Учитель покаяния. Жизнеописание святителя Игнатия (Брянчанинова) - Страница 8

По дороге в Площанскую пустынь Брянчанинов заехал в Петербурге к своему другу Михаилу Чихачеву, служившему в Бобруйской крепости, открыл ему боль своего сердца и утешился братской беседой с ним. Михаил Васильевич подал второе прошение об увольнении от службы по домашним обстоятельствам и на этот раз был удовлетворен. 11 января 1829 года Чихачев прибыл в Богородицкую пустынь.

Заштатная Богородицкая Площанская пустынь Севского уезда Орловской губернии расположена близ реки Березны и Площанского озера, от которого она и получила свое название. В XVI веке пустынь уже существовала. Во время Смутного времени обитель была разорена поляками и по окончании Смуты возобновлена монахом Киево-Печерского монастыря Прокопием по благословению патриарха Филарета и с дозволения Царя Михаила Федоровича. Центральным храмом пустыни является церковь во имя Казанской иконы Пресвятой Богородицы, где благоговейно хранилась главная святыня монастыря, дар Царя Михаила Федоровича и патриарха Филарета – Казанская икона Божией Матери, почитаемая чудотворной[70]. Порядок и чин богослужения в Площанской пустыни отличались своей строгостью и продолжительностью.

Димитрий Брянчанинов и Михаил Чихачев ежедневно исповедали отцу Леониду свои помыслы, чувствуя при этом большое облегчение, но Димитрий Александрович тяготился многолюдством в келье старца и стремился к большему уединению. Кроме того, он чувствовал особую ответственность за душу своего товарища, которого так решительно увлек за собой по монашескому пути. Не получая от иеромонаха Леонида благословения на уединенное житие, Брянчанинов скорбел, тосковал, «весь изныл и изнемог»[71]. Желая отвлечь послушника от опасного, по мнению старца, намерения, отец Леонид поручил ему составить жизнеописание своего духовника, ученика старца Паисия, насельника Молдавского Нямецкого монастыря схимонаха Феодора, что и было исполнено Димитрием Александровичем. В «Жизнеописании схимонаха Феодора (Ушакова)», были «беспристрастно обнаружены… и доблести, и слабости старца»[72]. «Полезно и приятно рассматривать прошедшее: время, уничтожая влияние пристрастий, обнаруживает и мрачность зла, и свет добродетели. Таким образом, деяния предков соделываются лучшим наставлением для потомков», – начинал свой первый труд послушник Димитрий. Важное замечание сделал он в своей работе: «Поистине тесен путь, ведущий в живот: ибо, с одной стороны, стесняют его наши неправды, а с другой – самые правды, когда они сопряжены с презрением и осуждением ближнего»[73].

Однажды зимой 1829 года Михаил отправился в церковь к утрени, Димитрий не смог пойти с другом из-за плохого самочувствия и остался в келье. В тонком сне он увидел светлый крест во весь свой рост с таинственной евангельской надписью на нем. Над крестом были ветви и длани Спасителя. При кресте стоял сам Брянчанинов и его друг Михаил. Он услышал Голос, вопросивший его: «Знаешь ли ты, что значат слова, написанные на кресте?» – «Нет, Господи, не знаю» – «Это значит искреннее отречение от мира и всего земного. А знаешь ли, почему ветви и длани Христа Спасителя наклонены в ту сторону (где стоял Михаил Чихачев)?» – «И этого не знаю, Господи», – «Это значит, что и он должен участвовать в твоих страданиях»[74]. Видение окончилось, а Димитрий Александрович обрел необыкновенный дар духовного рассуждения. Болезненное состояние его исчезло без следа.

Узнав о чудесном видении, отец Леонид, наконец, благословил друзей вести уединенный образ жизни и относиться к общему монастырскому духовнику. Юные подвижники поселились в келье в монастырском саду и выходили из нее только в храм на богослужение или в трапезную, стараясь по возможности реже вступать в общение с братией. «Келья моя, келья! Убежище мое безгласное и бездушное!.. Оживляйся ныне, пока есть время. Оживляйся и представляйся мне в том виде, в каком будешь при обличении…» – взывал к своей спасительнице-келье, к своему уединенному убежищу послушник Димитрий Брянчанинов[75]. Много лет спустя, вспоминая это время, архимандрит Игнатий писал: «В тихую погоду, в солнечные, ясные дни выходил я на крыльцо, садился на скамейку, смотрел на обширный сад… Внезапно упала завеса с очей души моей: пред ними открылась книга природы… Какое же учение прочитал я в саду? – Учение о воскресении мертвых, учение сильное, учение изображением действия, подобного воскресению… И ежегодно повторяет природа пред глазами всего человечества учение о воскресении мертвых, живописуя его преобразовательным, таинственным действием!»[76]

Недолго два друга пользовались мирным приютом тихой пустыни. Вследствие разногласий, возникших у иеромонаха Леонида с настоятелем обители иеромонахом Маркеллом, он был вынужден с учениками оставить Площанскую и отправиться в Оптину пустынь. Брянчанинов и Чихачев, которые уже не относились к числу учеников старца, надеялись, что буря пройдет мимо, но настоятель велел выгнать их, «куда угодно». Братия обители успели полюбить товарищей, жалели их и собрали им по пять рублей на дорогу.

В большой нужде друзья пустились в путь и первым делом решили устроиться в близлежащей Белобережской пустыни Орловской губернии. По дороге они посетили Свенский монастырь и беседовали с жившим там в затворе иеромонахом Афанасием, учеником архимандрита Паисия Величковского. Его плачевные слова: «В тот день, в который я не плачу о себе, как о погибшем, считаю себя в самообольщении», – глубоко пали на сердце Димитрия Александровича. Однако в Белых Берегах молодых послушников-дворян не приняли, поэтому им пришлось идти вслед за отцом Леонидом в Свято-Введенскую Оптину пустынь.

Свято-Введенская Оптина пустынь

Общежительная Свято-Введенская Оптина пустынь расположена в четырех километрах от города Козельска, на правом берегу реки Жиздры. По преданию она была основана в XV веке раскаявшимся разбойником Оптой[77]. Неоднократно обитель разоряли поляки и шведы, ее упраздняли и вновь восстанавливали. Замечательна Оптина тем, что с приходом в нее в апреле 1829 года иеромонаха Леонида (в схиме Льва Наголкина) в монастыре было введено старчество по образу древних монашеских обителей.

Старчество – это духовное руководство пасомых духоносным и опытным монахом, основанное на доверчивом, искреннем, открытом отношении духовных детей к своему наставнику, на полном отсечении своей воли и абсолютном послушании их ему. Старчество – не просто опытность, но это – благодатный дар духовного руководства. «Старчество – уровень тех людей, которые, говоря образно, почти всю дорогу прошли до дверей Царства Небесного, может быть, не вошли в него, а может быть, допущены были в него, но были посланы обратно на землю, к нам, чтобы вести нас в это Царство…

(Старец —) это человек, который весь путь прошел до глубин своей души, дошел до того места, где запечатлен образ Божий в нем, и который может говорить из этих глубин. Но старцем самого себя не сделаешь, и если можно так выразиться, старцами не рождаются. Это люди, которых коснется благодать Святого Духа, и которые отзовутся на нее и будут верными тому, чему учит нас Христос, и верными тому, что говорит Дух Святой в их душах. Старцы – явление редкое»[78].