Убийство в ЦРУ - Страница 10

— Позади, за колокольней, — добавил он. — В одиннадцать. Буду ждать всего пять минут. Благодарю. Прощайте.

Кэйхилл смотрела ему вслед, пока он пересекал большой зал. Шел он, крутя головой, как бы впитывая взглядом все лица, проплывавшие мимо, и косолапо раскачиваясь низкорослым, округлым телом.

Она сразу же поехала домой, приняла душ, переоделась и отправилась к Стэну Подгорски домой.

— Лил, привет, — обратилась Кэйхилл к его жене, когда та открыла дверь. — Извини, что врываюсь, но…

— Чего уж там! Самый обычный венгерский субботний вечерок, — откликнулась Лил. — Я пеку пирожки, а Стэн читает нелегальный номер «Плейбоя». Говорю же: прямо — в вашем понимании — рядовой венгерский уик-энд.

— Надо поговорить, — сказала Кэйхилл Стэну, оказавшись в заполненной людьми маленькой гостиной. — Со мной сейчас произошло такое, что может оказаться весьма серьезным.

Они вышли на улицу, и она рассказала ему о встрече в музее.

— Что вы о нем знаете? — спросил Стэн.

— Немного, всего-навсего что он психолог в больнице и…

— И еще он из КГБ, — добавил Подгорски.

— Вы это точно установили?

— Точнее некуда. Он не только в КГБ, но и придан СК — группе, которая следит здесь за каждым шагом каждого русского. Если он ищет подхода к вам, Коллетт, то может и игру затеять — или может оказаться чертовски ценен. Да что я, Господи, «ценен» — мерка слишком малая. Он может оказаться золотом, чистым золотом.

— Не понятно, почему он на меня вышел? — заметила она.

— Это не имеет значения. Понравилось, как вы выглядите, почувствовал, что может довериться. Кто знает? Главное сейчас — взяться за это и не наделать ничего, что смогло бы его отпугнуть, дальний прицел — попробовать его обратить, если он уже не обратился. — Стэн взглянул на часы и сказал: — Значит, так, ступайте домой и соберите обычный ночной набор причиндалов. Встретимся через два часа в посольстве, я отыщу еще кой-кого, кто нам в этом деле понадобится. В посольство добирайтесь кружным путем. Убедитесь, что нет никакого хвоста. Кстати, кто-нибудь проявлял интерес к вашей беседе с ним в музее?

— Если честно, я не проверяла, никого не высматривала, но он точно — следил. Нервы у него были натянуты до предела.

— Хорошо. И по хорошему поводу. О’кей, два часа, и будьте готовы к марафону.

Тридцать шесть часов, что последовали за этим, оказались напряженными и изматывающими. К тому времени, когда Коллетт направлялась к площади у церкви Святого Иоанна Каспирано, она уже получила полную справку об Арпаде Хегедуше, собранную контрразведывательным отделением резидентуры, в чью задачу входило составление биографических досье на каждого в Будапеште, кто работал на противника.

Серый русский четырехдверный «зим» с двумя агентами был задействован для ее сопровождения к улице-явке, названной Хегедушем. Инструкции, полученные Кэйхилл, были просты и непререкаемы.

Ни в коем случае ничего от него не принимать: ни клочка бумаги, ни спичечного коробка, ничего — дабы не угодить в стандартную шпионскую ловушку при получении документа из рук в руки от противной стороны и не попасть под немедленный арест по обвинению в шпионаже.

Если что-то покажется не так («Что угодно!» — подчеркнул Подгорски), отказаться от встречи и пройти пешком два квартала до угла, где ее подберет машина. То же правило действует и в случае, если он окажется не один.

Небольшой специальный пистолет 38-го калибра, который она носила в кармане плаща, должен там и оставаться, если только применение оружия не станет абсолютно необходимым для ее личной защиты. В случае возникновения подобной необходимости два агента в «зиме» прикрывают ее, используя автоматы М-3 с глушителями.

Хегедушу не давать никаких обещаний. На встречу напросился он, и ее дело — просто выслушать то, что ему заблагорассудится сказать. Если он даст понять, что желает стать двойным агентом, следует назначить еще одну встречу на конспиративной квартире, от которой уже решили вот-вот отказаться. Нет никакого смысла открывать ему ныне используемое место до тех пор, пока не появится полная уверенность в том, что он чист.

