Тысяча лет в долг - Страница 36

— Да уж, — проворчал Семен, вспомнив о судьбе, ожидавшей его в случае проигрыша. — Легче некуда.

Тем не менее они прибавили шаг. Сатан, шедший впереди, спросил вдруг задумчиво:

— Товар — деньги — товар... Что-то я не помню в Талмуде такого выражения. Это из какого трактата?

— Из трактата «Капитал», — хмуро ответил Семен. — Рабби Карл Маркс, отец научного коммунизма. С университетских времен застрял в памяти.

Покинув дворец Золотого Тельца, Семен и его спутники устремились к высившейся в полумиле от дворца скале. Скала из черного камня — так, по крайней мере, казалось поначалу — имела высоту метров десять и по форме походила на обелиск. На фоне багрового неба она торчала черным указательным пальцем.

Дорога шириной метра три шла от дворца вниз с заметным уклоном. По обе стороны ее ограждала насыпь из красно-коричневой глины. Насыпь явно была искусственного происхождения. Семен подумал: «Интересно, кто же это здесь постарался так облагородить местность?» Кроме насыпи, никаких следов созидательной деятельности в Стране Смерти не наблюдалось. То же, что и в Ашмодеевом княжестве, хаотичное нагромождение скал и камней, те же вечные сумерки — правда, несколько светлее, чем в Стране Безмолвия. Хотя тусклый красноватый цвет небосклона и унылые всклокоченные облака, кружившие в своем нескончаемом танце вокруг тройной вершины, вполне могли своим унынием соперничать с Туманным куполом. Воздух был так же тяжел и насыщен неприятными сернистыми испарениями.

Семен тяжело вздохнул. Странным казалось ему его собственное ощущение от пребывания в мире Тхом. Может быть, из-за окружающего однообразия, может быть, по какой-то другой причине, — но он то и дело ловил себя на подозрении, что все происходящее нереально. Ему лишь снится долгий-долгий сон. Рано или поздно сон развеется, он вновь окажется у себя дома, в Иерусалиме, в Старом городе. И расскажет хозяину квартиры, толстому Ицику Перецу, какой удивительной он видел сон нынче ночью. А тот...

Носком правой ноги он зацепился за камешек, не удержал равновесия и, наверное, растянулся бы в красноватой пыли во весь рост, если бы шедшая вслед за ним Далия не подхватила его за локоть. Пробормотав что-то вроде: «Спасибо, не стоит...» — Семен тряхнул головой. Хорош сон. Из такого сна запросто можно выйти с расквашенным носом. Это в лучшем случае.

— О чем ты думаешь? — тихо спросила Далия, взяв его за руку. Семен пожал плечами: «Так, ни о чем...» Девушка убрала руку и снова отстала на шаг.

Дальше шли в молчании. Когда до черной скалы осталось чуть больше сотни метров, шедший впереди Сатан вдруг остановился как вкопанный. Семен, занятый своими мыслями, проделал по инерции еще несколько шагов и едва не уткнулся в спину князя Гееномского.

— Что случилось? — спросил он. Сатан молча указал на странную темную массу, преграждавшую дорогу. В красноватых сумерках Семен не сразу различил, что масса складывается из нескольких десятков человеческих фигур.

— Кто это такие? — Семен невольно понизил голос. — Что они тут делают?

— Я так полагаю, подданные нашего любителя загадок, — хмуро ответил Сатан. — Обитатели Страны Смерти.

Семен сделал еще несколько шагов. Дорога здесь переходила в небольшую долину, имевшую форму почти правильной окружности. Из-за окружавших скальных гряд причудливой формы она была погружена в глубокую тень. Каменный обелиск стоял точно в центре долины. А по самому ее краю, по границе между тусклым красным светом и чернильно-черной тенью двигались странные люди в странной одежде. Они были чрезвычайно худы — скелеты, обтянутые кожей. Лысые черепа с остатками растительности чуть покачивались в такт движениям — размеренным и механическим. Что же до одежды, то, приглядевшись, Семен не без содрогания узнал в ней сшитые грубыми стежками погребальные саваны.

Они двигались в странном хороводе — руки каждого лежали на плечах впереди идущего — словно танцевали какой-то танец. Ничего не выражающие лица обращены к скале.

— У них закрыты глаза... — сказал Семен прежним шепотом. — Они что, слепые?

— Вовсе нет, — ответил Сатан, внимательно разглядывая топтавшихся. — Насколько я могу понять, они просто спят.

— Спят? — поразился Семен. — То есть как это — спят? Почему?

