У кладезя бездны - Страница 63

Да, деньги не пахнут…

Проблема в том, что в Национальном собрании ничего этого не понимают. Это вообще — мало кто понимает. Мало кто понимает, как на самом деле зарабатываются деньги — от булочника, трудящегося в поте лица за проценты банку, до «народного депутата», который за свою жизнь не заработал ни лиры — он всегда получал зарплату. Король представил, какой начнется скандал… почему то люди очень любят считать чужие деньги, разоблачать взяточников, коррупционеров… господи, вместо того, чтобы преследовать того, кто заработал деньги, взяли бы и сами что-то заработали. Злые люди, злые… Даже про него, про монарха то и дело ходят слухи — что у него состояние сорок миллиардов лир, что он совладелец Agip, [124]что у него тайная доля в машиностроительном концерне FIAT — господи, этот подонок Аньели по тихой финансирует социалистов, а люди говорят, что в FIAT совладелец — король. Да если бы у него было хоть четыре миллиарда лир — стал бы он тащить на себе всю эту помойку, а? Уехал бы в Монако и жил бы там — и пусть тут все огнем горит…

Неблагодарные люди. Ты им добро делаешь, а они…

Король еще раз тяжело вздохнул. Потом — достал из ящика стола электрическую печатную машинку, заправил в нее бумагу. Достал и надел на нос очки — Король в молодости испортил зрение, стеснялся очков и никогда не надевал их на людях. Достал и открыл записную книжку, закрывающуюся на ключ — туда он заносил свои мысли. Приложив ее пресс-папье, начал печатать проект очередного указа, поглядывая на записи.

А вы говорите — сорок миллиардов лир. Король ночей не спит, работает!

Король кое в чем ошибся — и ошибся смертельно. Он полагал, что политическая игра в Риме — это некое подобие шахмат, и проигравший — получает урок и думает о следующей партии. Его ошибкой было сажать за политический шахматный стол военный и вовлекать их в политические игры. А военные, которые за долгие годы противостояния в Сомали, стали некоей обособленной общественной группой со своими интересами, которые нашли полное понимание и поддержку в среде итальянских колонистов, которые ненавидели и считали предателями жителей Метрополии — при проигрыше просто схватили доску и ударили противника по голове. Только и всего…

Одиннадцатое июня, день рождения Его Величества — праздник для всех итальянцев. Дополнительный летний выходной — а итальянцы ценят такие вещи и умеют наслаждаться жизнью. Праздник для всех, кроме карабинеров — именно на них ложится обязанность, и организовать военный парад в Риме и поддерживать порядок в этот день в стране. А порядка, как обычно и бывает во время массовых праздников в Италии — и близко не ожидалось. Беженцы, анархисты, коммунисты, террористические недобитки, крайне правые…

Командование корпуса карабинеров располагалось в самом Риме, причем не в самом худшем районе. Место это находилось совсем недалеко от Колизея, в одной из улиц, отходившей от Виа Кавур, одной из самых известных улиц Рима. Здание это было невысокое, довольно примитивной постройки, неудобное и тесное: в восьмидесятом году оно было разгромлено и сожжено, а потом очень небрежно восстановлено: старожилы штаба карабинеров, шутили, что надо бы еще раз разгромить, чтобы дали деньги на ремонт. Улицы тут очень узкие, припарковаться негде даже полицейским машинам. Многие участники совещания — бросали машины, где придется, иногда в километре от нужного места и добирались пешком. Из всех столиц крупных государств — Рим отличался просто запредельной теснотой и неудобством. Днем — скорость передвижения на машине по городу в среднем составляла шесть километров в час — а в час пик большая часть центра вообще вставала намертво аса на два. Но это — были объективные неудобства, с которыми много лет прослужившие в Риме офицеры давно смирились…

Военная часть совещания прибыла вовремя благодаря маленькой хитрости: они собрались на соседней Виа Сфорца, там был штаб Ассоциации парашютистов Италии и там же, в небольшом кабачке пропустили по сто грамм доброго красного вина, которое не пьянит, а бодрит. А кто пришел раньше — тот и по две соточки принял. Когда тут были тевтонские варвары — офицер, посмевший явиться на важное совещание даже чуть навеселе, был бы немедленно и сурово наказан: немцы этого просто не понимали. Но сейчас тевтонов не было — и просоленные солью Средиземного моря офицеры не видели поводов отказываться от маленьких радостей жизни. Обнявшись и горланя «Сфорца, Италия» они, словно группа загулявших гражданских, отправились на соседнюю улицу, в штаб карабинеров.

В штабе карабинеров — стоящие за дверью часовые попытались проверить документы, но сразу поняли, что это невозможно сделать. Ограничившись проверкой документов у одного из офицеров, капитана Алессандро Маршалди из полка особого назначения ВВС, они пропустили всех по одному документу. Ничего плохого они в этом не видели — а связываться с развеселыми представителями специальных частей, которые разучились себя цивилизованно вести еще в Триполитании и Сомали — себе дороже.

Но в комнате для совещаний — тут видимо раньше был зал для игры в мяч, но его переделали — они наткнулись на бывшего главного маршала [125]Лучиано Скотти, именем которого в берберских племенах Триполитании все еще пугали детей. Главный маршал за годы своей службы уяснил, что где начинается бардак и расхлябанность — там заканчивается армия. И он не только это уяснил — но и вдолбил тысячам призывников-салаг, [126]которые прошли через его руки. И внушил… так сказать, не совсем уставными методами.

Первым — получил как раз напевающий веселую песенку Маршалди, да так, что кровь из носа брызнула. Вторым — получил свое главный капрал парашютистов Марио Векки, правда ему удалось увернуться и немного смягчить удар. Почуяв неладное, остальные сержанты и младшие офицеры выстроились у стены. Уже собравшиеся карабинеры в голубой, тоном темнее чем у авиаторов форме — во все глаза смотрели на разворачивающееся перед их глазами зрелище.

— Стать смирно, сукины дети! — заорал Скотти — брюхо подобрать! Вы не в учебке, мать вашу, вы на службе!

— Так точно, господин главный маршал! — рявкнули и те, кто знал Скотти и те, кто его не знал. В таких ситуациях — звание офицера узнается почти телепатически, быть прикомандированным к кухне или к сортиру никому не хочется

— Так… — Скотти повернулся на каблуках, прямой как палка в свои пятьдесят девять — что мы видим, синьоры!? Вы так же будете завтра парадировать перед королем, свиньи в мундирах.

— Никак нет! — рявкнул лейтенант Козими из десантно-штурмового полка…

— Никак нет? А? А почему ты сейчас выглядишь как свинья, лейтенант, а? Ты выглядишь как деревенский пастух, выбравшийся в большой город, а? Козел! И это мы покажем завтра королю!?

— Никак нет!

— А что мы покажем!?

— Выправку и единение наших рядов!

Главный маршал тяжело вздохнул.

— Вольно… Прошу всех к карте…

В Риме не так много места… точнее, вообще нет места даже для нормального передвижения по городу, не говоря уж о парадах. Если же провести нормальный парад, с техникой, с проходом настоящей боевой техники по городу — то Рим несомненно встанет и не на часы, а на сутки, водители в пробках переберут всю родню друг друга до девятого колена, а кое-где и морду лица друг другу начистят, а технику — останется только на пьедестал поставить, потому что из города ей никак не выбраться. Поэтому — итальянский парад был довольно скромным по меркам грандиозных торжеств, характерных для Санкт Петербурга и Берлина. Скорее — все это напоминало развод караулов: пешие части проходили по горбатой Палаццо дель Квиринале, потом — садились на автобусы и выезжали из Рима. Никакой техники не показывалось… техника обычно проходила на параде в Милане и на вассальных территориях, там места куда больше было. Очень ограничено было и присутствие народа на параде — места было очень мало, а надо еще где-то и журналистов разместить. Такого количества средств массовой информации в Италии как в семьдесят девятом не было — но все же их было достаточно…