Убийственный маскарад - Страница 20

– Я тоже так думаю. Тем не менее, они решили увязать гибель Аркадия Смирнова и убийство госпожи Ройзман.

– Вы говорите – гибель, – заметил Розовски. – Значит ли это, что полиция еще не решила, было ли то убийством или самоубийством?

– Думаю, что значит, – ответил Нешер. – Во всяком случае, используют формулировку именно такую, неопределенную.

– Та-ак... – Натаниэль задумался, побарабанил пальцами по столу. – Так-так-так... Что же выходит – муж покончил самоубийством, а жена решила разделаться с соперницей, которая уже не являлась таковой? Очень последовательное суждение. Логичное и психологически обоснованное. Ах да, вы же упомянули еще и шантаж. Стойте, ничего не говорите, я попробую угадать самостоятельно... – он на мгновение прикрыл глаза, после чего произнес торжественным тоном: – Значит, так. На самом деле Аркадий Смирнов не покончил с собой, как первоначально предположил проницательнейший из полицейских сыщиков инспектор Алон, а вовсе даже убит. Причем собственной женой. Естественно, из ревности. Безутешная любовница покойного об этом каким-то образом узнала, что родило в ней неистребимое желание подкрасться тихонько к убийце и заорать на ухо: «Ага! А я все знаю!» Та, подскочив от неожиданности, немедленно угостила шантажистку-соперницу крепким снотворным с небольшой примесью кофе... Сие событие, разумеется, происходило в кафе «Апропо», при большом скоплении любопытствующих, – пояснил Розовски помощнику, с удовольствием слушающему захватывающий рассказ шефа. – Вот, – Натаниэль вновь обратился к адвокату Нешеру, – а когда экзотический напиток подействовал должным образом, скрутила несчастную жертву, вывезла ее в пардесы и там, под безмолвными звездами, завершила свое злодейство. Убила несчастную Дину Ройзман, проломив ей затылок увесистым камнем. Который всегда хранила в косметичке. На всякий, знаете ли, случай.

Маркин захихикал.

Цви Нешер, после небольшой паузы, сообщил, неодобрительно кривя губы:

– Должен признать, что, несмотря на недопустимый тон, вы вполне точно сформулировали версию полицейского следствия.

– Знаю, знаю, – Розовски махнул рукой. – И эти люди упрекают журналистов в чрезмерной фантазии! Чтобы придумать такую версию, нужно действительно обладать буйной фантазией. А уж настаивать на ней... – он покачал головой. – Единственное, с чем я бы согласился в такой версии, так это с фактом убийства Аркадия Смирнова. Убийства, а не самоубийства. Что еще известно?

– Я вижу, вам известно больше, чем мне, – сказал адвокат, глядя на детектива с большим подозрением. – Например, эксперты действительно установили наличие большой дозы снотворного в организме убитой. Но вскрытие производилось сегодня утром, между тем...

– Да ладно вам! – сказал Натаниэль. – Я это понял еще вчера. Без всякого вскрытия. Тоже, открыли Америку...

– Вчера? – переспросил Цви Нешер. – Вы хотите сказать, что уже занимаетесь расследованием этого убийства? В таком случае, я не понимаю...

– Ничем я еще не занимаюсь. Просто так получилось, что именно мне пришлось опознавать несчастную женщину... Ладно, сейчас не до подробности, да вам они и ни к чему, – Розовски глубоко затянулся сигаретой. – Теперь ответьте на несколько вопросов.

Цви Нешер с готовностью кивнул.

– Вы сами уверены в невиновности Смирновой? – спросил детектив, с интересом глядя в бесстрастное лицо адвоката.

– Она моя подзащитная, – уклончиво ответил Нешер. – На мой взгляд, ее показания уязвимы. Но...

– ...Вы постараетесь свести все к недостаточности улик, – закончил за него Натаниэль. – Это я уже слышал. Ну, а что вы скажете, если я соглашусь попробовать найти настоящего преступника?

– Скажу, что такое предложение звучит несколько самонадеянно, – равнодушно ответил адвокат. И чуть улыбнулся, вернее, дернул уголками тонких губ: – Надеюсь, вы не обиделись?

– Нисколько! – воскликнул Розовски. – Я действительно чрезвычайно самонадеянный тип. Можете себе представить: несколько лет назад я вдруг решил, что в состоянии решать проблемы всей массы русских репатриантов, – те проблемы, которые полиция решить не может или не хочет. Уволился из полиции и занялся частным сыском. И, представьте себе, до сих пор уверен в правильности тогдашнего решения!

