У кромки океана - Страница 1

Никакие неприятности не могут омрачить такое утро. Прохладно, пахнет шалфеем. В воздухе царит та ясность, что приходит в Южную Калифорнию, когда Санта-Ана[1] прогоняет туманы к морю. Воздух прозрачен, как хрусталь, и до заснеженных гор Сан-Габриэль, кажется, можно дотянуться рукой, хотя они и в сорока милях отсюда. Склоны голубых предгорий прорезаны глубокими ущельями. У подножий, простираясь до самой кромки прибоя, тянется широкая прибрежная долина, на которой при взгляде сверху не видно ничего, кроме верхушек деревьев: рощи апельсинов, авокадо, лимонов, маслин, живые стены пальм и эвкалиптов – тысячи видов декоративных растений – и природных, и выведенных человеком. Вся равнина кажется буйно разросшимся садом, а восходящее солнце раскрашивает пейзаж разнообразными оттенками зеленого.

По горной тропинке спускается человек, временами останавливаясь, чтобы полюбоваться окрестностями. Он идет небрежной дерганой походкой, играючи перепрыгивая с камня на камень. Несмотря на свои тридцать два года, поведением он напоминает мальчишку, убежавшего гулять в зеленые холмы. На целый бесконечный день…

Человек одет в рабочие брюки защитного цвета, спортивную рубашку и замызганные теннисные туфли. Большие руки покрыты царапинами.

Временами он прерывает прогулку, хватает воображаемую бейсбольную биту и резко взмахивает перед собой с громким возгласом: «Бац!». Голуби, бросая любовные игры, разлетаются в разные стороны, человек улыбается и скачет по тропе дальше. Красная шея, кожа в веснушках, блекло-голубые, будто сонные, глаза, соломенные волосы торчат во все стороны. Лицо длинное, скуластое.

Заглядевшись на парящую в небе «Каталину» – маленький гидросамолетик, человек вдруг спотыкается и делает несколько гигантских скачков, чтобы удержать равновесие.

– Не говори «гоп!» – крякает он, благополучно приземлившись на ноги. – Что за денек!

Человек этот направлялся к Эль-Модене. Со всех сторон туда же стекались его друзья: по одному и по двое, пешком и на велосипедах, чтобы встретиться на разрытом перекрестке. Взяв кто кирку, кто лопату, люди попрыгали в ямы и принялись за работу. Грунт летел в бункеры, кирки звонко разбивали камни, громкими голосами друзья делились новостями прошедшей недели.

Им повезло: в раскопе оказалась целая улица. Это был большой перекресток: четырехрядные асфальтированные дороги, белый бетонный бордюр, большие стоянки для автомобилей с заправочными станциями по углам и торговым центром позади. Домов уже не было, большая часть асфальта отправлена в переработку на химзаводы в Лонг-Бич, и люди продолжали зарываться глубже.

Когда человек подошел к ямам, друзья приветствовали его:

– Привет, Кевин, гляди, что я нашла!

– Привет, Дорис! Похоже, светофор.

– Один такой мы уже откапывали раньше. Кевин присел на корточки над исторической реалией, осматривая ее.

– Теперь у нас их два. Видать, установили новый, а этот бросили.

– Щедрый народ! – Из другой ямы заохала Габриэла. – Нет! Только не это! Телефонные линии, силовые кабели, газопроводы, пластмассовые трубы, светофоры, а теперь еще цистерна от автозаправки!

– Смотрите, целая куча пустых пивных банок, – сказал Хэнк.

– По крайней мере хоть что-то они делали правильно.

Не прекращая раскопок, друзья расспрашивали Кевина о прошедшем заседании городского Совета, первом для Кевина как нового члена в его составе.

– До сих пор не пойму, как ты дал себя уговорить, – сказала Габриэла. Она работала на строительстве вместе с Кевином и Хэнком. Молодая, резкая и необузданная, острая на язык Габриэла часто ставила Кевина в затруднительное положение.

