У кого что болит (сборник) - Страница 9
Спустя несколько минут она поднялась и подошла к телефону. Она помнила наизусть номер телефона полицейского участка и, когда ей ответили, крикнула в трубку:
– Быстрее! Приезжайте быстрее! Патрик мертв!
– Кто это говорит?
– Миссис Мэлони. Миссис Мэлони.
– Вы хотите сказать, что Патрик Мэлони мертв?
– Мне кажется, да, – говорила она сквозь рыдания. – Он лежит на полу, и мне кажется, он мертв.
– Сейчас будем, – ответили ей.
Машина приехала очень быстро, и, когда она открыла дверь, вошли двое полицейских. Она знала их – она знала почти всех на этом участке – и, истерически рыдая, упала в объятия Джека Нунана. Он бережно усадил ее на стул и подошел к другому полицейскому, по фамилии О’Мэлли, склонившемуся над распростертым телом.
– Он мертв? – сквозь слезы проговорила она.
– Боюсь, да. Что здесь произошло?
Она сбивчиво рассказала ему о том, как вышла в бакалейную лавку, а когда вернулась, нашла Патрика лежащим на полу. Пока она говорила, плакала и снова говорила, Нунан обнаружил на голове умершего сгусток запекшейся крови. Он показал рану О’Мэлли, который немедленно поднялся и торопливо направился к телефону.
Скоро в дом стали приходить другие люди. Первым явился врач, за ним прибыли еще двое полицейских, одного из которых она знала по имени. Позднее пришел полицейский фотограф и сделал снимки, а за ним появился дактилоскопист. Полицейские, собравшиеся возле трупа, вполголоса переговаривались, а сыщики тем временем задавали ей массу вопросов. Но, обращаясь к ней, они были неизменно предупредительны. Она снова все рассказала, на этот раз с самого начала, – Патрик пришел, а она сидела за шитьем, и он так устал, что не хотел никуда идти ужинать. Она сказала и о том, как поставила в духовку мясо – «оно и сейчас там готовится» – и как сбегала к бакалейщику за овощами, а когда вернулась, он лежал на полу.
– К какому бакалейщику? – спросил один из сыщиков.
Она сказала ему, и он обернулся и что-то прошептал другому сыщику, который тотчас же вышел на улицу.
Через пятнадцать минут он возвратился с исписанным листком, и снова послышался шепот, и сквозь рыдания она слышала некоторые произносимые вполголоса фразы: «…вела себя нормально… была весела… хотела приготовить для него хороший ужин… горошек… творожный пудинг… быть не может, чтобы она…»
Спустя какое-то время фотограф с врачом удалились, явились два других человека и унесли труп на носилках. Потом ушел дактилоскопист. Остались два сыщика и двое других полицейских. Они вели себя исключительно деликатно, а Джек Нунан спросил, не лучше ли ей уехать куда-нибудь, к сестре например, или же она переночует у его жены, которая приглядит за ней.
Нет, сказала она. Она не чувствует в себе сил даже сдвинуться с места. Можно она просто посидит, пока не придет в себя? Ей действительно сейчас не очень-то хорошо.
Тогда не лучше ли лечь в постель, спросил Джек Нунан.
Нет, ответила она, она бы предпочла просто посидеть на стуле. Быть может, чуть позднее, когда она почувствует себя лучше, она найдет в себе силы, чтобы сдвинуться с места.
И они оставили ее в покое и принялись осматривать дом. Время от времени кто-то из сыщиков задавал ей какие-нибудь вопросы. Проходя мимо, Джек Нунан всякий раз ласково обращался к ней. Ее муж, говорил он, был убит ударом по затылку, нанесенным тяжелым тупым предметом, почти с уверенностью можно сказать – металлическим. Теперь они ищут оружие. Возможно, убийца унес его с собой, но он мог и выбросить его или спрятать где-нибудь в доме.
– Обычное дело, – сказал он. – Найди оружие – и считай, что нашел убийцу.
Потом к ней подошел один из сыщиков и сел рядом. Может, в доме есть что-то такое, спросил он, что могло быть использовано в качестве оружия? Не могла бы она посмотреть, не пропало ли что, например большой гаечный ключ или тяжелая металлическая ваза?
У них нет металлических ваз, отвечала она.
– А большой гаечный ключ?
И большого гаечного ключа, кажется, нет. Но что-то подобное можно поискать в гараже.