– Что же, я буду приветствовать любые действия, которые помогут госпоже Смирновой выпутаться из этой истории, – сказал Нешер. При этом чувствовалось, что чопорный адвокат серьезно сомневается в возможностях частного сыска. – Собственно говоря, госпожа Смирнова просила вас не прекращать расследования.

– Передайте ей, что я и не собирался прекращать.

Адвокат кивнул.

– Теперь насчет гонорара, – он вытащил из внутреннего кармана чековую книжку и массивный золоченый «паркер». Натаниэль энергично помотал головой.

– А вот этого не надо, – сказал он. – Виктория уже оплатила расследование.

Из угла, в котором сидел Маркин, послышался сдавленный вздох. Адвокат посмотрел на тощего молодого человека, уткнувшегося в журнал, потом на детектива. Пожал плечами: «Как угодно», – спрятал книжку и ручку.

– Ради Бога, извините, господин Нешер, – сказал Натаниэль с виноватой улыбкой. – Не сочтите меня бестактным, но я так и не понял: как получилось, что вы вдруг стали адвокатом госпожи Смирновой? Я знаю, что вы консультировали ее мужа по деловым вопросам. Но это ведь совсем не одно и то же.

Адвокат чуть приподнял одну бровь.

– Я сам предложил ей свои услуги, – холодно ответил он. – Считаю это своим долгом. А что?

– Нет, ничего, я так и подумал, – Розовски улыбнулся, почесал мизинцем переносицу. – Скажите, господин Нешер, вы ведь только три месяца работали с Аркадием Смирновым?

– Совершенно верно. Но этого срока оказалось вполне достаточно, чтобы проникнуться к этому человеку вполне естественным уважением.

– Мне тоже так показалось, – заметил Натаниэль, причем – совершенно искренне. – Вы говорите по-русски?

– Я? Нет, конечно, с чего вы взяли? – адвокат очень удивился. – Разумеется, не говорю. С господином Смирновым мы вели дела на английском. С госпожой Смирновой – тоже. Ивритом Аркадий владеет... то есть, владел, увы... Иврита он почти не знал. Виктория знает иврит лучше, но английский, в данном случае, предпочтительнее.

– Понятно, понятно. И все-таки: как вы познакомились?

– Сейчас не помню. Кто-то порекомендовал.

– Его вам? – уточнил Розовски.

– Наоборот, – ответил Нешер. – Меня – ему. Встретились, поговорили. Вот так. А что?

– Ничего. Скажите, вы не знаете, с чего вдруг Аркадий Смирнов вздумал устроить такое странное празднество? – спросил Натаниэль. – Не волнуйтесь, вообще-то я задаю этот вопрос всем.

Адвокат пожал плечами.

– Я и не волнуюсь. Нет, не знаю. Я и о самом празднестве ничего не знал. Насколько можно понять, там присутствовали знакомые хозяев. Между нами, безусловно, установились хорошие знакомые. Но друзьями мы не были... – Нешер немного помолчал. – Вообще, Аркадий был человеком со странностями, – сказал он и вдруг поднялся. – Извините. Мне пора. Не буду больше занимать ваше внимание.

Натаниэль тоже поднялся, обогнул стол и подошел к адвокату.

– Всего хорошего, – он крепко пожал вялую мягкую руку Нешера. – Спасибо, что уделили время. До свиданья.

– Не стоит благодарностей. Это мой долг, – с некоторой чопорностью ответил господин Нешер и быстро покинул кабинет детектива.

– До свидания... – протянул Розовски, глядя в закрытую дверь.

– По-моему, ты ему не понравился, – с удовольствием сообщил из своего угла Маркин.

– Зато я влюбился в него с первого взгляда, – проворчал Натаниэль. – Интересно, правда? Человеку из России, не владеющему ивритом, почему-то рекомендуют адвоката, не знающего ни слова по-русски... – он вернулся к своему столу, выдвинул ящик и принялся сосредоточенно копаться в хранившихся там бумажках. Хаос, царивший в ящике, приобрел новые черты. – Ч-черт... – он распрямился, принялся лихорадочно перекладывать папки, веером лежавшие на столе. Повторив все те же бурные действия в отношение полок с документами и книгами, Розовски, наконец, успокоился. Налив в чашку остывшего кофе, он устроился в кресле и устремил задумчивый взгляд на Маркина. Тот спросил: