Тысяча Сынов - Страница 1

Магнус Красный — примарх Легиона Тысячи Сынов

Азек Ариман — главный библиарий Тысячи Сынов

Анкху Анен — страж Великой библиотеки

Амон — капитан Девятого братства, советник примарха

Калофис — капитан Шестого братства

Аурамагма — капитан Восьмого братства

Хатхор Маат — капитан Третьего братства

Балек Утизаар — капитан Пятого братства

Фозис Т’Кар — капитан Второго братства

Фаэль Торон — капитан Седьмого братства

Леман Русс — примарх Космических Волков

Лоргар — примарх Несущих Слово

Мортарион — примарх Гвардии Смерти

Сангвиний — примарх Кровавых Ангелов

Фулгрим — примарх Детей Императора

Амлоди Скарссен Скарссенссон — лорд Пятой роты Космических Волков

Охтхере Судьбостроитель — рунный жрец Пятой роты Космических Волков

Константин Вальдор — командир Кустодес

Амон — страж-кустодий

Малькадор Сигиллит

Каллиста Эрида — летописец

Махавасту Каллимак — личный летописец Магнуса Красного

Камилла Шивани — археоисторик архитектуры

Лемюэль Гамон — социетал-бихевиорист

Ятири — вождь агхору

Все прах...

Какими же пророческими оказались сегодня эти слова.

Их, или что-то подобное, произнес мудрец из Древней Терры.[1]Вероятно, он был таким же одаренным, как и я. Я говорю одаренным, но с каждым проходящим днем все больше склоняюсь к мысли, что мои способности — это мое проклятие, а не дар.

Я смотрю с вершины своей башни на безумный ландшафт, где бушуют энергетические бури, и вспоминаю, как, будучи на Терре, прочел эти слова в ветхом фолианте. С тех пор прошли столетия, и я прочел все тексты древних веков, имеющиеся в огромных библиотеках Просперо, но мне кажется, что до сегодняшнего дня и не понимал их смысла.

Я ощущаю его приближение с каждым вдохом, с каждым ударом сердца.

И то и другое для меня настоящее чудо, особенно сейчас.

Конечно, он идет, чтобы меня убить. Я ощущаю его злобу, его уязвленную гордость и его великое раскаяние. Он получил неожиданную, непрошеную и неестественную силу. Со временем все силы истощаются, но только не эта.

Тот, кто овладел ею однажды, уже никогда не сможет от нее отказаться.

Своими способностями он превосходит любого другого человека. Он мог бы убить меня, находясь на другом конце Галактики, но не станет этого делать. Уничтожая меня, он хочет смотреть мне в глаза. По крайней мере, он благороден, и это одно из его слабых мест.

Он относится к другим так, как хотел бы, чтобы относились к нему.

И это его погубит.

Я знаю, что он обо мне думает. Он считает, что я его предал, но это не так. В самом деле я не предавал его. И никто из нашей группы. Мы лишь старались спасти своих братьев.

И вот дошло до того, что отец намерен убить своего любимого сына.

Это величайшая трагедия Тысячи Сынов. Нас назовут предателями, но ирония ситуации не отмечена даже в утерянных книгах Каллимака. Мы храним верность, как хранили ее всегда.

Никто нам не поверит — ни Император, ни наши братья, ни даже волки, которые и не были волками.

Историки скажут, что на нас спустили Волков Русса, но они ошибаются. На нас обрушилось нечто более страшное.

Я слышу его шаги на ступенях моей башни.

Он решит, что я поступил так из-за Ормузда,[2]и отчасти будет прав. Но дело не только в этом.

Я разрушил свой Легион — Легион, который всегда любил и который меня спас. Я уничтожил Легион, который он хотел сберечь, и, убив меня, он тоже будет прав.

Я заслуживаю смерти, а может, и не только смерти.

Да, но прежде, чем погибнуть, я должен рассказать вам о нашей судьбе.

Только вот с чего начать?

В мирах Великого Океана нет ни начал, ни концов. Прошлое, будущее и настоящее смешались между собой, и время не имеет смысла.

Следовательно, для начала я должен произвольно выбрать какое-то место.

Я начну с Горы.

С Горы, Пожирающей Людей.

Гора стояла здесь десятки тысяч лет, и ни один из обитателей Агхору[3] не мог даже представить себе силы, вызвавшие к жизни этот грандиозный скальный массив. Тем не менее, хотя эти люди не обладали знаниями ни о геологии, ни о тектонических движениях, ни об энергии смещений или изостатических подъемах коры, они знали достаточно, чтобы понимать: такая огромная и величественная Гора не могла оказаться естественным образованием.