Удар катаны (СИ) - Страница 11

В тот же вечер, когда во «Владимирском» дворце гости наслаждались шедеврами кулинарии от знаменитого на весь высший свет повара, в Готической библиотеке Зимнего дворца также происходил важный разговор. Император Александр III беседовал со своим сыном, великим князем Георгием. Точнее, первоначально их было четверо, но сейчас, когда императрица Мария Федоровна вышла, забрав с собой младшего сына, великого князя Михаила, они остались вдвоем.

-… Тебе надо готовиться, Джоржи, — Александр III внимательно посмотрел на сына. — Сейчас на тебя будут давить со всех сторон, а ты пока не готов. Да и твоя болезнь… внушает опасения. Поэтому мы и отправляем тебя в Ливадию…

— Кхе, — слгка откашлялся Георгий, прикрыв рот платочком. — ПапА, я все понимаю. Но если что, не дай бог… Ялта не лучший вариант. Прости меня, папА, но я поручил своему адъютанту отыскать специалистов и подобрать все известные материалы о местах… в которых можно проживать с такими болезнями. Подобрать такие, которые находятся рядом со столицей или, в крайнем случае, в Европейской части России. Чтобы ни у кого не возникло, кхе-кхе…, — цесаревич откашлялся, вновь прикрывшись платочком, — никаких посторонних мыслей.

— Ты не доверяешь врачу и дяде Володе? — изобразил удивление император. — «Генерал»[6] понимает субординацию и не позволит себе нарушить порядок наследства в Семье … А Алышевский[7]…

— Не то, чтобы не доверяю, папА, но… Алышевский, конечно, врач опытный, но мне кажется, стоило бы проконсультироваться с другими специалистами… Что же касается дяди Володи… Раньше, пока меня это не касалось, я просто не обращал на это внимания. Что сам дядя Володя не решится нарушать порядок престолонаследия … я еще верю. А вот в тете Михень не уверен. Как и в том, что дядя устоит, если она решится, что я и Мишкин должны уступить престол дяде… или его сыну…

— Что ж, полагаю, в твоих рассуждениях есть резон, — подумав, согласился Александр III. — МамА все еще надеется, что Алышевский ошибся…

— Как бы мне этого хотелось, — вздохнул Георгий. — ПапА, а вы… не едете?

— Нет, Джоржи, мой мальчик, — печально вздохнув, ответил Александр. — В свете происходящих событий даже в выезд в Гатчину может оказаться… ошибкой.

— Неужели вас так волнуют… японцы? — удивился Георгий.

— Нет. Джоржи, не эти азиаты тому причиной. Опять зашевелились англичане… и что-то непонятное у германцев происходит.

— Но они же участвуют вместе с нами в походе против японцев? — удивился Георгий.

— Участвуют, — согласился император, — но при этом их угольщики так и не прибыли вовремя в Бомбей. А англичане настаивали на «правиле двадцати четырех часов[8]». И пришлось часть эскадры выводить в море, а часть отправлять в Гоа. И брать тот уголь, что есть, — он поморщился, — небоевой. Так что Казнаков опять задерживается, а у нас на Дальнем не все хорошо… Еще и канцлер у германцев спит и видит, как бы с англичанами против нас сговориться. Я приказал Гирсу и Ванновскому для тебя выписки сделать, почитаешь в дороге.

— Сделаю, папА, — ответил Георгий, — А что у нас с флотом?

— Завтра дядя Алексей и Чихачев[9] с докладом придут. Будешь при нем присутствовать Ты у меня в этих морских делах лучше разбираешься, послушаешь и подумаешь. А перед отъездом еще обо всем поговорим, — император с трудом встал из кресла. Вслед за ним поднялся и Георгий. — Устал я что-то, Джоржи. Пойдем отдыхать, — предложил Александр сыну.