Поиски продолжались. Она знала, что полицейские ходят и в саду, вокруг дома. Она слышала шаги по гравию, а в щели между шторами иногда мелькал луч фонарика. Становилось уже поздно – часы на камине показывали почти десять часов. Четверо полицейских, осматривавших комнаты, казалось, устали и были несколько раздосадованы.
– Джек, – сказала она, когда сержант Нунан в очередной раз проходил мимо нее, – не могли бы вы дать мне выпить?
– Конечно. Как насчет вот этого виски?
– Да, пожалуйста. Но только немного. Может, мне станет лучше.
Он протянул ей стакан.
– А почему бы и вам не выпить? – сказала она. – Вы, должно быть, чертовски устали. Прошу вас, выпейте. Вы были так добры ко мне.
– Что ж, – ответил он. – Вообще-то, это не положено, но я пропущу капельку для бодрости.
Один за другим в комнату заходили полицейские и после уговоров выпивали по глотку виски. Они стояли вокруг нее со стаканами в руках, чувствуя себя несколько неловко, и пытались произносить какие-то слова утешения. Сержант Нунан забрел на кухню, тотчас же вышел оттуда и сказал:
– Послушайте-ка, миссис Мэлони, а плита-то у вас горит, и мясо все еще в духовке.
– О боже! – воскликнула она. – И правда!
– Может, выключить?
– Да, пожалуйста, Джек. Большое вам спасибо.
Когда сержант снова вернулся, она взглянула на него своими большими темными, полными слез глазами.
– Джек Нунан, – сказала она.
– Да?
– Не могли бы вы сделать мне одолжение, да и другие тоже?
– Попробуем, миссис Мэлони.
– Видите ли, – сказала она, – тут собрались друзья дорогого Патрика, и вы стараетесь напасть на след человека, который убил его. Вы, верно, ужасно проголодались, потому что время ужина давно прошло, а Патрик, я знаю, не простил бы мне, упокой господь его душу, если бы я отпустила вас без угощения. Почему бы вам не съесть эту баранью ногу, которую я поставила в духовку? Она уже, наверное, готова.
– Об этом и речи быть не может, – ответил сержант Нунан.
– Прошу вас, – умоляюще проговорила она. – Пожалуйста, съешьте ее. Лично я и притронуться ни к чему не смогу, во всяком случае, ни к чему такому, что было в доме при нем. Но вам-то что до этого? Вы сделаете мне одолжение, если съедите ее. А потом можете продолжать свою работу.
Четверо полицейских поколебались было, но они уже давно проголодались, и в конце концов она уговорила их отправиться на кухню и поесть. Женщина осталась на своем месте, прислушиваясь к их разговору, доносившемуся из-за приоткрытых дверей, и слышала, как они немногословно переговаривались между собой, пережевывая мясо.
– Еще, Чарли?
– Нет. Оставь ей.
– Она хочет, чтобы мы ничего не оставляли. Она сама так сказала. Говорит, сделаем ей одолжение.
– Тогда ладно. Дай еще кусочек.
– Ну и дубина же, должно быть, была, которой этот парень огрел беднягу Патрика, – рассуждал один из них. – Врач говорит, ему проломили череп, точно кувалдой.
– Значит, нетрудно будет ее найти.
– Точно, и я так говорю.
– Кто бы это ни сделал, долго таскать с собой эту штуку не станешь.
Один из них рыгнул.
– Лично мне кажется, что она где-то тут, в доме.
– Может, прямо у нас под носом. Как по-твоему, Джек?
И миссис Мэлони, сидевшая в комнате, захихикала.
Человек с юга
Время близилось к шести часам, и я решил посидеть в шезлонге рядом с бассейном, выпить пива и немного погреться в лучах заходящего солнца.
Я отправился в бар, купил пива и через сад прошел к бассейну.
Сад был замечательный: лужайки с подстриженной травой, клумбы с кустами азалий, а вокруг всего этого стояли кокосовые пальмы. Сильный ветер раскачивал вершины пальм, и листья шипели и потрескивали, точно были объяты пламенем. Под листьями висели гроздья больших коричневых плодов.
Вокруг бассейна стояло много шезлонгов; за белыми столиками под огромными яркими зонтами сидели загорелые мужчины в плавках и женщины в купальниках. В самом бассейне находились три или четыре девушки и около полудюжины молодых людей; они плескались и шумели, бросая друг другу огромный резиновый мяч.