У ночи тысяча глаз - Страница 68

— Вы спрашиваете у меня, лейтенант?

— Нет, — ответил Макманус. — Я спрашиваю… у себя. — Он направился к двери. — Да, донесение будет представлено. И слово, которое я там употреблю, не будет иметь особого значения. Ведь Рида не коснулась ни одна чужая рука. А мы, полицейские, и призваны следить за тем, чтобы ни один человек не поднимал руку на другого. — Он покачал головой. — Но есть столько вещей, которых я так никогда и не узнаю до конца. — И вдруг спросил: — А вы?

Том не ответил. Он погасил одну из ламп, и мерцающие звезды за окном загорелись ярче, придвинулись ближе, словно контролировались тем же выключателем.

Они вышли в вестибюль, Шон — за шефом.

— У нас есть все ответы, — продолжал Макманус. — Я хочу сказать, у меня, в кабинете на столе. Но эти заключения, по сути, ни на что не дают ответ. В нашем деле есть одно «почему», такое здоровенное, что не влезет ни в какие донесения. Создается такое впечатление, что как только вам кажется, вы нащупали ответ на него, он тут же от вас ускользает. Мужчина, которого застрелили на лестнице многоквартирного дома, где жил Томпкинс… Ну, мы установили его личность. Это Уолтер Майерс, маклер Рида. Он уже много лет занимался всеми его финансовыми делами, всеми его капиталовложениями. Получается, старая история, такая же старая, как первая маклерская контора, такая же старая, как первая партия акций, появившихся на бирже. Искушение, слишком крупные фонды, которыми приходится манипулировать, слишком большое попустительство со стороны богатого клиента. Рид не видел его по нескольку месяцев кряду, предоставлял ему полную свободу действий.

Он потянулся к дверной ручке, но ручку не повернул.

— Понадобится несколько лет, чтобы раскопать все его махинации, проверить счета. Несколько лет и целая бригада аудиторов. Во всяком случае, не забегая вперед, на данный момент могу сказать вам следующее. Та девушка, что сейчас наверху, останется бедной. Может, и не такой бедной, как вы или я, но все же бедной по сравнению с тем, какой была до сих пор.

— Ну и ладно, — с жаром пробормотал Шон, но так тихо, что его собеседник ничего не услышал.

— Майерс где-то сильно прогорел и пытался укрепить дно, удержаться на плаву, расходуя средства и ценные бумаги Рида. Только никакого дна под ним не оказалось, он увязал все глубже и глубже, как и случается в таких делах. В конечном счете когда-нибудь должно было последовать разоблачение, и он знал это не хуже любого другого. И деться ему было некуда.

Он указал большим пальцем на комнату, из которой они только что вышли, и Шон понял, что лейтенант имеет в виду.

— В пользу ему служило только то, что никто не ставил каких-то строго определенных сроков, он мог немного потянуть, в его распоряжении оставалось несколько месяцев. Однако же ему грозила альтернатива: либо крах и разоблачение, либо, не дожидаясь, когда они наступят, бегство. Возможно, удрать у него не хватило смелости. А может, судя по его делам, богатым он бы удрать не смог, пришлось бы пускаться в бегство бедным. И он затаился. Ждал и дрожал от страха.

А затем что-то произошло, и он, наверное, решил, что случай ему сам Бог послал.

Среди других его клиентов — их у него оказалось не так уж и много — мы нашли состоятельную старую леди. Вы знаете этот тип. Не такая богатая, как Рид, но гораздо прижимистей. У маклера, похоже, хватило ума не трогать ее. Однако же он обратил внимание, что ей необыкновенно везет с ее любительскими мелкими помещениями капитала, тогда как его самого все глубже засасывает в зыбучие пески. Не знаю уж, как она ему призналась, но он умел вызывать человека на откровенность и, наконец, докопался до сути. Он узнал, что она получает информацию от своей домашней прислуги. А служанка, в свою очередь, получала ее, специально для своей хозяйки, из какого-то неизвестного источника.

Женщина, о которой идет речь, уже умерла, а служанка покончила с собой. Но у нас достаточно доказательств, чтобы все реконструировать. Есть свидетельства о том, что некая Эйлин Магуайр в такое-то и такое-то время работала прислугой у такой-то и такой-то женщины, а также свидетельства, что эта же самая женщина была клиенткой Уолтера Майерса. Вполне логичная реконструкция, а?

