Убийственный призрак счастья - Страница 16

– Черт-те что… – пробормотал Розовски. – Тебе же, дураку, помочь пытаюсь…

В том, что Пеле уже накануне вышел под залог, Натаниэль не сомневался: при всей смехотворности объяснений арестованного версия полиции выглядела не более серьезной.

Утро настолько походило на предыдущее, что мешало нормальному восприятию времени. Точно так же, как накануне, моросил мелкий дождь, точно так же разносил водяную пыль короткий порывистый ветер.

Тем не менее, Натаниэль отправился на работу пешком, а не на автобусе, хотя путь от дома до конторы занимал не меньше полутора часов. Холодная вода пару раз затекла за воротник, но Натаниэль не замечал этого.

На углу Алленби и Бен-Иеуды не работал светофор. Вместо него там стоял высокий тощий парень из дорожной полиции и регулировал движение. Это зрелище на некоторое время отвлекло детектива от грустных мыслей.

Регулировщик действовал своеобразно. В тот самый момент, когда Розовски подошел к кромке тротуара, у парня внезапно заиграл мобильный телефон. Не прекращая левой рукой подавать сигналы водителям, правой полицейский вытащил из кармана оглушительно верещавший аппарат и приложил его к уху.

Тут началось самое интересное. Поскольку израильтяне разговаривают руками – примерно так же, как итальянцы, – фмгуры, описываемые верхними конечностями регулировщика резко усложнились – поскольку теперь он вынужден был одновременно управлять уличным движением и отвечать по телефону какому-то Ури по поводу устройства на работу его жены.

Лица водителей, тормозивших на перекрестке, были напряженными: они пытались понять, какой жест регулировщика относился к повороту направо, а какой – к зарплате Ури и его жены. При этом никто никакого возмущения не выразил: все явно «вошли в положение».

– Театр мимики и жеста, – пробормотал Розовски.

От занимательного аттракциона его отвлек уже звук собственного телефона. Вместо голоса Офры он услышал в трубке инспектора Алона.

– Натан, ты где находишься? – спросил тот.

– В дороге, – ответил Натаниэль. – А что, здороваться наша доблестная полиция уже разучилась?

– Извини, – после короткой паузы сказал Алон. – Здравствуй. Ты скоро будешь?

– Минут через десять. В чем дело?

– Я тебя подожду, – сказал инспектор и отключился.

Натаниэль задумчиво посмотрел на телефон и пошел на автобус – проехать одну остановку. Обычно появлению инспектора Алона предшествовало вторжение частного детектива в чужую вотчину. Ему мог не понравится, например, вчерашний визит в синагогу «Ор Хумаш». Вряд ли инспектора обмануло заверение Натаниэля насчет консультативной помощи анонимному клиенту. Правда, в голосе Ронена Алона, по обыкновению мрачном, не слышно было раздражения или недовольства.

Скорее некоторая растерянность. Розовски уставился в залитое водой окно, за которым медленно проплывали искаженные дождевыми подтеками до неузнаваемости очертания домов.

Растерянный Алон – это редкое зрелище, столь же искаженное. На него стоит посмотреть. Когда Натаниэль служил в полиции – тому минуло чуть меньше десяти лет – Ронен Алон был его подчиненным. Что-то Розовски не припоминал в те времена подобных ситуаций. Уж в чем – в чем, а в уверенности – даже в самоуверенности – Алону отказать нельзя было ни тогда, ни сейчас.

– Как и мне, впрочем, – самокритично добавил Натаниэль себе под нос. – Были мы нахальными и азартными, – он поймал удивленный взгляд соседа, виновато улыбнулся и вновь отвернулся к окну.

«Ладно, – подумал он. – Посмотрим, что там стряслось».

Придя в контору, он застал поистине умилительную картину. Черный как туча инспектор сидел в кресле для посетителей, а вокруг него заботливо хлопотала Офра, угощая полицейского кофе с бисквитами.

Вряд ли можно было бы представить себе человека более несчастного, чем инспектор Ронен Алон, уткнувшийся крючковатым носом в чашку с кофе. Но внешность обманчива. Розовски прекрасно помнил, что несчастнее всего инспектор выглядел в момент задержания долго разыскиваемого преступника, когда произносил загробным голосом: «Вы арестованы». Поэтому Натаниэль быстренько перебрал в уме все нарушения закона, которые ему пришлось допустить в течение последних двух месяцев. Ничего за исключением традиционно просроченных счетов телефонной компании он не вспомнил. Но инспектор Алон не занимался просроченными счетами. Если только его со вчерашнего дня не успели уволить из полиции и принять на работу в телефонную компанию.

