У нас убивают по вторникам (сборник) - Страница 6
– Я хочу подать в суд! – топорщится Быстров.
– Зачем, дурашка?
– Чтобы иметь возможность защищаться!
– Да? Ну не знаю, не знаю…
Пробышев отходит, звонит кому-то. Возвращается.
– Ну что ж, подавай. Даже лучше – пусть народ убедится, что все законно, по суду, по справедливости!
Быстров дома. Они сидят с женой, обнявшись, на диване.
– Не верю я им, – говорит Светлана. – Не надо никакого суда.
– Надо, Света! Я теперь не хочу быть мишенью! Я докажу свои права! – сверкает глазами Быстров, в котором появилось что-то совсем новое.
– Ничего ты не докажешь…
Светлана о чем-то думает, а потом спрашивает:
– Ты знаешь, кто тебя будет убивать?
– Да. Валера Свистунов. Он неплохой парень, но – работа такая.
– А почему бы тебе его не убить? Им ведь неважно кого, лишь бы другие боялись.
– У него ранг не тот. А мне воспитание не позволяет. Ты представляешь, чтобы я в кого-то выстрелил?
– Но ведь речь о твоей жизни, Вадик!
– Он тоже жить хочет. И потом: убью я его, другого назначат.
– А ты и другого! До тех пор, пока у них охота не пропадет.
– Никогда у них охота не пропадет!
– Нельзя же сидеть и ничего не делать!
– А я и не собираюсь сидеть. Я судиться буду!
Светлана понимает, что с мужем говорить бесполезно.
Она решает действовать самостоятельно.
Довольно быстро она находит в газетах соответствующее объявление и вот уже заходит в здание, где на двери вывеска: «Агентство особых услуг».
У турникета, как водится, охранник.
– Извините… Агентство заказных убийств здесь? – спрашивает Светлана.
– Здесь, только мы об этом вслух не говорим. Проходите.
Светлана попадает в холл, откуда ведут три двери. На одной: «Сектор госзаказов». На другой: «Для организаций и юридических лиц». На третьей: «Индивидуальные заказы».
Светлана идет в третью дверь.
Длинный коридор, вдоль стен сидят заказчики. На дверях таблички: «Компромат», «Преследования по службе», «Порча имущества», «Изнасилования» и наконец – «Физическое уничтожение».
Еще туг двери – «Бухгалтерия», «Касса», «Профком», «Производственно-технический отдел».
Светлана, остановившись перед дверью с табличкой «Физическое уничтожение», складывает руки на груди и обращается к очереди:
– Пожалуйста… Мне срочно. Мой муж Быстров, может, слышали?
– Всем срочно! – отвечает хмурый мужчина.
– Не пускайте ее! – кричит старуха из конца очереди. – Не советское время, нечего без очереди лезть! Везде блатные, просто ужас!
Светлана сидит и ждет.
Идет время.
И вот она в кабинете. И уже объяснила приемщице Лиле, равнодушной и красивой барышне, в чем дело.
– Понимаете, это очень важно, очень… Ведь это несправедливо, это…
– Вы прейскурант видели? – спрашивает Лиля.
– Да, ознакомилась. Я готова.
– Половина суммы – аванс. Срок исполнения – месяц.
– Нет! – пугается Светлана. – Невозможно, это долго! Счет на дни идет, понимаете?
– У всех счет на дни.
– И что же делать?
– А вы не знаете? Как везде – взятку дать.
– Кому?
– Мне, кому же еще, – пожимает плечами Лиля.
– Да? Спасибо. Очень обяжете. А сколько?
– Три тысячи. Евро. Он у вас большой человек все-таки.
– Хорошо, хорошо.
Светлана достает деньги, Лиля звонит по телефону.
– Гена, зайди.
Входит Гена, молодой человек атлетического сложения. Заигрывает с Лилей.
– Не по делу сроду не позовешь, – и обнимает ее за талию.
– Только без рук. У меня с утра два секса было, хватит уже, – капризничает Лиля.
– Ты забыла, радость моя, что мой дядя тут хозяин? Хочешь, чтобы тебя уволили?
Лиля начинает раздеваться, кокетливо сетуя:
– Блин, и зачем я такой красивой родилась?
– Мне выйти? – спрашивает Светлана.
