Убийца среди нас - Страница 9
Но толстуха опередила всех. Ловко уклонившись от расставленных рук охранника, она набросила транспарант на голову Шумахеру и понеслась за угол. За ней гнались охранники, Шумахер, который пытался на ходу сбросить с себя транспарант, Маркби, Лора и Пол Данби и даже Виктор Мерль. За ними бежали операторы с телевидения, вопившие в полный голос, как гончие на охоте. Мередит не выдержала и тоже поддалась общему порыву. Она подхватила подол длинной юбки и помчалась вперед, как на уроке физкультуры, когда каждый рвется как можно скорее добраться до финиша.
«Это безумие!» — думала она, но остановиться не могла. Ноги как будто отрывались от земли сами по себе, да и попытки остановиться или хотя бы замедлить бег закончились бы неминуемой свалкой, потому что за ней и рядом с ней бежали другие.
Местные зеваки, которые и не надеялись на такое потрясающее шоу, заразились общим одушевлением. Они свистели, улюлюкали, орали, подбадривая преследователей в импровизированной костюмированной гонке. Несколько самых молодых зрителей перепрыгнули отодвинутый барьер и тоже включились в гонку.
Самые первые бегуны скрылись из глаз. Мередит с группой гостей следовала за ними. Теперь все смешались в кучу, приглашенные и просто зеваки. Рухнули общественные и материальные барьеры. Смокинги и вечерние платья соседствовали с джинсами и свитерами, бриллианты сверкали рядом с пластмассовыми серьгами, купленными на распродаже. Жужжали телекамеры и скромные фотоаппараты-«мыльницы». Прически, сделанные в дорогих салонах, растрепались и сбились на сторону. Оператор с телевидения совсем охрип. Словом, это был настоящий бедлам.
Преследуемая вбежала на задний двор, по-прежнему счастливо избегая пленения. Развернувшись, она ринулась к черному ходу и ворвалась на кухню. Увидев ряд застывших от изумления поваров, она ненадолго остановилась. Пошарив рукой по оштукатуренной стене, она нащупала дверь, в отчаянии покрутила ручку, и дверь, как по мановению волшебной палочки, открылась.
Она исчезла внезапно, как чертик из пантомимы. Мередит ничуть не удивилась бы, если бы голая женщина оставила после себя клуб дыма. Но, поскольку она исчезла в дверном проеме, очевидно, за ним находилась лестница или коридор. Преследователи толкались и мешали друг другу, не давая пройти. В дверях образовался затор. Все выкрикивали противоречащие друг другу приказы и вопили от боли, когда им попадали локтем по ребрам.
После недавней экскурсии Мередит помнила, что внизу находится винный погреб. Другого выхода оттуда не было — значит, протестующая попала в ловушку. Мередит совсем не хотелось спускаться вниз, но ее несло в общем потоке. Скоро вся толпа скатилась по каменным ступеням.
Внизу и в самом деле стояла запыхавшаяся, но довольная виновница суматохи. Ее внешний вид уже не был столь шокирующим; Алан Маркби кое-как набросил на нее свой пиджак. Нижняя часть тела толстухи была обмотана шалью из серебристой парчи, которую пожертвовала одна из приглашенных знаменитостей.
Мередит едва не стала свидетельницей суда Линча. Из толпы выбрался мокрый от пота Эрик Шумахер и потряс кулаком над головой негодяйки. Он был вне себя от ярости; налитые кровью глаза готовы были вылезти из орбит.
— Дура проклятая! Сорвала торжественное открытие! Испортила! Столько трудов! Подготовка… Вы хоть понимаете, сколько на все ушло времени и сил? Нет-нет, для этого вы слишком глупы! И столько народу… Боже мой, я вас сейчас задушу!
Он протянул к всклокоченной жертве руку, словно собираясь схватить ее за горло.
— Эрик, спокойно! — рявкнул Маркби, преграждая ему дорогу. — Телевидение.
Шумахер со стоном отвернулся и стиснул голову руками. Мередит, которой стало трудно дышать, вышла из толпы. Смущенная и подавленная тем, что поддалась общему настроению, а теперь оказалась в тесном пространстве, где сгрудилось столько народу, она боком выбралась из толчеи.