Шон кивнул.

— Как бы там ни было, Майерс в конечном счете узнал, кто является источником информации, и, сгорая от любопытства, отправился туда посмотреть на все собственными глазами. С этого момента у нас большой пробел, который еще предстоит заполнить. Дальше следуют сплошные предположения. Ни одного из действующих лиц уже нет в живых, и они не могут рассказать нам, что именно произошло; приходится заполнять все самим, несмотря на скудость информации.

В своих сделках и махинациях Майерс нисколько не преуспел, так что вполне резонно предположить, что Томпкинс не помог ему, как помог женщине. Либо же к тому времени Майерс уже так увяз, что несколько советов относительно обстановки на рынке уже не могли спасти его. Если он хотел скрыть предыдущие растраты, ему непременно нужно было получить прямой контроль над остатком состояния Рида, чтобы уже больше не отчитываться перед ним. Можно употребить не по назначению собственные деньги, но попробуйте-ка злоупотребить чужими, как тут же угодите в тюрьму.

А вот что подвело бикфордов шнур к бомбе. У Томпкинса, образно говоря, вся комната обклеена невостребованными и непогашенными чеками, которые ему в разное время навязал Рид. Майерс случайно наткнулся на один из них, это и подсказало ему идею всей махинации. Сознательно Томпкинс сотрудничать упорно отказывался, ему ничего и ни от кого было не нужно, поэтому Майерс намеренно его подставил, чтобы иметь хоть что-то против него. Мы лишь можем гадать, каким именно образом, и, если наша догадка верна, все сработано довольно грубо. Но ведь Томпкинс — простой человек, деревенщина, а Майерс речистый, бойкий на язык, так что первый грех ему, похоже, сошел с рук. Мы нашли один из чеков Рида в офисе Майерса. Томпкинс, на которого первоначально был выписан чек, якобы сделал на нем передаточную надпись в пользу Майерса и подделал его с пятисот долларов до пяти тысяч. Причем таким неряшливым образом, что его не пропустил бы ни один кассир в мире, даже совершенно слепой. Но важно тут вот что: чек ни разу не предъявили к оплате ни в один банк. Майерс держал его, чтобы пугать им Томпкинса. Не думаю, что передаточную надпись сделал сам Томпкинс, как не думаю, что Томпкинс подделал его номинальную стоимость. Он ведь в любое время мог получить от Рида настоящий чек на пять тысяч, стоило ему только поманить того пальцем. Полагаю, оба трюка проделал Майерс, а потом пугал Томпкинса последствиями.

— Выходит, предсказание сделано по предложению Майерса, чтобы сломить Рида, довести его до смерти?

— Хотел бы я так сказать. Это было бы куда как просто. Нет, предсказание явилось само по себе. Майерс к нему не имел никакого отношения. Услышав, что оно уже сделано, Майерс пытался заработать на нем, повернуть его так, чтобы оно послужило его целям. Он пытался заставить Томпкинса убедить Рида изменить завещание, с тем чтобы сам Томпкинс, после дочери, стал его бенефициарием. Томпкинс был бы послушным орудием в руках афериста: фактически поместье перешло бы к Майерсу, хотя считалось бы, что принадлежит Томпкинсу, который бы этого даже толком не знал и оставался лишь номинальной фигурой. И таким образом, его собственное имя, имя Майерса, в документах нигде не фигурировало бы.

— А как же Джин? Вы сказали, «после нее».

— Вряд ли бы она долго прожила после отца. Думаю, ее бы убрали буквально через несколько дней, а то и, останься Майерс жив, вместе с отцом этой же ночью. Сам Майерс едва ли верил в пророчество. Зато уже наверняка попытался бы помочь ему сбыться, тем или иным способом. Возможно, перед означенным часом он попытался бы уговорить их обоих, Рида и дочь, покончить жизнь самоубийством одновременно. Об участии полиции в этом деле он понятия не имел. Ну как бы там ни было, один из наших ребят застрелил его на лестнице, и теперь нам никогда не узнать, что бы он предпринял.