Удачная охота (СИ) - Страница 16

   Поведение женщины меня несколько озадачило, однако я вынужден был признать его исключительную эффективность. Буквально через пару минут ворота отворились, а дозорный с извинениями вернул метательный нож. При этом он смотрел на воительницу, точно побитая собака на хозяина. На вопрос, где можно найти лошадей, дозорный чётко сориентировал нас, направив к трактиру: местный главный торгаш окопался в постоялом дворе, откуда и доил окружающий люд всеми доступными ему способами.

   Альта ощутимо спешила, поэтому мы буквально ворвались на постоялый двор. Обрадованный было нашему появлению дородный хозяин, стоило ему только разглядеть кого к нему занесло, как-то сразу побледнел и, как мне показалось, даже стал меньше ростом.

   - Два коня, - коротко бросила женщина вместо приветствия, - немедленно.

   Не задавая лишних вопросов, хозяин повёл нас в конюшню, где точно по заказу нас ожидали два агурских [Очень красивые, выносливые и резвые кони. Прообразом служат наши ахалтекинцы.] жеребца вороной масти. На первый взгляд агурцы не отличались запредельной выносливостью и резвостью, не знающий этой породы обыватель никогда бы не придал им должного значения. Суховатые, узкие тела их словно говорят, что ничего тяжелее себя они понести просто физически не смогут. Однако кони эти были чем-то сродни альтам, хрупкая внешность их была столь же обманчива.

   Пожалуй, это самая выносливая и резвая порода в Империи, да и далеко за её пределами. Они нуждаются в минимуме корма, а в походе способны обходиться длительное время вообще без него. Они без особого труда несут вес всадника и некоторое умеренное количество клади. А ещё, они чрезвычайно вспыльчивы, горячи, даже злы, найти общий язык с ними ой как непросто. Довершает особенности их характера то, что они привязчивы к одному хозяину, сложно меняют его, а иногда и вообще отказываются повиноваться новому, буквально чахнут без своего старого боевого товарища. Соответственно, они не слишком расположены к чужакам, не пускают никого к себе в седло, возникают даже проблемы с самим их осёдлыванием. В довершение ко всему, они чрезвычайно красивы, статны, отличаются благородной формой головы и исключительно высокой и тонкой шеей. У нас в гарнизонах их даже уважительно называли кони-лебеди - и за красивую шею с головой, и за ощущение полёта, когда садишься на такого коня.

   Кони были великолепны, не знаю, откуда уж они оказались у трактирщика, видно, тот неплохо знал, какой товар пользуется спросом на границе с альтами. Не совсем понятно, то ли альты часто наведываются в Империю без своих собственных лошадей, то ли люди стараются побыстрее отсюда уехать. Если вспомнить поведение альты у ворот, последнее вполне вероятно.

   Торг был недолгим. Вернее, его вообще не было: торгаш назвал сумму, показавшуюся мне вполне адекватной, получил прnbsp;истальный взгляд воительницы и тут же сделал скидку, как он выразился, "уважаемой госпоже альте", делая ощутимое ударение на последнее слово. Моя спутница тут же рассчиталась золотом, опять побледневший хозяин, извиняясь, заявил, что у него сейчас нет сдачи. Меня это не удивило: в ходу у нас в Империи были в основном серебряные и бронзовые монеты, золотые являлись исключением, стоящим целой пригоршни серебра. Дама не растерялась, предложив мне поужинать на дорожку, покуда хозяин будет искать сдачу. Того такой вариант не очень устраивал, но он даже слова не сказал, только насупился, став чернее тучи. По всему выходило, он не планировал носиться по городу на ночь глядя в поисках размена для золотой монеты.

   Но неожиданности на этом не закончились. В трактире женщина заказала мясо и каких-то травок, и это было нормально, пока ей его не принесли. На блюде, в луже крови, лежал солидный шмат сырой говядины. Я сначала грешным делом подумал, что вышла какая-то ошибка, и начал серьёзно опасаться за здоровье торгаша. Однако женщина лишь довольно заурчала, извлекла из ножен два стилета и, вогнав их с противоположных сторон в ломоть, подняла мясо над блюдом. Мягко прикусив уголком рта бок мясного шматка, она резко рванула кусок, отрывая по волокнам кусочек нужного размера. Смакуя, пожевала его, точно он был мягчайшим, великолепно приготовленным, и проглотила, тут же заев какой-то травой. В её глазах при этом отражалось такое светлое чувство, столько сытого удовольствия, что моя челюсть окончательно опустилась на столешницу. - "Нет, это не шутка", - пришлось признать очень быстро, особенно, когда моя возлюбленная, глядя на меня, разразилась беззвучным смехом.