Тем не менее, Натаниэль на всякий случай, спросил:

– Ты пришел меня арестовать? – он сопроводил эти слова безмятежной улыбкой. – В таком случае, зачитай мне мои права, а также сообщи, в чем я обвиняюсь. И позволь позвонить.

– Адвокату? – поинтересовался Алон, не поднимая головы.

– Маме, в Россию. Заодно передам от тебя привет. Она там уже десять дней, скоро вернется. Так что с арестом ты бы мог подождать пару деньков, чтобы не волновать пожилую женщину. Между прочим, относящуюся к тебе незаслуженно хорошо.

Инспектор тяжело вздохнул и наконец-то посмотрел на приятеля.

– Брось паясничать, Натан, – сказал он. – Ты прекрасно понимаешь, что я пришел по делу, – он оглянулся на секретаря Натаниэля Офру, державшую в руках закопченную джезве и с любопытством прислушивавшуюся к разговору бывших сослуживцев.

– Что-то ты похудел, – участливо заметил Натаниэль, усаживаясь в свое кресло за письменным столом. – Осунулся. Нужно чаще бывать на свежем воздухе, Ронен, здоровья ни за какие деньги не купишь.

Самым интересным было то, что Розовски нисколько не погрешил против истины. Инспектор и вправду выглядел не лучшим образом. Обведенные темными кругами карие глаза ввалились и утратили привычный блеск. Щеки тоже запали и, что более поразило Натаниэля, были покрыты жесткой черной щетиной. Детективу вдруг пришло в голову, что его старый друг влип в неприятную историю и последние сутки провел в тюремной камере. «Уж не собирается ли он меня нанять для восстановления доброго имени?» – мелькнуло в голове Розовски.

– Тут похудеешь, – тоскливо произнес инспектор. Он допил кофе, кивком поблагодарил Офру. Та одарила инспектора любезной улыбкой и упорхнула в приемную.

– Дани Цедек, – сказал Алон. – Все пошло прахом. Он мертв, – искоса посмотрев на мгновенно окаменевшее лицо частного сыщика, он раздраженно добавил: – Ну да, что ты смотришь? Его вчера выпустили под залог. Под смехотворный залог, пять тысяч! Ну да. Ну да. Насколько удалось установить, из суда он отправился прямо домой. Мать рассказывает – кому-то позвонил, договорился о встрече. Видимо, в кафе, на углу, в ста метрах от дома. Вот там, во дворе этого кафе его утром и нашли… – инспектор закурил и отвернулся. – Можешь радоваться: ты сразу же сказал, что в убийстве Пеле не виновен.

– Как он умер? – спросил Натаниэль. – Ты чего-то не договариваешь, Ронен.

Инспектор медленно раздавил сигарету в пепельнице и только после этого ответил:

– Так же, как и раввин. Его задушили.

По спине Натаниэля пробежал неприятный холодок.

– Что тебе удалось выяснить по делу об убийстве раввина? – хмуро спросил инспектор. – По-моему, смерть Пеле не исключает его соучастия. С ним расправился сообщник.

– Все может быть… – Натаниэль устало потер руками лицо. – Все может быть. Но, как тебе известно, я убийствами не занимаюсь. В этом деле меня интересовали второстепенные детали.

– Предположим, – сказал инспектор. – В таком случае, не расскажешь ли мне об этих второстепенных деталях? Они меня, возможно, заинтересуют.

– Не могу, – ответил Розовски. – Не могу – без согласия клиента.

– Так спроси у него! – рявкнул инспектор, не желая больше сдерживаться. – Спроси, черт побери! Я оказался в идиотском положении! Эти свидетели… – тут он замолчал. Офра, испуганно заглянувшая было в кабинет, исчезла, повинуясь жесту шефа.

– Извини… – проворчал инспектор Алон. – Мне действительно нужна твоя помощь.

Натаниэль промолчал. Инспектор поднялся, буркнул: «Пока». Оставшись один, Розовски дал волю чувствам – в меру, разумеется. Он просто пошвырял в корзину одну за другой шесть квадратных папок, лежавших до того стопкой на краю стола. Из шести в цель попали только две, остальные разлетелись вокруг, добавив еще один штрих к экзотический беспорядок кабинета.