К ее удивлению, погреб оказался весьма просторным. Она знала благодаря экскурсии, что винный погреб состоял из ряда параллельных галерей, соединенных скругленными каменными арками — своего рода оштукатуренные катакомбы. Под потолком шел толстый черный кабель, на котором висели электрические лампочки. Почти все пространство занимали стеллажи с бутылками, с небольшими промежутками между ними. Здесь было прохладно, на несколько градусов ниже, чем на улице. Мередит осторожно пробралась в самую дальнюю галерею. Она заметила обветшалые ступени, которые вели наверх. Но оканчивались они тупиком. Видимо, здесь находился старый вход в погреб, который заложили при реставрации. Мередит стало еще больше не по себе — как будто ее замуровали здесь заживо. Ее передернуло.
Она вспомнила рассказ Эдгара По о человеке, который заманил гостя в винный погреб, чтобы замуровать его там.
Кажется, в рассказе фигурировал херес — да, именно херес «Амонтильядо». Она медленно брела вдоль стеллажей с бутылками, мельком гадая, сколько же они стоят. Мередит не очень хорошо разбиралась в винах. В том рассказе хозяин заманил гостя в подземелье, посулив ему редкое угощение. Какая чушь! Но почему ряды бутылок, лежащих на боку в специальных гнездах, выглядят так зловеще? Как будто в нее нацелилось сразу множество пушек. Она потянула носом. Воздух здесь был не такой свежий, как должен бы. Наверное, оттого, что сюда одновременно ворвалось много народу. Какой странный запах! Здесь пахнет не только вином и пылью, но и… как будто цветами и фруктами. Мередит снова принюхалась. Откуда такой аромат? Он совсем не похож на винный…
Мередит развернулась, собираясь двинуться назад, и вдруг остановилась. Между стеллажами и стеной имелась небольшая ниша, в которой что-то белело. Мередит прищурилась. На каменном полу лежала белая перчатка. Ее кто-то обронил, может быть, гость, а может, официант. Подойдя ближе, она поняла, что перед ней вовсе не перчатка, а человеческая рука.
Мередит остановилась. Ее замутило. Можно было развернуться, убежать и позвать на помощь, но, судя по крикам, доносящимся из первого подвала, сейчас оттуда выводили виновницу происшествия. Кто-то громко увещевал членов телевизионной съемочной группы. Мередит заставляла себя идти дальше, продвигаясь мелкими шажками.
Рука была повернута ладонью вверх. Подойдя поближе, Мередит увидела на полу свернувшуюся калачиком женскую фигуру.
В голове Мередит теснились одновременно сотни разных мыслей. Сначала она подумала, что раньше, когда им показывали погреба, никакой женщины здесь, в нише, не было. А вдруг она просто пьяная? А может, это еще одна заговорщица из местного Общества охраны памятников, которая выражает свой протест весьма своеобразно? Возможно, окрестные жители такими нетрадиционными способами решили сорвать торжественный вечер. И Мередит хотелось бы, чтобы это было так, но на самом деле она уже знала, что случилось нечто страшное.
Мередит нагнулась над телом. Перед ней на полу лежала женщина лет сорока, темноволосая, с короткой стрижкой, в алом свитере домашней вязки. Довольно симпатичная… была при жизни. Высокие скулы наводили на мысль о славянском происхождении. Глаза открыты, ярко накрашенные губы удивленно разомкнулись, как будто неизвестную перебили на полуслове. Мередит невольно задумалась: что же хотела сказать женщина?
В выемке над ключицей торчала рукоятка ножа. По вязаному вороту бежала струйка крови, которую Мередит заметила не сразу из-за цвета свитера.
Мередит подавила приступ тошноты. Она выпрямилась, быстро оглянулась и уловила какое-то движение слева, за соседним стеллажом.
— Кто здесь? — отрывисто спросила она. — Выходите!
Не успела она произнести последнее слово, как поняла, что ведет себя глупо и рискованно. Вполне вероятно, за соседним стеллажом прячется убийца. Но бежать было поздно. Она сжала кулаки.
Ответом на ее призыв был громкий вздох. Потом Мередит услышала шорох шагов по каменному полу, и, наконец, в проходе показалась невысокая фигурка.
К ней приближалась девушка лет двадцати с небольшим, в джинсах, свитере и кроссовках, с густыми, неумело остриженными кудрявыми волосами. Лицо у нее было обветренное, как у человека, который трудится на открытом воздухе. Правильные черты искажала гримаса ужаса. Губы шевелились, но с них не слетало ни звука. Светло-голубые глаза готовы были вылезти из орбит.