У убийц блестят глаза - Страница 25

Она убежала. Я постоял немного, глядя на беднягу. Но не из-за сочувствия к нему, просто надо было отдышаться после того, как я тащил его три сотни футов, с помощью Нины, конечно. Принимая во внимание мое физическое состояние, я выбрал чертовски неудобное время для приключений. Лицо у него было странного розового цвета, что могло сойти за цветущий вид, но на самом деле являлось результатом отравления угарным газом.

Когда я учился в аспирантуре, произошел такой случай. Один из моих коллег-студентов вдруг впал в депрессию накануне экзамена и испугался, что не сдаст и его отчислят. В одной из маленьких лабораторий он включил все горелки Бунзена, не зажигая их. Я видел, когда его уносили на следующее утро, потому что помогал срочно проветрить помещение, пока не произошел взрыв. Помню, как тогда мне пришла в голову бессердечная мысль, что если бы я вздумал убить себя из-за экзамена, то сначала попытался бы его сдать и подождал, когда меня официально известят об отчислении.

Тони дышал довольно ровно. Я очистил печку от мусора, потом, проверив дымоход внутри, вышел, залез на крышу и проверил его сверху – нельзя было рисковать и угостить парня еще одной порцией угарного газа.

Потом я пошел к своей машине за топором и пилой. По дороге встретился с Ниной, нагруженной одеялами и спальными мешками. Мы не проронили ни слова – говорить было не о чем.

Через полтора часа в хижине стало довольно тепло, и Нина посмотрела на меня с укором, когда, открывая дверь, я впустил с улицы струю холодного воздуха. Я бросил дрова на пол.

– Если хотите, чтобы ему было все время тепло, наденьте куртку и принесите вещи из багажника моей машины. Кстати, прихватите бутылку виски из отделения для перчаток.

– Доктор Грегори, подойдите сюда на минутку, – в ответ произнесла она. – Смотрите. – Нина приподняла голову юноши и с осторожностью провела рукой по его затылку. Пальцы ее окрасились кровью. – Они его оглушили, а потом... положили в машину умирать! Это должно было выглядеть как самоубийство. Если бы он не пришел в себя и не смог открыть дверь машины...

– Верно. Но мы потом его перевяжем. Потом. Сейчас прекратите его оплакивать и немного поработайте, пока не стемнело. Перенесите все из багажника, за исключением инструмента и запаски, прихватите и ваши вещи с заднего сиденья.

– Почему бы вам не принести все самому, если они вам так необходимы? – спросила она дерзко.

– Испанка, я бы с удовольствием делал всю работу, позволив вам сидеть и держать его голову на коленях. Но я совсем недавно провел пару месяцев в госпитале, если вы помните, и, хотя я бы без колебаний ради вас работал до тех пор, пока не умер, меня останавливает тот факт, что вам потом будет здесь немного одиноко.

Девушка молча взяла свою куртку и пошла к двери. Остановилась, надевая куртку у порога, и, застегивая ее, обернулась ко мне:

– Простите меня, доктор Грегори. Я вам совсем не помогаю. Я... просто боюсь оставить его. Он выглядит таким беспомощным.

– И вы меня простите. Я всегда груб. А когда устаю, становлюсь еще хуже, если такое возможно.

Она улыбнулась и хотела открыть дверь.

– Нина, – позвал я.

– Что?

– Не забудьте ружье и патроны.

Она быстро на меня взглянула, кивнула и вышла. Я качнул пару раз насос газолинового фонаря, и сразу хижина осветилась веселым ярким светом – по крайней мере, так казалось по сравнению с густыми мрачными сумерками за окном. Я осмотрелся, ища, куда повесить фонарь, найти безопасное место, потому что любые газовые горелки заставляют меня нервничать, и отыскал подходящий гвоздь на одной из балок. От тепла крыша стала кое-где протекать – начал таять снег. Между бревнами было много щелей, но плита превосходно работала. Плита даст сто очков любому камину, не годится только для интима. А так она стоит пятнадцати каминов, вместе взятых.

Я постоял, глядя на парня. Нина его хорошо укутала и прикрыла одеялами. Он все еще был без сознания, но дышал. Если перестанет дышать, надо делать искусственное дыхание, в которое я мало верил. При сложившихся обстоятельствах ему придется рассчитывать только на свои силы – или выживет, или нет. В больнице ему бы сделали переливание крови, но на этой высоте даже простого кислорода и то недостаточно.

– Держись, парень, – сказал я, но он меня не услышал. Я взял топор и снова вышел из хижины. Ветер сдувал снег с деревьев на землю вдобавок к тому, что сыпалось с неба. Предстояла одна из тех ночей, когда человек чувствует себя беззащитной букашкой в огромном жестоком мире. Я вспомнил Ван Хорна – интересно, пустил ли он сегодня по моему следу своего человека? Принес еще несколько охапок дров – к счастью, вокруг было полно поваленных сухих стволов. Подтащил пару стволов к порогу дома, чтобы завтра утром сразу распилить. Стало уже слишком темно, чтобы расхаживать по лесу, – в последний заход я чуть не заблудился и еле нашел хижину. Я вошел в теплое помещение, и обстановку можно было назвать даже приятной, если бы не лежавший на полу юноша. Нина хозяйничала около моей походной двухрожковой газолиновой печки, которую она водрузила на подставку.

– Кофе почти готов, я принесла ружья, они на лавке.

– Вы их протерли?

– Нет, – сухо ответила девушка.

– Простите меня. Как он?

– Без изменений, доктор Грегори. Как вы думаете, он... – Неожиданно ее голос странно поплыл и пропал, я на мгновение как будто оглох. – Доктор Грегори! – вдруг громко сказала Нина, и я увидел, что она стоит прямо передо мной, я не заметил, когда девушка подошла. – Садитесь сюда. – Она взяла меня за руку и подвела к лавке. – Я вам сейчас принесу кофе. Налить в него немного виски?

Я молча кивнул, сел на лавку, снял с себя шапку, перчатки и стряхнул с них снег.

– Все в порядке, – сказал я, когда она вернулась с кофе.

– Хорошо бы. – Она дала мне в руки алюминиевую кружку. – Я не хочу стать маленькой героиней, предоставленной самой себе.

Горячий кофе, сдобренный виски, имел прекрасный вкус. Я пил маленькими глотками и смотрел на Нину. Она все еще была похожа на медвежонка в толстой шерстяной кофте, которую расстегнула, но снять не успела. Волосы торчали в разные стороны влажными прядями, как будто девушка вытерла их полотенцем после мытья и забыла причесаться. Глядя на нее, я испытывал странное и волнующее чувство, знакомое каждому при встрече с женщинами, которые нравятся. Голосок внутри вас вдруг произносит: “Это то, что надо”. Потом, она может быть замужем и иметь пяток прелестных деток. Вы можете быть женаты на женщине, которую сами выбрали в супруги. Но жизнь вам напоминает, что она состоит из случайных встреч, которые заканчиваются по-разному.

– Большинство знакомых и друзей зовут меня Грег. Некоторые – Джим. Выбирайте.

Она засмеялась:

– А меня большинство знакомых и друзей зовут Нина. Могу я задать вам вопрос?

– Спрашивайте.

– Вы говорили, что ваша жена поехала в Рино, чтобы развестись с вами. Потом она исчезла. Из ваших слов я поняла: некоторые считают, что она исчезла по собственному желанию. Если так, почему бы вам ее не отпустить?

– Я сначала должен быть уверен, Испанка... То есть... Нина. Разве вы не видите ситуацию? Если она сама так хотела – о’кей. Хочет ехать в Рино, я не стану удерживать. Хочет исчезнуть – тоже ее дело. Но я не допущу, чтобы ее похитил какой-нибудь павиан или незадачливый заговорщик. Чтобы увез против ее желания и заставил делать то, что она делать не хочет. Пока она моя жена – этому не бывать.

– Вы – странный человек. Я не ожидала от вас, ученого, занятого такого рода исследованиями, что вы окажетесь... – Она замялась.

Я встал, отошел к сложенной в углу провизии, отыскал там фляжку с виски, налил себе немного, потом нашел еще один стакан и туда тоже плеснул. Вернулся и дал ей в руки второй стакан. В это время сильный порыв ветра потряс хижину и надул снегу в щель под дверью. Низкий вой раздался в печной трубе и стих. Нина сделала глоток виски:

– Безо льда невкусно.