Убийцы дронов - Страница 6

– Нужно было отследить момент приземления. Чтобы место знать… – нервно стукнул кулаком по столу полковник.

– Отследили, – сердито отреагировал майор. – Приземление было совершено в полосе «зеленки» на углу Яблоневой и Садовой улиц. Там что-то типа сквера имеется, место прогулок местных мам с детьми. В этот момент там как раз гуляло много людей. В том числе с детьми. Стрелять было невозможно…

– Данные об атаке уже куда-то передали? – поинтересовался подполковник Рахматуллин.

– Сразу передали в Антитеррористический комитет и в полицию. Полиция выехала на место посадки дронов. Но в отряде пока данных о результате поиска нет.

Полковник Коломойников схватился за трубку городского телефона и стал звонить, как я понял, в городскую полицию. Разговаривал недолго, больше спрашивал. Положив трубку, сообщил нам:

– Практически все силы полиции в момент сообщения из городка спецназа ГРУ были задействованы в аэропорту, где, как вы знаете, было произведено второе бомбометание по гражданским лицам. Срочно сформированная дополнительная следственная бригада сразу выехала на угол улиц Яблоневая и Садовая, но уже никого из бандитов, естественно, не застала. Другая спецбригада вместе с ГИБДД проводили операцию «Перехват», пытаясь отыскать грузовик с синим тентом, в который дроны и загрузили. Безрезультатно. На месте были опрошены свидетели. Свидетелей много. По их показаниям, «беспилотники» сели прямо среди высоких конских каштанов. Управляли ими люди, стоящие там же, в толпе. Четыре человека, которых в том месте видели впервые. В основном там гуляют жители близлежащих домов, и все лица как-то примелькались, люди друг с другом здороваются. Бандиты там появились впервые только сегодня. У двоих в руках были пульты управления. Когда эти люди подобрали свои дроны, один из четверых позвонил куда-то. Вскоре подъехал небольшой грузовой автомобиль с синим тентом, и они загрузили в него свои «беспилотники». На тенте белая надпись: «Продукты». Марка автомобиля неизвестна. Женщины обычно не разбираются в этом. Двое сели в кабину, двое поехали в кузове. В настоящий момент все свидетели заняты составлением фотороботов. Одна характерная примета отмечена всеми. У одного из тех людей с «беспилотниками» свежий синяк под глазом. Свежий и заметный. Все свидетели обратили внимание. Кроме того, есть у него еще одна характерная черта. Верхние зубы расположены нестандартно. Растут не вниз, а под углом в сорок пять градусов, то есть почти вперед смотрят. Я видел одного такого человека в жизни – неприятная, прямо замечу, у него была улыбка. Но, вопреки логике, он очень любил улыбаться. То же самое говорят и про человека с синяком. Вместо того чтобы закрыть рот плотнее, он часто улыбался, обнажая свои зубы. Наверное, они ему кажутся красивыми.

– Интересно, синяк – это не следствие «беседы» с Азнауром Тавсултановым? – скорее, сам себя, чем нас, спросил подполковник Рахматуллин.

– Вполне допускаю такой вариант, – согласно кивнул я. – У меня во взводе есть, кстати, обладатель черного пояса по карате-киокусинкай. Пулеметчик. Умеет бить не менее серьезно, чем стрелять. Особенно бить ногами. На руках я его на тренировках перебиваю за счет «чи сао»[3], у нас в спецназе это называется «переборы», а вот ногами он лучше работает, особенно в голову. Лупит, как лошадь копытом. Мы в голову ногами вообще редко бьем, в нашей школе считается малопродуктивным поднимать ноги выше печени. А в киокусинкай удары в голову ногами – основное составляющее. В спортивном киокусинкай вообще удары руками в голову запрещены. Там собственные японские странности. Но я не буду углубляться и уводить всех от основной темы.

– Когда будет готов фоторобот этого типа, необходимо предъявить его той девице, за которую вступился убитый Азнаур Тавсултанов. И от этого уже плясать. Пусть думает, что парня «повязали», тогда сговорчивее станет.