   - У тебя вид, как будто ты увидел привидение, - поддела меня женщина. - Неужели никогда не видел, как питаются альты? - Окинув меня с ног до головы, она задумчиво добавила. - Боишься, что и тебя съем? Правильно боишься. Давно уже хочу откусить один такой аппетитный кусочек. - Она многозначительно показала глазами мне куда-то под стол.

   - У нас рассказывали, что альты съедают своих кавалеров после спаривания, - я уже пришёл в себя и решил не оставаться в долгу. Только теперь до меня дошло, почему Виктория никогда не ела вместе со мной, но регулярно охотилась, принося добычу. Выходит, она банально делилась своей добычей со мной, съедая свою часть там, где её и добыла. А я-то гадал, почему она не спешит разделять со мной трапезу, только так загадочно улыбается на мои предложения и с заботливым и довольным выражением на лице наблюдает, как я кушаю. Тоже мне, добытчица!

   - Да? - глаза женщины совершенно натурально округлились, она буквально источала заинтересованность. - И кто же такое рассказывает? Не коровы ли случайно?

   - Ну... - я сделал неопределённый жест рукой. - Скорее, знающие люди.

   - И ты им веришь? - заинтересованность альты стала буквально физически ощутимой.

   - Честно, я уже не знаю, что и думать.

   - Включи голову, лейтенант, - жёстко выдала дама. - Если бы это было так, ты был бы уже давно съеден, а вместо этого сидишь тут с отвисшей челюстью и теряешь драгоценное время.

   - Откуда я знаю, когда альты считают спаривание завершённым? - выкрутился я, заставив женщину буквально залиться смехом. Её так проняло, что для выражения эмоций уже не хватило того беззвучного смеха, которому я был несколько раз свидетелем. Я же вынужден был признать справедливость упрёка спутницы: она уже почти съела свой кусок, в то время как я ещё и не приступал к трапезе. Пришлось нагонять под взглядом её смеющихся глаз.

   Когда мы поднялись из-за стола, женщина метнулась ко мне, прижавшись всем телом. Несколько минут мы так и стояли, не говоря ни слова, просто обнявшись.

   - Не волнуйся, милый, я не собираюсь тебя есть. У меня на тебя совсем иные планы, так что ты проживёшь длинную и счастливую жизнь со своей альтой, - первой нарушила затянувшееся молчание воительница. - В процессе которой я буду медленно тебя поедать, кусочек за кусочком, растягивая, так сказать, удовольствие.

   Теперь смеялись уже мы оба. Затем были длинные поцелуи, взаимные признания, что нам друг с другом невероятно интересно и приятно. Она оценила мой юмор, я оценил её, хотя пришлось всё же сознаться, что с моей стороны это было шуткой лишь отчасти, и в северных гарнизонах действительно бытовали подобные убеждения об альтах. Женщина мне на это заметила, что, мол, нужно как-нибудь послать по северным гарнизонам своих сестёр, чтобы внушить тамошним аборигенам должное отношение к альтам. В общем, мы мило поворковали и пошутили, получив огромный заряд удовольствия и бодрости. Напоследок я задал и другой, вертевшийся на языке, вопрос.

   - Сдаётся мне, кошечка, у тебя очень острые зубки, раз ты так поедаешь мясо, но в процессе поцелуев я так и не почувствовал их остроту. С чего бы это? - меня на самом деле волновал этот вопрос, ведь наиболее страстные поцелуи происходят с участием языка, но, в гораздо большей степени я стремился им продлить удовольствие от тесного общения с дамой. Виктория легко уловила мой настрой, и, вместо ответа, просто поцеловала, на этот раз продемонстрировав остроту своих зубов, а не языка.