#тыжемать. Белка в колесе - Страница 2
Для меня работа – это прежде всего разнообразие. Еще это простой способ быстро достигать видимых целей в установленные сроки, получая материальные бонусы. Она позволяет раскрыться, шагнуть вперед, причем вовсе не только ради амбиций. Это развитие. Чем успешнее ты в своей профессии, тем более вялым покажется тебе отпуск по уходу за ребенком. И наоборот: чем тоскливее и мутнее твоя работа, тем проще поменять ее на декрет.
Для многих совершенно не очевидно, что жизнь с младенцем – это тоже работа, причем помноженная на рутину. Рутину с большой буквы. Здесь нет очевидных достижений. Зубы, речь и тому подобное – это скорее природа, чем твоя заслуга. Вот и ломаешь голову, какому бы еще трюку обучить младенца, чтобы все заметили. Погулял, покормил, спать уложил. И так по кругу. Здесь нет ни одной красной дорожки – только тропинки через лес, где вы по полчаса стоите возле каждого одуванчика и тихо трубите: «У-у-у!»
Одна подруга долго пыталась отделаться от формулировки «ребенок – мой новый стартап». Работа – это привычная и удобная система организации жизни. Быстро вернуться к ней проще, чем перестраивать все на свете и бесконечно заниматься тем, что зачастую так сильно обременяет.
Меня часто спрашивали: «Не боишься, что после декрета ты уже будешь не нужна на работе?» Я, если честно, боялась, понимая, что женщина в 36, после двух лет перерыва в стаже, вообще не самый востребованный специалист.
Сперва я сильно переживала. Потом перестала. Я не сомневаюсь, что всегда найду, чем заняться. Карьера как линейное продвижение – это на самом деле изрядно скучно. Если вы действительно чего-то стоите, то декрет этого не изменит. Лишь откроет новые возможности.
WHO vs. SAHM
Один из самых глобальных материнских споров – это спор работающих мам с теми, кто сидит дома. Специалисты даже придумали свою терминологию: work-outside-the-home moms (WHO) против stay-at-home moms (SAHM).
Как показывает статистика, общество до сих пор не готово принять тот факт, что большинство женщин в какой-то момент превращаются в WHO. Мнение меняется медленно, но все же: в 1977 году порядка 70 % опрошенных считали, что мамы должны оставаться с детьми, а через двадцать лет их доля снизилась до 50 %.
Почему обществу не нравятся работающие матери, несмотря на их бесспорный вклад в благополучие собственных семей, а также в рост ВВП страны? Тут все просто: «кухня, дети, церковь», почетная роль хранительницы очага, вековые традиции и прочее. Тем временем исследование, проведенное в 2017 году, показало, что лишь 18 % опрошенных женщин готовы ограничить свою самореализацию заботой о детях.
Работающих мам осуждают за то, что они не способны эффективно заниматься детьми, уделяют им недостаточно времени. Сформировать комплекс вины легко. Выйдя на работу, женщина испытывает постоянные муки совести: отдала ребенка няне, потом опоздала забрать, вечером много говорила по телефону и мало играла… Знакомая картина, правда?
Порой кажется, что надо все бросить и стать одной из тех, кто всегда забирает ребенка из сада в 17:00. «Где работают мамы остальных детей, раз они к пяти исправно успевают в садик?» – такой вопрос часто возникает на материнских форумах. Как можно успеть к пяти??? Ведь большинство компаний и учреждений в лучшем смысле заканчивает работу в пять.
Логично предположить, что отношение общества к SAHM (сидящим дома мамам) будет более позитивным. Однако это не так. Занята только детьми? Значит, ни на что другое не сгодилась. Ишь ты, целый день дома, бьет баклуши. Мало кто понимает, что SAHM – это женщины, которые, по сути, работают 24х7. Да разве это труд? А разве нет? Ведь быть мамой, женой, вести хозяйство, заниматься детскими активностями – это значит практически круглые сутки «разруливать» разные «домашние» истории, требующие полной включенности.
Самое обидное здесь, что игра, кажется, не стоит свеч. Теория интенсивного материнства, которая многих подталкивает к выбору статуса SAHM (если позволяют финансовые условия), утверждает, что дети, которым мамы уделяют много времени, вырастают более эмоционально развитыми и успешными.
Однако в 2015 году под эгидой американского Journal of Marriage and Family прошло глубокое исследование, показавшее, что количество времени, проведенного с ребенком, серьезно не влияет ни на его эмоции, ни на благосостояние, ни на что. Более того, дети работающих мам оказались даже несколько успешнее в карьере и активнее в разных домашних делах.
Собственно, разгадка проста. Дело не в количестве времени, а в том, насколько мама вовлечена в жизнь детей. Это совершенно не зависит от того, где и как вы проводите время. Главное, что у вас в голове и что для вас значит ребенок.
Рассказ мамы
«Я все время разрывалась между ощущением „я – плохая мать“ и „я – плохой продюсер“»
Мне 34 года, у меня двое детей – девять и четыре. Мальчики. До декрета я работала «на телеке». Пришла в «новости» 18-летней девочкой и прошла все круги стажерского ада, выросла до спецкора, потом продюсера, потом шеф-редактора. Перед рождением первого ребенка делала документальные фильмы и всякую публицистику. Работу свою очень любила. Чем заниматься дома, не понимала. На середине беременности я «встала в очередь» на чудесную няню моей подруги: ее дочка должна была пойти в сад через некоторое время. План был такой: месяцев до 7–8 я сижу дома с малышом, потом освобождается няня, и я возвращаюсь на работу.