– Я хочу сам допросить ее, – сказал Рахматуллин. – Присмотрюсь, что за человек. И попробую запугать. Статья о пособничестве террористам может рассматриваться двояко. Кто-то может помогать им, например, делать взрывчатку, а кто-то может скрывать факты, в результате чего террористы производят следующий акт и гибнут непричастные люди. И статью можно рассматривать как пособничество в убийстве. Тем более в массовом. В моей практике уже был случай, когда человек «ломался» под угрозой такого рассмотрения статьи. Тогда мужик в возрасте «сломался» и стал следствию помогать. А молодая девка под угрозой «пожизненного заключения» вообще долго не продержится.

– Ну-ну… – согласился полковник Коломойников. – Я не возражаю.

Майор Рыженков снова быстро поднялся и обратился к присутствующим со словами:

– Теперь мое место уж точно в отряде. Извините, я потороплюсь и, скорее всего, с дороги уже не вернусь.

– Не зарекайся, майор… – сказал на прощание Коломойников и протянул руку для рукопожатия майору, а потом и мне.

Я без Рыженкова не видел смысла оставаться в кабинете, и потому поднялся вслед за майором.

В машину мы сели одновременно.

– К себе! – скомандовал Рыженков водителю.

И в это время у меня снова зазвонила трубка. Определитель показал номер осведомителя Исрафила, с которым мы совсем недавно расстались и, кажется, не договаривались о новой встрече. Но мы и о прошлом его звонке заранее не договаривались, а информацию он дал важную.

– Больше возвращаться в ФСБ не будем, – повернув ко мне голову, предупредил майор.

– Слушаю, Исрафил.

– Это не Исрафил, – с сильным акцентом ответил незнакомый голос.

– С кем я говорю? – спросил я, уверенный, что память меня не подвела и я не ошибся в номере. Звонили точно с трубки Исрафила и, скорее всего, по последнему набранному номеру.

– Инспектор Государственной инспекции дорожного движения майор Абдуллаев. Зовут меня Камал Камилович.

– Старший лейтенант спецназа ГРУ Лукрепциев Виталий Николаевич, – встречно представился я, пытаясь сообразить, каким образом трубка Исрафила могла оказаться в руках этого полицейского. – Сразу начну с вопроса. Каким образом трубка, с которой вы звоните, оказалась у вас?

– Вопросы больше привык задавать я. Служба у меня такая, – строгим начальственным голосом отчитал меня майор полиции. – И я буду их задавать, а вы будете отвечать. Иначе я просто вызову вас повесткой, а это очень затратно по времени. Вам, возможно, придется пару часов просидеть в ожидании, когда я освобожусь. А я люблю подолгу с бумагами работать…

– Если будете настаивать, я попросту не получу вашу повестку, а вас, товарищ майор, уже завтра вызовут официальной телефонограммой из Антитеррористического комитета республики в республиканское управление ФСБ России, и там вы будете вынуждены провести целый день, прежде чем вас соизволят допросить. А если и дальше будете проявлять неуместную самодостаточность, вас обвинят в пособничестве террористам, что будет недалеко от реальности, поскольку вы затягиваете с ответом на мой вопрос, а затягивание времени – это и есть вариант пособничества. Это уже серьезная статья. Такую участь, как самое малое, я могу обещать вам твердо. Но могу и не обеспечивать вам подобное времяпровождение на весь завтрашний день. Потому советую сразу отвечать на мои вопросы и не лезть на рожон.

– Вы забываетесь, старший лейтенант. Я майор… – пытался он еще сопротивляться.

– В полиции, насколько мне известно, существуют не военные, а только служебные звания. Благодаря этому генерала полиции теоретически могут забрать на службу в армию в качестве рядового – если возраст генерала соответствует призывному. Таким образом, на полицию не распространяется армейское положение о субординации.

– Какие все грамотные пошли! – Это уже был возглас отчаяния.

– Итак, будете отвечать?

Настойчивость с моей стороны была вполне обоснованна. Я хорошо знал, что большинство осведомителей имеют две трубки. Одна – собственная, для постоянного пользования, вторая предоставляется контактером, как на конспиративном языке называется офицер, с которым осведомитель поддерживает связь. И я хорошо помнил, как несколько лет назад вручал Исрафилу Абдурагимову специальную трубку с единственным номером в памяти, и это был мой номер. С этой трубки Исрафил звонил мне и раньше, с этой же звонил сегодня.