Ублюдки и стрелочники (ЛП) - Страница 50

— Зачем ему приходить сюда? Джек дома, и он его ненавидит. Если уж на то пошло, Хамильтон должен избегать этого места.

Джесс вздохнула.

— Странно, что места, которые приносят нам больше всего боли, могут также дать нам утешение, когда мы больше всего в нем нуждаемся, да? Ты звонила маме, когда Сеинт выслеживал тебя. Хамильтон приходит сюда, когда его мир рушится вокруг него. Иди на задний двор. Иди по тропинке в лес, которая ведет к общественному парку. Ты найдешь его у основания платана между участком Джека и соседним домом.

— Разве это не твое место? — спросила я.

— Да. Но я не думаю, что сейчас я ему нужна. Я никогда не видела, чтобы Хамильтону было дело до кого-то еще, кроме меня. Он всегда был слишком напуган. Тебе стоит пойти. Я думаю, это поможет ему.

Я кивнула. Хотя меня тянуло в разные стороны, я все равно хотела убедиться, что с Хамильтоном все в порядке. Мне до боли хотелось сесть на поезд и остановить маму, чтобы она не сбежала обратно к Джозефу. Часть меня также жаждала заползти в нору и переварить все, что произошло за последние два дня. Это было очень много. Я ненавидела это.

Я толкнула дверь ее машины, и от этого движения ржавый металл громко застонал.

— О, и, Вера? — позвала Джесс, как раз когда я вышла из машины.

Я поправила рубашку и посмотрела на нее.

Она мягко улыбнулась.

— Если Хамильтон засунул свою голову слишком далеко в задницу, чтобы помочь тебе, я отвезу тебя туда, где твоя мать, хорошо? Я припаркуюсь прямо здесь и буду ждать тебя. Я уже отпросилась с работы.

Я потеряла дар речи.

— Правда? — спросила я.

Джесс махнула рукой.

— Не надо эмоций. Ты мне нравишься. Ты нравишься Инфинити. Иногда я задаюсь вопросом, есть ли у тебя кто-нибудь, кто присматривает за тобой. Думаю, я просто пытаюсь сказать, что ты не одинока.

— Спасибо, — ответила я, проглотив эмоции, подкатившие к горлу, и закрыла дверь.

Как и было обещано, Джесс припарковалась на улице, и я наблюдала, как она достала свой мобильный и начала бездумно листать страницы, ожидая меня.

Охранники пропустили меня внутрь после того, как я показала им свое удостоверение личности. Я была благодарна Джеку за то, что я все еще была в списке одобренных гостей. Я не была уверена, как долго еще он будет это позволять. Особенно после прошлой ночи. Между инсценированной беременностью, моей связью с Хамильтоном и жестоким поведением Джозефа, это был лишь вопрос времени, когда дерьмо попадет в вентилятор.

Следуя указаниям Джесс, я обошла дом сзади и нашла тропу, о которой она говорила. Деревья выстроились по обе стороны от меня, и жуткая тишина леса делала мои шаги осторожными, а сердце — колотящимся, непокорным монстром в груди. Каждая тень, нависшая надо мной, словно хранила тайну. От каждого шага по коже пробегал холодок. Каждый мускул, кость и сухожилие в моем теле были неподвижны и находились в полной боевой готовности. Что-то было не так. Я чувствовала, что нахожусь на грани чего-то серьезного, но не знала чего.

— Ты просто посмешище. Я готов заплатить прем… — голос Хамильтона разносился по воздуху, хотя звучал далеко и был приглушен ветром и окружающими деревьями.

— Ты отказался от нашей последней сделки. Все должно было быть просто. Одна фотография с тобой и Верой. Теперь ты просишь больше, хотя не заплатил.

Кровь в моих венах превратилась в лед. «Что? С кем он говорил?»

Листья хрустели под моими сапогами, когда я подходила ближе.

— Сеинт, я же сказал тебе. Я хочу, чтобы Вера не вмешивалась в это. У меня есть хорошая история, которая погубит моего брата.

«Сеинт? Нет. Нет».

— Ничто не погубит твоего брата! Ты устроил мне скандал с фальшивой беременностью, и Джек замял его в считанные минуты. Я в черном списке большинства изданий, а те, с которыми мне разрешено работать, не являются надежными, заслуживающими доверия или достаточно значимыми, чтобы что-то изменить. В мусоре нет никакой пользы.

— Он бьет свою жену, — прорычал Хамильтон.

— Не хочу показаться бессердечным, но люди не придадут этому значения, если у тебя нет доказательств. Видео. Фотографии происходящего. Никто никогда не верит жертве, когда монстр — человек, занимающий властное положение. Нужны конкретные доказательства, и даже тогда тебе все равно придется бить ими людей по голове. Это ничего не даст. Я сейчас, блядь, скрываюсь, потому что приближение к Вере толкнуло меня на радар.

— Да, в этом виноваты твои театральные представления, — ответил Хамильтон, его тон был саркастическим.

Я пошла дальше, спрятавшись за стволом большого дерева и наблюдая за ними. Хамильтон был в том же наряде, что и прошлой ночью, а Сеинт сидел у основания большого дерева и ковырялся в ногтях.

— Слушай. Я рад, что ты узнал историю о поддельной беременности. Только ты мог выудить информацию из подружки невесты, пока трахал ее. У тебя, должно быть, волшебный член, потому что она все рассказала. Честно говоря, эта история, возможно, спасла то немногое, что у меня осталось от карьеры. Не могу поверить, что Лайла Борегар пошла на такие меры, чтобы симулировать беременность. Может быть, она заслужила дерьмового мужа. Я твердо верю в карму.

Хамильтон пнул Сеинта в голень и зарычал.

— Никто не заслуживает жестокости Джозефа. Даже дерьмовая мать Веры.

Сеинт застонал и потер место на ноге, куда его пнул Хамильтон, при этом глядя на Хамильтона с хмурым выражением на худом лице.

— Я просто говорю. Ты хотел скандала. Ты трахал свою племянницу — множество раз — ради этого. Я мог бы поместить это запретное лакомство на обложку по крайней мере нескольких изданий, но ты наложил вето. Это не уничтожило бы имя Борегара полностью, но, по крайней мере, выставило бы твою семью в дурном свете. Мы пытались. Если ты не хочешь достать большие пушки или убрать Джозефа самостоятельно незаконными методами — что все еще возможно — я уже мало что могу сделать. Моя репутация журналиста в унитазе. Я не виню тебя, Хамильтон. Ты мой брат, чувак. Я здесь ради тебя. Джек запятнал нашу маму. Я все еще думаю, что ты мог бы устроить скандал с Верой. Ведь мать родила ее, когда ей было пятнадцать. Если бы судебные записи не были опечатаны, я бы поспорил, что это было бы что-то стоящее. Джек не сделал бы этого без причины, понимаешь?

Хамильтон нахмурился. Я видела, как его красивый рот скривился.

— Вера под запретом.

Сеинт закатил глаза.

— Почувствовав вкус киски, ты становишься слабым. Я думал, мы собирались завалить Джека ради нашей матери?

— Твоей мамы. Моя мама умерла. Я делаю это не ради женщины, которая от меня отказалась. Я делаю это для…

— Никки. Да. Я знаю. Мы все знаем. Я пытался, хорошо?

Тишина встретила меня, пока я все это переваривала. Сеинт был сводным братом Хамильтона? Все это было ложью.

Это все была гребаная ложь.

Я вышла из тени и в недоумении направилась к ним двоим.

— Неужели я была для тебя просто шуткой? — спросила я, мой голос дрожал от гнева и отвращения. На мои слова Хамильтон перевел взгляд на меня, его решительное лицо вытянулось при виде моих залитых слезами щек.

— Лепесток.

Мое прозвище звучало как мольба. Мольба. Мольба о помощи.

— Не называй меня так, — огрызнулась я. — Не смей.

Сеинт вздохнул.

— Привет, Вера. Я очень сожалею о своей роли в этом. Ничего личного, ты же видишь. Просто пытаюсь поступить правильно по отношению к своей матери.

— Вы братья, — прокомментировала я.

— Только по крови, — пояснил Хамильтон.

— Только тем способом, который действительно имеет значение, — ответил Сеинт. — Я позволю Хамильтону все объяснить. Я не могу долго оставаться на одном месте. После разоблачения фальшивой беременности Джек надавил на полицию, чтобы получить мою голову. Я еще не уверен, что имею в виду это в переносном смысле.

Сеинт встал, вытер руки о джинсы и, насвистывая, пошел прочь.

— Ты послал его? — спросила я. — Человек, который преследовал меня — изводил меня — человек, который написал статью, в которой выставил меня и мою мать золотоискателями, — твой брат. Тот, кого ты нанял.