Все, возможно, так и было бы, но няня внезапно вышла замуж и сама оказалась в положении. Мы к тому времени переехали в Подмосковье, да к тому же нас настиг финансовый кризис. Местные няни мне не нравились и стоили денег, которых не было. Когда сыну исполнилось 9 месяцев, я стала работать из дома. Начался сущий ад. У малыша резались зубы, он не спал без меня ни днем ни ночью, а мне приходилось звонить в разные министерства и прочие официальные организации, писать синопсисы и разрабатывать темы. Я все время разрывалась между ощущением «плохая мать» и «плохой продюсер». Через несколько месяцев муж нашел вторую работу и настойчиво попросил меня «побыть в декрете». Я сдалась.
Я отдохнула и вдруг поняла, как это круто – быть мамой. Я с большим энтузиазмом (и немалой долей профессиональной деформации) ударилась в изучение всевозможных аспектов «детской темы». Мне нравилось быть мамой моего мальчика и вообще продвинутой мамой. Я несла свет в массы со всеми своими слингами, совместным сном, долгокормлением, вальдорфскими игрушками. Никакая няня уже просто не вписывалась в мою картину мира, как и детский сад раньше 3 лет. А на следующий день после этой даты мы уехали на ПМЖ за границу.
В новой стране говорили на новом (для всей нашей семьи) языке. Сына почти сразу определили в местный садик, а я пошла учиться. Знакомые эмигранты обещали невероятно быструю языковую (и не только) адаптацию, но Марк рыдал там часами, хотя воспитатели буквально носили его на руках и делали все, что могли. Окружающие (родственники, знакомые и даже некоторые друзья) немедленно надели белые футболки с надписью «я же говорил(а)». Они «так и знали», что все это «естественное родительство» и «теория привязанности» не доведут до добра. Что не стоило так «носиться с чувствами ребенка», «давать столько свободы», «растить у маминой юбки» и т. п. Вместо поддержки я получила огромный поток нравоучений (даже муж как-то плавно соскочил из моей лодки). Сначала я пыталась защищать свои убеждения. Но вскоре поняла, что больше не хочу «проповедовать». Я была интуитивно уверена, что все сделала и делаю правильно. Поэтому замолчала и сосредоточилась на сыне.
Я понимала, что на самом деле к своим 3 годам он стал уже довольно самостоятельным, разумным и уверенным в себе. У нас была здоровая связь, он мог оставаться без меня на 5–6 часов, умел и любил играть с детьми, с удовольствием общался с новыми людьми. Я быстро увидела, что вся проблема – в языковом барьере. Нашла местного бэбиситтера, знавшего базовый русский, и вопрос решился буквально за 2–3 месяца. Сын полюбил садик, а я пошла волонтером в местный дом престарелых: работать по профессии я пока не могла.
Скоро всем стало ужасно интересно, когда же я «выйду из декрета». Никого не волновало, что садики в этой стране открыты максимум до 16:30. Что никакой работы для меня в этом населенном пункте нет. Что я растеряла все связи в России, которые дали бы хоть какую-то «удаленку»… Я ничего никому не объясняла, я уже выбрала тактику: молчание. Но сама, конечно, очень переживала. Вновь увлеклась рукоделием, пробовала даже продавать собственные поделки. Ходила к «своим старичкам» резать салат к обеду и помогать с занятиями.
Все это время деньги зарабатывал муж. Он справлялся, мы жили благополучно. До декрета я получала то на равных, то даже больше него. С самого начала наших отношений так повелось, что у нас все деньги были общие и тратились по необходимости. В затянувшемся декрете этот сценарий сохранился. Однако через пару лет жизни за границей муж понял, что здесь ему не достичь того профессионального уровня, на который он мог бы рассчитывать в Москве. И он предложил вернуться. Я увидела в этом свой шанс: сын был уже совсем «взрослым», оставался год до школы, а мне хотелось вернуться на «телек». Наши взгляды на жизнь в Москве (и вообще в России) изменились. Мы соскучились. Поэтому мы продали машину, прочее имущество раздарили друзьям и купили билеты домой… А за пару недель до отъезда я узнала, что жду второго сына.
Мы вернулись в Москву, муж начал строить карьеру (успешно), сын отправился в детский сад (с удовольствием), а я маялась: беременность была не очень благополучной. Родился второй малыш, и начался новый круг моего материнства. На этот раз все складывалось иначе. Старшему было 6, он являлся живым доказательством того, что я «умею растить детей». Окружающие не имели ко мне вопросов. Всем было очевидно, что и со вторым ребенком я буду сидеть дома лет до трех.
Но очень скоро я поняла, что не справляюсь. Быть stay at home mom стало намного сложнее. Старший пошел в школу и на всякие кружки. У него обнаружился некий большой талант, который прямиком отправил меня в мир профильных конкурсов, фестивалей и прочих важных (не мне, а сыну) мероприятий. Все это – с младшим на руках. Плюс школьные домашние задания в стиле «доклад-презентация для смарт-доски на тему „Самые большие грибы в мире“». Я стала чудовищно уставать, чувствовала, что меня поглощает рутина. Что я уже «занимаюсь детьми» не потому, что хочу, а потому, что это превратилось в мою обязанность, мою работу. Я поняла, что надо все изменить, и стала искать работу, которая позволит и быть с детьми, и быть собой – рядом с детьми, но отдельно от них.