Ученик - Страница 4

Слева от нашей хижины простиралась равнина. Даже при свете звёзд я смог разглядеть, насколько она безжизненна. Лишь изредка то тут то там из засушенной пыльной земли росли чахлые, еле заметные кусты. И так до самого горизонта. Воистину пустоши…

Напротив выхода из лачуги, в которой мне теперь предстояло жить, вдали возвышался остроконечный хребет горной цепи. Невысокой, такой же мёртвой, как и равнина. Во всяком случае, мне так показалось. К горам присмотрелся внимательнее и внезапно для себя понял – у меня очень хорошее зрение. В разы лучше, чем было у прежнего тела. Я без труда определил, что до подножия хребта чуть меньше двух километров и что он действительно низок – не больше четырёх-пяти сотен метров. Хм, ну хоть что-то у моего нового тела лучше, чем было раньше.

Справа, метрах в пятидесяти, начиналось селение. Десяток лачуг, разбросанных как попало и лишь незначительно отличающихся от нашей. А вот за ними были строения и посерьёзнее. Несколько домов, сложенных из чего попало, и один двухэтажный особняк из камня. Неказистый, словно сарай, он не вызывал какого-то уважения к себе, хоть и возвышался над другими строениями. Интересно, это жильё старосты?

– Эй, ты чего ночью шаришься?! – раздался позади строгий мужской голос. – Да ещё на окраину вышел. До охранной черты всего десяток шагов. Хочешь, чтобы тебя утащили твари… А, это ты, Фархат. Надо же, и правда выжил. Воистину, отродье хаоса так просто не убить. Я ж тебя на своих руках нёс, лично видел, как твоё дыхание угасает. А ты смотри, уже сам ходить можешь.

Обернувшись, я увидел трёх мужчин. Похоже, они только что вышли из-за нашей хижины. Делали обход селения, как ночная стража? Ну точно, у двоих на поясе тяжёлые дубины, а у третьего здоровенный топор.

– Решил ноги размять, – произнёс я, чтобы хоть как-то поддержать разговор.

– Это хорошо, что ты поднялся, – похвалил меня владелец топора. – А то твои мать с сестрой не справляются с обязанностями троих жителей. Второй день дневную норму за тебя не успевают сделать. А вообще, я советую тебе не шастать по ночам. Мелкого иглозуба или шипохвоста охранная черта не остановит, а его укус гарантированно убьёт тебя.

Стражники, а точнее, их жалкая пародия, задержавшись лишь на время разговора, двинулись дальше. Мне в нос ударила вонь немытых тел. Хм, мужчины в этом селении совсем не слышали о гигиене? Впрочем, здесь же серьёзные проблемы с водой, так что неудивительно.

Дождавшись, когда вся троица скроется с глаз, я приступил к восстановительной гимнастике. Сначала проверил тело на гибкость – наклоны, повороты, изгибы рук и ног. И был приятно удивлён. Да, большая часть растяжек недоступна, но для четырнадцатилетнего крестьянина результат гораздо выше среднего. Чем же приходилось заниматься Фархату, что он приобрёл такие навыки?

А вот с физической силой были проблемы. Нет, для своего веса, да ещё после недавнего падения, вполне неплохо, но меня это не устраивало. Требовалось набрать килограмм пять, а то и все десять мышечной массы, чтобы соответствовать минимальным требованиям, запрашиваемым в моём мире к вставшим на путь развития дара. В слабом теле не может быть качественно сформированных каналов, а значит, и центров силы.

Мне нужно найти много пищи с богатым содержанием белка. А значит, придётся отправиться на охоту. Судя по всему, здесь, в посёлке, с пропитанием большие проблемы. Как и с водой. Во всяком случае, в нашей хижине явно недоедают. А вот толстяк Сахем, наоборот, скорее всего, никогда не слышал, что такое голод. Да и троица только что виденных стражников, уверен, не жалуется на питание.

Следует обзавестись каким-нибудь оружием вроде копья. Возможно, таковое имеется в хижине, просто я не увидел его. Что ж, на сегодня тренировку следует закончить, а то меня уже шатает от усталости. Утром расспрошу Фариду, может, подскажет чего. А сейчас спать.

