Убийцы дронов - Страница 4

Все свои претензии и предложения после попытки практического применения вне условий полигона и демонстрационного стенда я высказал освобожденному моим взводом Славе Дегтяреву. Понятно, что высказал не сразу после освобождения, когда он еще ничего не понимал в происходящем и ждал смерти, обещанной ему бандитами. Ежедневно ждал. Трижды за три дня операции они выводили его якобы на расстрел, и каждый раз эмир «проявлял милость», разрешал прожить еще один день, а взамен милости пытался заставить молодого программиста работать на себя. Второй похищенный инженер был сломлен в первый же день и согласился работать на бандитов. В результате был убит пулей снайпера моего взвода. Это была не жестокость, а только необходимая мера самозащиты…

Едва мы с начальником штаба сводного отряда спустились с высокого крыльца республиканского управления ФСБ, как у него в кармане зазвонил телефон. Он быстро достал его и проговорил в трубку:

– Слушаю… Так точно, товарищ полковник. Так… Да… – Коломойников, видимо, что-то сообщал майору Рыженкову, а тот слушал и морщился. – Да. Я понял. Нам, отряду спецназа, это, впрочем, пока ничего не дает. Да, бойцов для поездки по адресам мы подготовим. По два человека на машину… Да, все, что будет нового, сообщайте.

Рыженков отключился и посмотрел на меня, понимая, что я жду объяснений. Хотя старший по званию не всегда доводит всю информацию до своего подчиненного, тем не менее мы с начальником штаба были оба заинтересованы в одном вопросе, и потому он мне объяснил:

– Полковнику принесли данные экспертизы по бомбам, сброшенным на перрон, на перроне собрали все возможные осколки, из вагонов выковыряли, из больниц привезли, что было извлечено из раненых и убитых. В результате определили, что «беспилотник» принес две обыкновенные мины от минометов калибра восемьдесят два миллиметра, скорее всего от «Подноса». Там, если помнишь, осколки образуются из разорвавшегося чугунного корпуса мины и потому имеют неправильную рваную форму, следовательно, наиболее убийственны. Еще что… Если помнишь показания свидетелей, они все отмечают нарастающий гул, предшествующий взрывам. Даже дикий рев. Так вот, на путях рядом с перроном найдены две конические алюминиевые трубки, которые, видимо, крепились к стабилизаторам мин специально для того, чтобы создать гул, вызывающий дискомфорт у людей, точнее, влияющий на психику. Полковник Коломойников вот еще на что обратил внимание: они получили синхронный текст, который сопровождает видеосюжет на сайте ИГИЛ, вернее, перевод текста. Там удивительно точные данные по жертвам атаки. Причем полный расклад: кто погиб от взрыва, сколько человек скончалось в больнице, скольких задавили бегущие. Откуда у ИГИЛ эти данные? Этим вопросом ФСБ займется. Это тоже важная ниточка, которую упускать нельзя. Где-то сидит их информатор, к тому же занимает он достаточно высокий пост в республике, чтобы владеть точной информацией.

– Я полагаю, что, вероятно, передача видеозаписи с камеры линейного отдела полиции ушла в ИГИЛ по тому же каналу.

– Да. Полковник тоже так считает, – согласился начальник штаба отряда.

– Надеюсь, товарищ майор, поиски информатора на нас не возложат?

– Нет, не переживай, старлей. У нас же нет следственных функций. И вообще мы этому делу даже не обучаемся. Хотя я слышал, что из бывших офицеров спецназа ГРУ получаются хорошие частные сыщики…

– Это, скорее всего, за счет дотошности характера, товарищ майор. И за счет необходимого умения делать анализ любой ситуации. Хотя, в принципе, поиск военного разведчика – это тоже, своего рода, сыскные действия. И институт информаторов из числа мирного населения у нас существует. Не в таком, конечно, количестве, как у ментов, где «стукачи», случается, за корку хлеба друг на друга «стучат», но есть. И часто качество наших «стукачей» гораздо выше, чем в МВД. У меня вот бывали в этой категории индивиды с высшим образованием.

Майор только согласно кивнул, а у меня в руке зазвонила трубка. Я посмотрел на определитель номера, поскольку голосовое сообщение об абоненте входящего звонка у меня на смартфоне было выключено умышленно, чтобы не выдала трубка, когда требуются скрытные действия.

