Убить раба-2.(СИ) - Страница 4
— Что же делать? – спросил бывший сектант и несостоявшийся донор.
— Пока не знаю. – пожал плечами Дмитрий и куснул бутерброд.
— Но то, что ты жив, уже хорошо. А то мне не по себе было – отправил человека в кровавые руки черных хирургов.
Кабанов доел хлеб с колбасой, запил чаем и сказал:
— Поживи, Андрей, у дяди Бори пока и никуда не высовывайся. Я продумаю ситуацию и предложу варианты. Договорились?
— Хорошо, но долго я не смогу на шее сидеть, надо будет на работу выходить.
— Ты главное пить не соблазнись! – Дмитрий поглядел на бородатого хозяина.
Борис Львович пожевал губами, отчего борода с усами
— Я поэтому домой и не приношу. Да и сам завязывать думаю.
— Значит, договорились. Спасибо за ланч, пойдем, дядя Боря, проводишь меня.
На пороге Кабанов попросил вернуть залог.
— А я и забыл совсем. – бородач достал из кармана обойму.
Дмитрий снарядил пистолет и попрощался с хозяином.
— Ты еще на месте, Хаким? Сейчас буду, заводи пепелац.
В синей вышине чертили траектории стрижи, диск солнца золотил верхушки деревьев. Кабанов стоял, облокотившись на дверь «пепелаца», и вдыхал воздух городской окраины. Хаким остановил «шаху» у скособоченного забора, за которым притулился дом с маленькими окнами. Деревянные стены имели восемь градаций серого, крыша в черных заплатках рубероида.
— Вот, здесь тебя точно искать не будут. – показал рукой Хаким. – Работяг немного, менты сюда не ездят – дорога плохая, они по месту работы шкурят. Конечно, не дворец, но с крыши не капает и провод от столба ребята кинули – печка есть, готовить можно.
Хаким предлагал остановиться у него на квартире, но Кабанов не хотел привлекать внимание других квартирантов – таких же гастарбайтеров. И слух пройдет, и полиция пожаловать может за бакшишом, и Хакима подставлять негоже.
— Пойдем, посмотрим палаты. – сказал Дмитрий.
— Спать на полу придется, вон и место есть, — Хаким высмотрел свободный участок слева от двери, — намного матрацы раздвинуть и ты поместишься со всеми удобствами.
— Даже не на боку можно будет спать. – уныло констатировал Кабанов.
Створка окна была открыта, но запах азиатских рабочих пугал и комаров и молекулы озона и кислорода. Судя по матрацам, в комнатушке ночевали шесть гастарбайтеров, на протянутой леске сушились носки, в углу стояла закопченная сковородка с застывшим жиром, посередине с потолка свисал провод с лампочкой.
— Сейчас я тебе матрац с одеялом принесу.
Хаким вышел, за стенкой послышался грохот и ругательства на языке Саади и Турсун–заде, не нуждающиеся в переводе. «Джаляб» она и в Африке «Джаляб».
Хаким позвонил соплеменникам, предупредил о новом жильце, потом уехал. Кабанов разложил матрац, лег, пристроил пистолет за поясом поудобнее и заснул. Сквозь сон слышал приход таджиков, они переговаривались тихо, кто‑то обернул лампочку газетой, чтобы меньше тревожить спящего.
Кабанов проснулся от недостатка воздуха и тревожных мыслей. Храпели и воняли таджики, в окне мерцали звезды над силуэтами деревьев. Кабанов поднялся, спотыкаясь о тела гастарбайтеров, прошел к окну. Легкие глотнули воздуха, обогащенная кислородом кровь понеслась к мозгу.
Жизнь – мерзкая штука. В ней побеждает тот, у кого меньше нравственных ограничителей. Человек человеку – волк, господин и раб. Так что мешает выйти из нее. Пальнул себе в голову, взял и вышел, как из трамвая. Или как из космического корабля. Что мешает? Страх? Страх животное чувство, но мы‑то человеки. Страх можно подчинить разумом. Доказал разумность решения и спустил курок. Жадность? Я уйду, а ты, сволочь, радоваться моему уходу будешь, жизни радоваться? Так не жадность это — несправедливость. Сначала ты, потом я, а там разберемся.
Сколь велика твоя ненависть? Готов ли ты обменять свою жизнь на две ненавистных тебе людей? «Да!» — ответил себе Дмитрий. К тому же это самый простой путь к спокойствию других людей.