Князь Гееномский поморщился.

— Еще одна из милых шуточек этого самозванца, — объяснил он. — Я имею в виду негодяя Сартию. Видишь ли, он не всегда действует в полную силу. Иногда использует всего лишь одну шестидесятую часть.

— Ну и что? — Семен все еще не понимал. — При чем тут одна... Как ты сказал? Одна шестидесятая часть? Часть чего?

— Одна шестидесятая часть смерти — обычный сон. — Сатан коротко усмехнулся и повторил: — Иными словами, сон относится к смерти как один к шестидесяти... Как видишь, некоторые проходят сквозь Врата Смерти, но остаются в живых... если это состояние можно назвать жизнью, — добавил князь Гееномский после короткой паузы и покачал головой. — Большой шутник этот Сартия, не правда ли? И его рогатый господин тоже обожает шутки.

Семен молча смотрел на живые скелеты в саванах, медленно двигающиеся длинной шеренгой. Лысые головы покачивались в такт тяжелым шагам.

— По-моему, такой сон ничуть не лучше смерти... — сказал он. — Моя б воля...

— Ты для того и появился в этом мире, чтобы разрушить Тхом, — тихо заметила подошедшая Далия. Сатан покосился на девушку, но промолчал.

Семен еще некоторое время наблюдал за несчастными подданными князя Тале, кружащимися в страшном и бессмысленном танце, потом мрачно спросил:

— И как же мы пройдем к скале, пока они тут хороводят?

— Ты умеешь задавать необыкновенно точные вопросы, — язвительно заметил Сатан. — Действительно пройти сквозь эту шеренгу невозможно.

— А ты не можешь ослабить их сон? — Семен с надеждой взглянул на князя Гееномского.

Тот отрицательно качнул головой.

— Увы, — ответил он. — Ни я, ни сам Сартия. Такой сон можно лишь усилить.

— Усилить? Но в этом случае, насколько я понимаю, они просто умрут?

Сатан развел руками:

— А что еще нам остается? Стоять здесь и ждать? Неизвестно чего и неизвестно сколько?

Семен потерянно оглянулся. Эгуд задумчиво опирался на змеиноголовый посох, глядя себе под ноги и как будто не прислушиваясь к разговору. Далия Таращилась на неожиданное препятствие. Семен вновь повернулся к Сатану.

— И это, по-твоему, называется — спасать обитателей Тхом? — с неожиданно нахлынувшей яростью произнес Семен. — Хорошенькое спасение, ничего не скажешь! «Давайте-ка этих убьем, авось остальных выручить удастся! А не удастся — ах, извините!» — Он негодующе фыркнул. — Ну уж нет, ваша светлость, ищите другое решение. Найдите, в конце концов, способ разбудить этих несчастных!

— Ты что, ослеп, коэн?! — в свою очередь возмутился Сатан. — По-твоему, они просто спят? Ты же сам видишь: они двигаются. Это необычный сон. Сон, насланный Сартией. Первая из шестидесяти ступеней, ведущих к смерти. И назад пути нет. Только вперед. Вниз. Глубже, глубже...

— Двигаются... — повторил Семен в раздумье. — Действительно двигаются. Спят и двигаются. Это... это же сомнамбулизм! — Он с такой радостью произнес всплывшее в памяти слово, будто это решало проблему. — Лунатики! А сомнамбулизм — не дорога к смерти, а заболевание. И должно быть какое-то средство от него, я точно знаю!

Сатан недовольно поджал губы.

— А я не знаю, — холодно процедил он. — Если знаешь ты — что же, назови. Хотя я не думаю, что нам есть резон такое средство разыскивать. Ты просто теряешь время, коэн. Пойми, — князь Гееномский заговорил терпеливым уговаривающим тоном, — эти люди уже никогда не вернутся к жизни. Они выполняют свою работу здесь, пока не умрут. Потом на их место приходят другие. Нам же следует думать о более важных вещах. Вспомни, зачем ты сюда явился!

— Работу?.. — пробормотал Семен, явно слушавший князя Гееномского вполуха. — Говоришь, выполняют работу? Это хорошо, это замечательно... — Мысли его были заняты поиском способов пробуждения людей, страдающих лунатизмом. Но в голову почему-то лезли совершенно дурацкие варианты: будильники с противными пронзительными звонками, сирены воздушной тревоги. Даже голос ведущей радиопередачи «Пионерская зорька» из далекого советского детства с бодрым до идиотизма призывом: «На зарядку — становись!» — Работу? — переспросил он. — И какую же работу выполняют эти несчастные?