Проснулся от стука. Открыл глаза, скосил взгляд в сторону звука. Шумела Фарида, разжигая очаг. Не выдавая себя, я стал наблюдать, как женщина сноровисто работает. Было видно, что ей привычен такой труд. Вот она подбросила к разгоревшимся веточкам несколько плоских лепёшек, о происхождении которых тут же рассказал неприятный запах. К счастью, дым стремительно уходил в специально распахнутое отверстие в крыше, и хижину не заволокло едкой гарью. Так вот почему я не обнаружил дымоход.

Достав со стеллажа большую квадратную пластину, чем-то похожую на металлическую, Фарида установила её над пламенем, после чего прихватила со стола глиняный горшок и быстро начала выкладывать из него на самодельный противень зелёные шарики, слегка приминая их ладонью. Опустошив горшок, женщина сменила его на деревянную лопатку и замерла в ожидании.

Через минуту на противне заскворчало, и бывшие шарики были тут же перевёрнуты. С верхней стороны они уже перестали быть зелёными, обзаведясь поджаристой корочкой. До моих ноздрей наконец дошёл аромат готовящейся пищи, и желудок тут же отреагировал на него бурным урчанием. И, судя по повторившемуся звуку, не у меня одного.

– Вставайте, сони, сейчас будем завтракать. – Голос Фариды был полон заботы. Именно в этот момент я понял – эта женщина одинаково сильно любит и дочь, и сына, тело которого я занял. Что ж, не будем расстраивать заботливую мать.

В памяти всплыла сцена, как мои сыновья, ещё совсем маленькие, пыхтя от усердия, помогают своей матери заполнить клумбу землёй. Айвен только им и мне позволяла трудиться в своём саду…

– Сегодня пойду работать, – произнёс я, невероятным усилием прогоняя воспоминания и поднимаясь с лежанки. Повёл своими худыми плечами, повертел головой. После ночной разминки мышцы слегка ныли, но это были приятные ощущения, напоминающие, что тело послушно. Зато боль, терзавшая мою спину и позвоночник, практически исчезла. Видимо, стихия хаоса, с которой я вчера познакомился, решила подлатать сосуд, в котором находилась. А ведь самолечением, насколько я знал, могли пользоваться лишь одарённые, сформировавшие третий большой узел. Многие десятилетия ежедневной практики.

– Ты уверен, Фархат? – с тревогой в голосе спросила мать. Да, именно мать, так я буду называть эту женщину.

– Да, мама. Спина и голова почти перестали болеть. Лёгкую работу уже смогу выполнить.

– Тогда возьму тебя сегодня с собой, а Маринэ пойдёт на сбор скальных мух.

– Ура! – обрадовалась девчонка, до этого молча пытавшаяся расчесать свои густые, на удивление чистые волосы. Поймав мой вопросительный взгляд, сестра с хитрой улыбкой ответила: – Там можно будет поесть, пока никто не видит.

– Главное – сделай дневную норму и не попадись старшим, – нахмурилась Фарида. – Так, завтракайте быстрее. Чем раньше выйдем, тем лучше. Хорошо, что ты, сынок, так скоро поправился. В прошлый раз, когда тебя покусал иглозуб, мы две недели голодали.

– Мам, я сейчас скажу одну вещь, ты только не расстраивайся, – произнёс я, придав голосу максимально серьёзный тон. – Я вообще ничего не помню, что со мной было до падения.

– Я так и подумала, когда ты вчера вышел наружу, в ночь, – с грустью в голосе сообщила Фарида. – И Маринэ говорила, что ты задавал ей странные вопросы.

– Что, прям совсем-совсем ничего не помнишь? – ко мне подскочила сестра. – А как глаза Сахему выбил, помнишь?

– Фархат защищался! – повысила голос мать. – С этим даже старый Хамзат согласился и дал зарок, что не станет мстить. И запомни, Маринэ, чтобы ни слова про этот случай нигде не звучало. Ясно?!

– Хорошо, мам, – девчонка тут же приуныла. – Давайте уже есть.

Завтрак был сытным, хоть и невкусным. Дожевав травянистые шарики, похожие на жареную морскую капусту, я сделал свои пять глотков воды. Поблагодарил мать и собрался было выйти наружу по нужде, но вспомнил про свои ночные размышления.

– Мама, а я ходил на охоту? У меня было копьё или другое оружие?

– Ходил, как же. Два года назад, один раз, – с горечью произнесла Фарида. – Тогда-то тебя и поранил шипохвост. Вон шип до сих лежит в кладовой, можешь посмотреть. А копьё, что ты смастерил, мы пустили на дрова на следующий же день после твоей неудачной охоты. Ты что, решил ещё раз испытать удачу?