– Мне сказали, что это будет интересно. Все рассмеялись:

– Ему сказали!.. Человек бывал на сотнях заседаний Совета, но стоило Джин Аурелиано пообещать, что будет интересно, Кевин Клейборн ответил: «О да! Теперь я понял, там весело».

– А что, может, так и будет – с нынешней-то поры? Все снова засмеялись. Кевин стоял, не выпуская из рук кирку, и смущенно улыбался.

– Не будет там ничего веселого, – сказала Дорис. Она тоже состояла в Совете от партии «зеленых» и выполняла обязанности наставника Кевина. Похоже, большого удовольствия ей это не доставляло. Они с Кевином жили в одном доме и были старыми знакомыми, так что Дорис прекрасно понимала, с кем связалась. Она повернулась к Габриэле:

– Джин выбрала Кевина, потому что ей в Совете нужна известная личность.

– Но это не объясняет, почему он согласился.

– Дерево, которое быстрее растет, скорее и срубят! – заметил Хэнк.

Габриэла усмехнулась:

– Ну, ты как всегда… Думай, что говоришь, Хэнк.

Утро подходило к концу, воздух стал теплым. Они наткнулись уже на третий светофор, и Дорис нахмурилась:

– До чего же неэкономными были люди!

– Каждая культура расточительна ровно настолько, насколько может себе позволить, – отозвался Хэнк. – Это же гадко – бросать на землю фантики от жевательной резинки! А заодно светофоры, бетономешалки и…

– А что ты скажешь о шотландцах? – спросил Кевин. – Они всегда слыли очень экономными.

– Но они же были бедны, – пожал плечами Хэнк. – Они просто не могли позволить себе расточительности. Это только подтверждает мою точку зрения.

Дорис швырнула землю в бункер и возразила:

– Экономность – штука» которая не должна зависеть от жизненных обстоятельств.

– Видите, они могли побросать здесь эти вещи и спокойно удалиться, – сказал Кевин, постучав пальцем по светофору. – Какое свинство – вот так захоронить, вышвырнуть на свалку улицу вместе со всеми автомобилями.

Дорис тряхнула своими короткими черными волосами:

– Ты ставишь все с ног на голову, Кевин, прямо как Хэнк. Ценности, или, говоря по-научному, человеческие мотивы, управляют действиями, а не наоборот. Будь это для них важным, они вытащили бы все дерьмо отсюда и использовали не хуже нас.

– Наверное, ты права.

– Все просто как велосипед. Ценности – это движение педалей вниз, а действия – движение вверх. А именно движение вниз толкает нас вперед.

– Хорошо, – сказал Кевин, вытерев пот со лба, и на миг задумался. – Но если ты наденешь туклипсы, то сможешь двигаться вперед и за счет подъема педалей. По крайней мере у меня это получается. Габриэла быстро взглянула на Хэнка:

– За счет движения педалей вверх, Кевин? В самом деле?

– Да, с туклипсами. Разве они не дают толчок?

– Ты чертовски прав, Кевин. Поднимая ноги, я получу целый вагон энергии. И маленькую тележку в придачу.

– Да постой ты! – махнул рукой на Габриэлу Хэнк. – А как много энергии они дают?

– Ну, думаю, процентов двадцать или около того, – сказал Кевин.

Габриэла прервала их диким хохотом:

– Ха-ха-ха! И еще раз – ха! Мысль, достойная обсуждения в городском Совете! Нету моченьки! Жду не дождусь, когда увижу, как он ударится в дебаты с Альфредо! Идиотские туклипсы – вот за что он будет сражаться в Совете!

– А что, – упрямо твердил Кевин, – ты разве не получаешь энергии, когда тянешь педали вверх?

– На двадцать процентов? – спросил Хэнк заинтересованно. – И это все время так или только когда хочешь дать отдых основным мышцам ног?

Дорис с Габриэлой посмотрели друг на друга и охнули. Мужчины ударились в техническую дискуссию. Габриэла проворковала: