Убийства – помеха любви - Страница 50

У меня сжалось сердце. Каким-то образом мне удалось сохранить почти непринужденный тон:

– Селена ни разу не упомянула о твоей племяннице, когда рассказывала о вашей вражде с Нилом.

– Сомневаюсь, что она об этом знает. Мы никогда не говорили об этом в ее присутствии. А Нилу не было смысла делиться с ней этим. Пусть он и скотина, но далеко не глупая скотина. Эта история выставила бы его не в самом лучшем свете.

– Да, конечно.

– Во всяком случае, когда я объяснил Нилу положение дел и сказал, что хочу срочно получить обратно десять тысяч долларов, он начал нести чушь про то, что завещание еще не утверждено.

– По словам Селены, так оно и есть.

– Ну и что с того?! Ведь Луиза-то – обеспеченная женщина. Нил мог бы попросить ее вернуть мне деньги. Она ему никогда бы не отказала. Только не надо говорить, что этому подлецу, мол, было неловко, раз он живет с Селеной. Ведь речь-то шла о жизни ребенка!

– Ну…

– Кроме того, у Нила есть сестра в Огайо, которая замужем за очень богатым типом. Если он стеснялся обратиться к Луизе, мог бы занять денег у сестры.

– Ты ему это предлагал?

– Да тысячу раз! А он все твердил, что, если вопрос с наследством не разрешится к следующей неделе, он обратится к Луизе. Неделю за неделей он твердил о «следующей неделе».

– А почему тебе самому было не попросить Луизу? Ты думал об этом?

– Послушай, я все перепробовал. Я даже вел переговоры о том, чтобы продать агентство. Но такие вещи за одну ночь не делаются. А время поджимало. Близкие друзья сумели наскрести несколько тысяч, что было непросто. У них примерно то же положение, что и у меня: дела идут устойчиво, но свободных средств не много. Во всяком случае, собранные деньги помогли, но их хватило только вначале. Требовалось гораздо больше. Помимо медицинских расходов, которые и так зашкаливали, нужны были деньги на переезд Диди и Кэрол в Нью-Йорк. Я не говорил, что они жили в небольшом городке в Миннесоте?..

– По-моему, нет…

– Я нашел им жилье. Превосходная квартирка. Самая уютная в городе. Я хотел, чтобы Кэрол получила все самое-самое… Мы были так… Она много значила для меня. Я… – У Билла перехватило дыхание. – Прости, мне все еще тяжело. – Еще одна пауза. Затем он неожиданно улыбнулся. – Вот ты говорила о Луизе. Да, точно… Осознав, что от Нила толку не будет, я решил обратиться к Луизе сам, хотя наши отношения к этому не располагали. Но неожиданно… – Голос его оставался ровным, но губы задрожали, в глазах застыла боль. – Но неожиданно необходимость звонить кому-либо вообще отпала… Кроме Нила… Ему я продолжал звонить.

– Понимаю, – нежно сказала я.

Он с благодарностью посмотрел на меня.

– Я не мог позволить ему так просто отделаться. Хотя, видит Бог, теперь это уже не имело для меня большого значения.

Обычно я заливаюсь слезами, даже когда смотрю душещипательные мультфильмы, но сейчас умудрилась сохранить самообладание. Не хватало только, чтобы Билл меня утешал.

– Мне очень жаль. Искренне жаль, – пробормотала я, беря его за руку.

Он осторожно отнял ее и с иронией в голосе заметил:

– Как насчет анисовой настойки? И хватит пичкать тебя грустными историями. Эй, Дез, гляди веселей и никаких депрессий!

– Насчет анисовой – целиком за. Прости за депрессию, – ответила я с притворной серьезностью.

Мы провели еще час за разговорами и бутылочкой анисовки. Но так и не смогли в тот вечер изгнать призраки Нила Константина и маленькой Кэрол.

Билл настоял на том, чтобы проводить меня до дому. У двери он спросил, действительно ли мне понравился ужин. Я уже четыре-пять раз хвалила его кулинарные способности, но ему все равно требовалось подтверждение.

– Еда была изумительной! – воскликнула я, нисколько не покривив душой.

– Значит, я умею выбирать поваров, не так ли?

Иногда я бываю жуткой тугодумкой. Секунды три-четыре я пялилась на него, разинув рот, прежде чем до меня дошел смысл этих слов.

– Ты хочешь сказать?..

– Угадала! Вся эта роскошь была приготовлена заранее и доставлена прямиком из ресторана. Мне только и требовалось, что поставить блюда в духовку. – Билл озорно улыбнулся. – Если честно, Дез, повар из меня никудышный.

Признаюсь, я сочла его проделку весьма милой, но докладывать ему об этом не собиралась. А сделала единственное, что пришло мне в голову: с силой ткнула его в живот.

– И вот что еще я хочу сказать, – продолжил он, проворно перехватывая мою руку. – Если ты вдруг спросишь себя, почему я сразу не стал ухаживать за тобой, то знай: лишь потому, что не хотел торопиться. Мне кажется, между нами происходит что-то особенное… Надеюсь, тебе тоже так кажется.

С этими словами он ткнулся губами мне куда-то в область шеи, повернулся и ушел.

О, в моей долгой жизни не было более сексуального поцелуя!

В воскресенье, в десять часов утра, позвонила Эллен:

– Я хочу слышать все! Как прошел ужин?

Конечно, я горела желанием поделиться с племянницей и в красках описать свое состояние. Но, памятуя о хандре Эллен, ограничилась скупым ответом:

Совсем неплохо.

– И это все? Неплохо?..

– Именно неплохо! – И дабы доказать этот тезис, я поведала о розыгрыше Билла. Проделку псевдоповара Эллен нашла «просто восхитительной». Хотя голос у нее при этом был удивительно безжизненный.

– Но что ты чувствуешь, тетя Дез? Он по-прежнему тебе нравится?

– Да, он мне очень нравится.

– Послушай, если твоя сдержанность объясняется деликатностью, то прекрати миндальничать. Самое лучшее, что ты можешь для меня сделать, – это помочь ненадолго отвлечься. Поверь, мне сразу полегчает, если я услышу, что хотя бы у тебя все хорошо. Честное слово!

Врать моя наивная племянница не умеет.

– Давай я загляну к тебе, и ты расскажешь мне все подробно. Ничего, что я напрашиваюсь на приглашение? – хихикнула Эллен.

Хихикать тут было не над чем, но я поняла, что дела не так уж плохи, раз юная дева еще способна на смешки.

Эллен приехала незадолго до полудня, бледная как смерть. За прошедшую неделю она потеряла, наверное, килограммов пять. А если вспомнить, что и прежде была как тростинка, то нетрудно вообразить привидение, материализовавшееся на моем пороге.

Поверьте, ничто не удручает меня сильнее, чем осознание собственного счастья, если рядом тоскует живая душа.

Я смешала несколько порций шампанского с апельсиновым соком и, по настоянию Эллен, завела рассказ о минувшем вечере. Поначалу неохотно, но тема и шампанское мало-помалу развязали мне язык, и я заговорила все свободнее и свободнее. Эллен, казалось, тоже расслабилась.

– Ты знаешь, что самое лучшее? – вопросила она, когда я замолчала.

– Что?

– Что суть не в деньгах! Выходит, Билл Мерфи ненавидел Константина не из-за денег. Не то чтобы я осуждала людей, которые негодуют, когда им не возвращают вовремя долги, но так сильно возненавидеть из-за этого своего лучшего друга…

– Знаешь, меня это тоже беспокоило, – призналась я, снова подивившись сообразительности Эллен, которую привыкла считать тугодумкой.

– Но теперь мы знаем, что дело было не просто в деньгах. А ведь правда, если вдуматься, Нил Константин отчасти сам был убийцей. Не вернув эти деньги, он обрек на гибель бедную девочку. Теперь твой Билл Мерфи представляется мне гораздо более симпатичным человеком. Ну? Когда я с ним познакомлюсь?

– Надеюсь, что скоро.

– Правда, мне придется прийти одной, – откровенно сказала Эллен.

Что ответить на это унылое заявление, я не знала, поэтому лишь сжала руку племянницы. Она была холодна как лед.

Эллен ушла в пять, а в шесть позвонил Билл.

– Раздобыл на среду два билета на Рейнджерс! – радостно сообщил он. – Ты сможешь пойти?

– Рейнджерс? – тупо повторила я.

– "Нью-Йорк Рейнджерс". Хоккей!

– Знаю, что хоккей, – сварливо отозвалась я. – Просто уточнила, действительно ли ты сказал «Рейнджерс». А то слышно плохо.