Утром Кабанов попил чай с молчаливыми таджиками, потом вышел прогуляться, пока те собирались на работу. К 9 часам приехал Хаким. В отличие от Дмитрия он выглядел отдохнувшим, сменил рубашку, помылся.
— Как отдохнул? – доброжелательно оскалился азиат.
— Нормально. – проворчал Дмитрий.
— По тебе не скажешь. Что делать будем?
— Хаким, мне нужна работа. Такая, чтобы сразу много денег получить.
— Ха! Такая работа всем нужна!
— Работа, нерегулируемая трудовым кодексом и моралью.
— Так сразу ничего предложить не могу, брат. – развел руками Хаким. – Надо со старшими посоветоваться. А что надумал?
Кабанов тяжелым взглядом посмотрел на таджика.
— Надумал. А сейчас отвези меня, брат, к вчерашнему кафе.
Кабанов в дороге молчал, Хаким с разговорами не лез, только матерился сквозь зубы, попадая колесом в очередную рытвину.
— Все, Хаким, пока прощаемся, — протянул руку Дмитрий, прежде чем выбраться из машины. – Спасибо тебе, связь будем держать по телефону.
— Хреновые дела, детектив?
— Да, бывали времена получше.
Кабанов лежал на полу, на таком же продавленном матраце, но, хотя воздух и не был перенасыщен кислородом, запахи стояли более вдыхабельные. На диване ворочался Борис Львович, под дверью смежной комнаты светилась полоска, там читал свою душеспасительную литературу Горохов.
Дмитрий обрел пристанище у дяди Бори, намереваясь за несколько дней придумать способ разжиться деньгами и заодно проконтролировать заточение бывшего сектанта. И, конечно же, среди своих хорониться комфортнее.
— Дядя Боря, — Кабанову не спалось, — ты вот много пожил, много видел, скажи, что о начальниках думаешь.
— О! – раздалось из темноты. – Русский начальник – это особенный начальник! Начнем с того, что начальник – это предел мечтаний для того русского, кто сам ничего делать не умеет, не хочет и желает самоутвердиться. Русский начальник прежде всего хам и самодур. Это принципиально, иначе подчиненные, по его мнению, разочаруются в нем, откажутся повиноваться. Ему надо во что бы то ни стало унизить подчиненного, начиная с «тыканья», заканчивая «Еб твою мать!» В голове у великого начальника клинит, и он переносит хамство на всех вокруг, кого считает слабее. Начальник с пеной у рта заставляет выполнять вроде явную бессмыслицу, но это только на взгляд подчиненного. У него же логика такая: если подчиненный это сделает, значит, достаточно подавлен, роптать не будет. А как он упивается своей безнаказанностью, прямо таки до оргазма!
— Почему у нас так?
— Рабы. Рабы снизу и «из грязи в князи» сверху. Нация у нас такая путем искусственного отбора выросла. – постановил Борис Львович.
Через несколько минут тишины Дмитрий спросил:
— Дядя Боря, ты говорил, в школе трудовиком работаешь? Глушитель можешь сделать?
— К твоей пукалке? – сообразил дядя Боря. – С одной стороны руки уже не те, с другой – ничего сложного там нет. Размеры надо снять, схемку начертить. И не попить пару дней. Думаю, что смогу, детектив. Ключи у меня есть, в школе никого сейчас. А теперь спать давай.
Утром позвонил Хаким:
— Насчет работы. Надо тебя уважаемому человеку представить. Понравишься ему, даст работу, быстро разбогатеешь. Через 30 минут подъеду к «Джаляб Муллер».
— Куда едем?
— Я про тебя с Рахматулло говорил. – пригнув голову и зыркая по сторонам, Хаким вырулил со стоянки бир–хауза.
— Это очень уважаемый человек! У него точки на рынке, автомастерская, шиномонтажка, на выезде из города шашлычную открыл, хочет еще одну автомастерскую открыть. В городе многих солидных людей знает, и его тоже знают.
— Дон Карлеоне, словом. – поерничал Кабанов.
Хаким сарказма не понял, серьезно пояснил:
— Нет, Рахматулло с криминалом не связан почти. Так, иногда машины на запчасти разбирает. – таджик бросил взгляд на спутника. – Но это между нами!
— Нет, я сейчас у отделения полиции выскочу и пойду заявление писать.