — когда-то рабыня, а теперь императрица — отдастся человеку, который спас ее от Венандакатры. Она станцует свой брачный танец прямо перед Подлым и бросит насмешку ему в лицо. Будет дразнить его своим девственным телом, которое никогда не станет принадлежать ему. Ни теперь, никогда.

Подлый в своем шатре скрипел зубами от ярости. Ярости, приправленной большими дозами позора и унижения. Его солдаты, которые презирали его не меньше, чем враги, с трудом сдерживали смех. Конечно, им это удавалось. Никто из них не был таким дураком, чтобы даже улыбаться — не тогда, когда шпионы Венандакатры и махамимамсы рыскали по лагерям и полевым укреплениям. Но в этот день их атака на Деогхар была также маловероятна, как атака такого же количества хихикающих мышей на львиное логово, чтобы потешить уязвленное самолюбие мышиного короля.

Кунгас приятно провел день, втирая соль в рану Подлого. Он перемещал все разнообразные силы под своим командованием по северным бойницам, которые выходили на шатер и основную часть войск Венандакатры. Позволяя солдатам малва, если и не самому скрывшемуся в шатре Подлому, увидеть все разнообразие и многочисленность сил, которые теперь объединились против них.

Под общие бурные аплодисменты четыреста копьеносцев из сарва Дакуэн появлялись там не менее трех раз. Частично из-за экзотической и великолепной внешности аксумитов — чернокожие мужчины из далекой сказочной страны, чернее, чем кто-либо из дравидов, с дико выглядящими копьями и яркими головными уборами из страусиных перьев. Однако по большей части они появлялись так часто из-за радости толпы при виде четырехсот голых задниц, которые по приказу Эзаны, лично подававшего пример, свешивались со стены в лица малва.

А лучшее еще ждало впереди. К середине дня сама брачная церемония закончилась и невеста с женихом начали танцевать.

Шакунтала танцевала первой. По традиции первым должен был танцевать муж. Но императрица постановила по-другому. Шакунтала сама по себе считалась прекрасной танцовщицей, но она не могла соперничать с Рао. Никто не мог. Поэтому она танцевала первой. Не потому, что стыдилась собственных умений, а просто потому, что хотела дать людям посмотреть и запомнить Рао на пике славы. Они увидят и расскажут другим, и своим детям и внукам, и Рао останется в истории в полном великолепии.

На самом деле ее собственный танец получился великолепным. Шакунтала не танцевала на центральной площади города, где происходило бракосочетание. Она выступала на вершине крепостного вала северной стены, на платформе, которую установили в предыдущий день.

Когда императрица быстро переоделась и появилась на платформе, толпа дружно вздохнула. Шакунтала сменила свои изысканные императорские одежды на одежды танцовщицы. Ее панталончики, несмотря на красивый цвет и фасон, можно было посчитать почти скандальными.

Тем не менее толпа осталась довольна. Вначале, когда императрица только начала танцевать, люди предполагали, что Шакунтала просто дразнит врага. Гарцует и резвится, молодая и красивая, перед существом, которое когда-то мечтало ею обладать.

Что, конечно, она делала. Танец по своей природе — чувственный акт. Это относится и к пожилому мужчине, и тучной матроне, которые со скрипом делают шаги, как и к другим. Но нет ничего более чувственного, чем танец женщины, гибкой, подвижной и красивой.

Шакунтала была такой и этим воспользовалась. Венандакатре повезло, что он никогда не видел этого танца. А то Подлый бы стер свои зубы в порошок.

Но когда танец Шакунталы продолжался и претерпел превращения, толпа поняла правду. Насмешки над врагом — тривиальная вещь. Забавная, но вскоре отброшенная Шакунталой в сторону.

Императрица Шакунтала танцевала не для Подлого. Она даже не танцевала для Андхры. Теперь она танцевала для своего мужа. Вся чувственность этого танца, чистая его сексуальность не были насмешкой. Танец показывал обещание, давал залог и больше всего — демонстрировал ее собственную страсть и желание.

Они и раньше задумывались, вся эта большая толпа. Теперь они знали правду. Наблюдая за голыми быстрыми ножками своей императрицы, которые мелькали для сердца ее любимого, они знали. Государственные дела, политические расчеты, даже долг и обязанность ушли, словно никогда и не существовали.

Андхра вышла замуж за Великую Страну не потому, что ее собственное прошлое требовало этого, а потому, что это было будущее, которое она свободно выбрала. Будущее, которого она желала. Когда Шакунтала закончила — с вызовом ко всем традициям и обычаям, толпа взорвалась яростными аплодисментами. Аплодисменты продолжались полчаса.