В тот же вечер к одному из особняков на Парковой улице один за другим подходили мужчины. Остановив извозчика у одного из соседних домов и расплатившись, они неторопливо фланировали по улице. Потом неожиданно сворачивали в гостеприимно открытую калитку в заборе, окружающем особняк и проходили по двору к флигелю. Стучали дверным молоточком три раза с неравными промежутками и заходили в открываемую молчаливым привратником дверь. После чего поднимались по лестнице на второй этаж и заходили каждый в свою комнатку. Из знакомого шкафчика каждый из них извлекал белый кожаный фартук, молоток, мастерок каменщика и циркуль, а некоторые — и муаровую перевязь с эмблемой, которая свидетельствовала о высокой — третьей — степени масонства. После чего каждый собрат молча проходил по коридору в комнату, декорированную символами, превращающими ее в храмину.. Затянутая пола до потолка черной тканью, она освещалась тусклым светом свисавшего с потолка светильника. Именуемого на языке тайных лож вольных каменщиков «лампадом треугольным», в котором три тонкие свечи давали «свет трисиянный». В комнате стоял стол и несколько посдтавок с разнообразными символами в виде черепов, костей и прочих могильных атрибутов. Из глазниц черепов выбивалось синеватое пламя. На столе, кроме черепа и костей лежала раскрытая библия и стояли песочные часы. На новичков, ищущих посвящения, все это действовало волнующе, особенно стоящий в одном из углов человеческий скелет с подсвеченной надписью над ним: «Ты сам таков будешь».

Каждый входящий делал полагающиеся знаки, затем шел к другой стене. Обнаружив среди темной ткани выкрашенную черной краской дверь, снова трижды стучал молотком. Заунывный, как бы замогильный, голос из-за двери спрашивал: «Для чего вы пришли сюда? Чего хотите вы от нас?» Пришедший масон так же заунывно отвечал: «Премудрости, добродетели, просвещения». За дверью трижды ударял молоток, створки отворялись, и «брат» входил в просторный зал со стенами затянутыми голубыми тканями, украшенные золотыми символическими изображениями. У восточной, на возвышении располагался престол — масонский жертвенник. А за ним стояло кресло управляющего ложей Великого Мастера. На престоле выделялось лазоревое шелковое покрывало с густой золотою бахромой. Балдахин, осеняющий престол и кресло Великого Мастера, также голубого шелка, был испещрен золотыми звездами, среди коих в сиянии ярких золотых лучей сверкал треугольник. На деревянных стульях и креслах, крашенных белым лаком и обитых лазоревым бархатом для мастеров и белым атласом для прочих братьев, расположились в итоге человек двадцать пять членов масонской ложи. В миру это были известные Петербургу адвокаты и светские лица, титулованные и нетитулованные, предприниматели и купцы первой гильдии. Но здесь и сейчас все они были братьями, собравшимися, чтобы решить, как лучше «вести профанов к свету и истине грядущего века процветания». Тем более, что сегодня к ним прибыл «брат» Эфраим Эверсон из далекого Альбиона, обещавший рассказать некие важные новости о происходящем в мире и отношении к этому «братьев-каменщиков»…

Примечания:

[1] Мария Александровна — супруга Александра II и мать Александра III. По некоторым данным заразилась туберкулезом в 16 лет, во время жизни в Германии, по другим — на 48 году жизни. Умерла в 1880 г., прожив 55 лет и родив 6 детей

[2] Гурман — лакомка, любитель тонких и изысканных блюд. Жуир — человек, ищущий в жизни только наслаждений. Бонвиван — любитель жить в свое удовольствие, богато и беспечно

[3] Напомню, что у Александра II был старший сын Николай, наследник престола. Умер в 1865 г., в результате императором стал его брат Александр III Александрович. Третий Николай — сын Александра III, в нашей реальности ставший императором, а здесь — погибший в Оцу

[4] Суаре — званый вечер

[5] Министерство иностранных дел Британии

[6] Так называл великого князя Владимира Александр III

[7] Лечащий врач великого князя Георгия, первым поставивший ему правильный диагноз

[8] Во время войны корабли воюющих стран могут находится в нейтральном порту не более 24 часов для приемки припасов и исправления повреждений

[9] Н.М. Чихачев — управляющий делами Морского ведомства (в нашей реальности — с 1888 по 1896 год), подчиненного генерал-адмиралу великому князю Алексею, как главному начальнику флота

Все будет так, как мы хотим.