Кэйхилл задержалась перед небольшим кафе ниже по улице от готической церкви. Хорошо еще, что там было это кафе: сердце у Коллетт билось учащенно, пришлось несколько раз глубоко вздохнуть, чтобы успокоиться. Часы показывали 10.50. Он сказал, что будет ждать пять минут. Она не опоздает.

Мимо проехал серый «зим», агенты смотрели прямо перед собой, однако боковым зрением наблюдали за ней. Кэйхилл отошла от кафе и приблизилась к церкви, стоявшей все еще в руинах, если не считать наспех восстановленной колокольни. Промелькнула глупая мысль: а ведь ей хочется, чтоб все кругом окутывал туман, чтоб над всей сценой сгустилась атмосфера киношной встречи-шпиона-со-шпионом. Не было тумана: стояла ясная будапештская ночь. Почти полная луна ярким потоком света омывала крохотные улочки и высокую церковь.

Кэйхилл зашла за церковь, остановилась, огляделась. Никого не было. Может и не появиться. Подгорски предусматривал и такую возможность. «Чаще всего у них душа в пятки уходит, — объяснил он ей. — А может, его уже взяли. Он и без того слишком высунулся, шею под топор подставил даже тем, что заговорил с вами, Коллетт, может статься, вы тогда видели его в последний раз».

Сама Коллетт испытывала двойственные чувства. Надеялась, что он не появится. Надеялась, что придет. В конце концов в том и состояла ее новая работа на ЦРУ в Будапеште: отыскать как раз такого человека и превратить его в удачливого и результативного контршпиона, работающего против собственного начальства. То, что все произошло так скоропалительно, так легко, было невероятно, было… «Жизнь — это то, что происходит с тобой и вокруг, покуда ты строишь совсем другие планы», — всегда повторял ее отец.

— Мисс Кэйхилл.

Возглас потряс ее. Хоть она и ждала встречи с человеком, но не была готова к его голосу, к любому голосу. У нее перехватило дыхание, страшно было даже обернуться.

Хегедуш вышел из тени церкви и стоял у нее за спиной. Коллетт медленно повернулась к нему лицом.

— Мистер Хегедуш, — произнесла она дрожащим голосом. — Вы здесь.

— Igen, я здесь, и вы тоже здесь.

— Да, я…

— Буду краток. По причинам, которые касаются только меня, я желаю помогать вам и вашей стране. Я желаю помочь Венгрии, моей родине, избавиться от наших самых последних завоевателей.

— Помочь каким образом?

— Информацией. Насколько я понимаю, вам всегда требуется информация.

— Это правда, — сказала она. — Вы осознаете, каков риск?

— Конечно. Я очень долго думал об этом.

— И что вы хотите взамен? Деньги?

— Да, хотя для меня они и не единственное побуждение.

— О деньгах нам еще придется поговорить. Не в моей власти… — сказала она и тут же пожалела об этих словах. Важно, чтобы он полностью доверился ей. Допущение, что ему предстоит договариваться о чем-то с другими, свидетельствовало о ее непрофессионализме.

Похоже, это его не отпугнуло. Он взглянул на купол церкви и улыбнулся.

— Это была прекрасная страна, мисс Кэйхилл. А сейчас она… — Глубокий вздох. — Не важно. Пожалуйста.

Он вытащил из кармана плаща два листочка бумаги и протянул их ей. Повинуясь безотчетному порыву, она потянулась за ними, но тут же убрала руку. Все лицо его выражало одно сплошное недоумение.

— В данный момент мне ничего от вас не нужно, мистер Хегедуш. Нам предстоит еще раз встретиться. Это вас устраивает?

— Разве у меня есть выбор?

— Вы можете передумать и отказаться от вашего предложения.

В ответ раздался горестный смех:

— Летчики в полете достигают точки, после которой возврат невозможен. Миновав ее, они обречены следовать к конечному пункту назначения — или разбиться. То же самое у меня.

Кэйхилл медленно и отчетливо произнесла адрес выбранной конспиративной квартиры. Сообщила день и время: ровно через неделю после этой ночи, в девять вечера.