– Вот, кстати, товарищ майор, один из таких как раз и звонит. Человек с высшим образованием. Инструктор по паралетам[1]. Но паралет – это его увлечение, спорт, а так он вообще-то инженер на железнодорожной станции. Интересно, как он обо мне вспомнил. Мы с ним уже три года не общаемся… Алло… Слушаю тебя, Исрафил…

– Виталий Николаевич, извините, я, может быть, не по адресу… Вы сейчас где находитесь? Не у нас в республике, случайно?

– В Махачкале, Исрафил. Совершенно случайно у вас в республике.

– Есть желание встретиться. Я не знаю, что за информацию вам передам, может, она ничего не стоит, но мне кажется, она как-то связана со вчерашними событиями на вокзале.

– Понял, Исрафил. Это меня может заинтересовать. Где тебя найти?

– Подъезжайте сейчас к вокзалу. Сможете?

– Через пять минут будем там…

– Хорошо. Ждите у главного входа. Внутри. Я подойду к вам…

– А ты сейчас, никак, на вокзале работаешь?

– Нет. Я на прежнем месте, а сегодня вообще выхожу в ночную смену на двенадцать часов. Просто я рядом оказался, а там встречаться удобно. Людей много, никто на нас внимания не обратит.

Я убрал трубку в карман. Застегнул «липучки» бронежилета, застегнул «разгрузку» и посмотрел на майора Рыженкова:

– А вы, товарищ майор, говорили о нашем неумении вести сыскные мероприятия…

– Я этого не говорил, старлей. Я говорил только, что у спецназа ГРУ нет сыскных полномочий. Но мы и без них, как я понимаю, можем кое с чем справиться. Докладывай…

Я доложил.

– Поехали… – резко скомандовал майор и быстрым шагом двинулся к своей машине.

Водитель тут же завел двигатель своего «уазика».

– К вокзалу… – деловито скомандовал Рыженков, едва усевшись на переднее пассажирское сиденье.

Мне, как обычно, было отведено место сзади…

Несмотря на достаточно серьезное движение на улицах, добрались мы быстро. Но вокзал в Махачкале и находился неподалеку.

– Один пойдешь? – спросил меня Рыженков, едва мы остановились среди других машин, чуть в стороне от широкого крыльца здания вокзала.

– Естественно, товарищ майор. Люди профиля Исрафила не любят свою деятельность широко рекламировать.

– Тогда попусту не задерживайся…

– Я, товарищ майор, попусту вообще ничего не делаю…

– Страховка нужна? – спросил водитель, показывая глазами на свой автомат.

– Спасибо. Я сам себя подстрахую…

Младший сержант контрактной службы, водитель начальника штаба отряда, был вполне умелым бойцом. Не зря он в дополнение к обязательным, но не слишком качественным занятиям боевой подготовкой в автороте часто по собственному желанию и в личное свободное время приходил заниматься в линейные части спецназа. И даже в моем взводе бывал, хотя здесь, в командировке, занятия проводятся гораздо реже, чем на родных батальонных или бригадных базах. К тому же младший сержант за своей машиной следил пристально, что для водителя очень важно, и, главное, со знанием дела. Одним словом, ответственный парень. А если человек в одном и в другом деле проявляет ответственность, на него всегда можно положиться. В любой ситуации. Но мне при встрече с информатором в самом деле страховка не требовалась.

Покинув автомобиль, я включил на всякий случай диктофон в своей заранее подготовленной трубке, саму трубку устроил в одном из верхних карманов «разгрузки». Память меня никогда не подводила, и я был в состоянии воспроизвести беседу слово в слово, но предпочел произвести запись беседы, чтобы предоставить ее на прослушивание майору Рыженкову. Преодолев двадцать шагов, я вошел в здание железнодорожного вокзала, удивившись, как мало там людей, хотя обычно их здесь всегда было раза в три-четыре больше. Видимо, атака дронов сказалась на осторожности жителей, и лишний раз сюда никто не желает соваться. Исрафил напрасно надеялся, что здесь будет толпа и наша встреча пройдет незамеченной. Надо было где-то на улице встретиться. Но поздно уже об этом думать, потому что сквозь стеклянные двери я увидел, как Исрафил входит в здание вокзала.