– Да нет, мы быстро. Журнальчики посмотрите пока. Светлана берет один из журналов. Название – «Голос киллера». Там фотографии пистолетов, ножей, взрывных устройств. Трупы во всех ракурсах. Статьи: «Качество гарантируем», «Ваши проблемы – наше решение».
А Лиля и Гена делают свое дело.
В это время звонит телефон. Лиля берет трубку.
– Какие претензии? – возмущается она. – О, о, фак ми. Это не вам. Я говорю: какие претензии: вы сами дали информацию – и номер поезда, и вагон, и место… А кто виноват, что ваш муж местами поменялся? Ну и что, что женщина? Наши сотрудники очень дисциплинированные, какое место указали, на таком он и убил. Да жалуйтесь куда хотите!
Она бросает трубку.
– Ну, и чего ты хотела? – спрашивает Гена, застегиваясь.
– Да вот женщина просит – срочный заказ, – отвечает Лиля, одеваясь.
– Кого? – спрашивает Гена у Светланы.
– Мужа. То есть не мужа, другие хотят убить мужа, а я хочу, чтобы вы убили тех, кто его хочет убить… – Светлана выговаривает это слово – «убить» – с запинкой, стесняясь. – Быстров, может, слышали?
– Слышал. Его Валере Свистунову поручили.
– А ты его знаешь? – удивляется Лиля.
– Да буквально позавчера на дне рождения у одного банкира были. В виде вип-охраны. А до этого в Чечне пересекались. Значит – его?
– Да, – отвечает Светлана.
– Ладно, попробуем. Будет стоить, конечно.
– Я готова.
Гена плотоядно осматривает Светлану. Она понимает его взгляд и испуганно говорит:
– Нет!
– Нет? – удивляется Гена.
– Если только без этого никак нельзя.
– Да ладно, – добродушно говорит Гена. – Это я проверил, на что вы готовы. А когда?
– Я узнаю. Пока известно только, что во вторник.
Добился-таки Быстров суда.
Ну, сейчас посмотрим, что из этого выйдет.
Судья, холеный мужчина с кинематографической внешностью (если не учитывать, что в нынешнем кино слишком много уродышей), тихо и мирно сидит за столом с множеством ящичков-ячеек (такие бывают в почтовых вагонах, где сортируются письма). Он считает деньги в толстой пачке и раскладывает по ячейкам с надписями: «Прокурор», «Адвокат», «Следователь», «Присяжные», «Свидетели» и т. п.
Выступает представитель защиты, мужчина осанистый, агрессивный, самоуверенный, пылающий справедливым гневом.
– Уважаемый суд, уважаемые господа присяжные. Как видите, на месте обвиняемого никого нет, – он указывает на пустующую скамью подсудимых, – поскольку господин Быстров выдвинул иск против государства, а оно, как сами понимаете, неизвестно кто и неизвестно что в личностном смысле, то есть – пустое место. Я могу сказать одно: все обвинения господина Быстрова есть ложь уже потому, что это и так каждому понятно. Человек, не понимающий, что государство желает только блага своим гражданам и вправе убрать с дороги каждого, кто мешает этому благу, не заслуживает доверия. Поэтому я прошу господ присяжных рассмотреть этот вопрос объективно и признать, что обвинения господина Быстрова беспочвенны, абсурдны и граждански аморальны. Я закончил, ваша честь.
– Спасибо, – благодарит судья. – Слово представляется представителю обвинения.
Обвинитель, бойкий седовласый человек с иронической усмешкой и с интонацией человека, который прав, когда все остальные не правы, говорит:
– Прошу вызвать свидетеля обвинения Быстрова Владимира Михайловича.
На трибуне – Быстров-младший.
– Я хочу сказать, – говорит он, – что русская интеллигенция всегда выбирала путь сопротивления любой власти, не допуская и мысли, что она, то есть власть, может быть иногда права в своих действиях. Но с такой же вероятностью мы можем допустить также и мысль, что власть может быть не права.
– Извините – прерывает обвинитель. – Ответьте на конкретный вопрос: вам известно, что вашего брата хотят убить?
– В какой-то мере. Я слышал об этом по телевизору. Правда я, как истинный русский интеллигент, не верю телевизору. И газетам.