Тысяча лет в долг - Страница 20

Эгуд взглянул на чуть побледневшего Семена, потом снова на Сатана и покачал головой.

— Мы его не отдадим! — решительно сказал он.

— Это почему же? — вежливо осведомился Сатан.

— Мы не хотим, что ты причинил вред коэну, чудесным образом появившемуся у нас, — ответил Эгуд. Остальные дружно закивали головами. Далия к тому же вскинула лук и натянула тетиву, целясь в грудь князю Гееномскому. Семен видел, что девушка приготовила стрелу с магическим наконечником. Несмотря на серьезность ситуации, он невольно усмехнулся: вряд ли даже в этом мире есть средство, способное убить ангела смерти.

Сатан повернулся к девушке и очень серьезно сказал:

— Я прошу тебя, отважная охотница, умерить свой пыл. Говоря по правде, я не сомневаюсь в твоей доблести. А в стрельбе из лука ты наверняка не знаешь себе равных. Но поверь: мне твои стрелы повредить не могут. Я не трусливая собака из своры Паха. Спрячь стрелу в колчан.

Далия нехотя подчинилась.

— Все равно, — упрямо сказала она. — Коэна мы тебе не отдадим.

Сатан пожал плечами.

— Странно вы рассуждаете, — сказал он с усмешкой. — Отдадим, не отдадим... Словно о какой-то вещи говорите. Может быть, есть смысл послушать его самого?

Похоже, Эгуд немного растерялся. Воспользовавшись этим, Сатан обратился прямо к Семену:

— Какие у тебя были резоны бежать?

— Как это — какие? — возмущенно воскликнула Далия. — Ты же хотел выдать его Теомиэлю!

— Ах, это... — Сатан небрежно махнул рукой. — Ну, это глупости. Ничего подобного я не собирался делать.

— Йоэль слышал, как ты отдавал соответствующие распоряжения, — заявил Семен.

Сатан искренне рассмеялся.

— Ну извини, — сказал он. — Тебе не приходило в голову поинтересоваться, с чего это вдруг я о таких важных вещах разглагольствовал перед домом какого-то рыбака?

Семен растерялся.

— Вот то-то. — Сатан иронично смотрел на него. — Мне нужно было, чтобы ты бежал. Как до этого мне нужно было, чтобы ты сразился с Танинивером. Как теперь нужно, чтобы ты вернулся.

— Нужно было? — Семен не верил собственным ушам. — Зачем?

Князь Гееномский стал серьезен.

— Это было испытание, — ответил он. — Я должен был убедиться в том, что ты — тот самый. И что пророчество не лжет... Видишь ли, — сказал он после паузы, — в пророчестве говорится: «Когда коэн по имени Шимон придет в мир Тхом, когда он одним ударом лишит зрения двоих, когда праща Давидова соединится с луком Нимрода...» — При этих словах Семен невольно бросил взгляд на лук в руке Далии. Заметив это, Сатан утвердительно кивнул: — Именно... Знаешь, есть у нас тут парочка предсказателей... Собственно, мои родственники. Точнее, родители моей жены. Они всегда дают очень точные предсказания. Но характер у них... — Сатан огорченно покачал головой. — Супруга моя обожаемая, к слову сказать, вся в них пошла... Так вот, есть у них милая привычка: на каждые десять истинных пророчеств давать одно ложное. А ты разбирайся: правду они сказали или нет. Каждый раз приходится проверять. Вот я и проверял... — В руках у него неведомо откуда появился переливающийся разными цветами свиток. Развернув его, он быстро пробежал глазами текст. — Так... Ну, насчет зрения — это оказалось просто... Насчет пращи — тоже. Ты выбрал для поединка пращу Давида, хотя мог взять меч Голиафа... Два совпадения, так? А лук Нимрода — это все знают — находится на Вольном острове, в руках твоей очаровательной подруги. — Он любезно поклонился Далии.

Девушка покраснела.

— Нужно было сделать так, чтобы ты удрал сюда. И посмотреть: состоится ли союз пращи и лука. Вижу, что состоялся.

Далия фыркнула. Семен оглянулся на стоящего в глубокой задумчивости Эгуда. Снова повернулся к Сатану, спокойно смотревшему поверх голов.

— Стоп-стоп-стоп! — сердито сказал Семен. — Может быть, ты все-таки объяснишь? Что за пророчество?

— Ах да... — спохватился Сатан, снова развернул свиток и скороговоркой прочитал: — «Когда ложный путь уведет в бездну, когда коэн станет бойцом, когда камень из пращи Давида поразит око змея, когда праща Давида вступит в союз с луком Нимрода...» Ну и так далее. — Он опустил свиток. — Видишь, все сходится. На этот раз милая парочка, похоже, не солгала.

— Ничего не понимаю. О чем все это? — раздраженно переспросил Семен.

— Как это — о чем? — Теперь удивленным выглядел Сатан. — Разумеется, о том, ради чего ты попал в наш мир!

— И ради чего же я попал?

— Странно, — разочарованно сказал князь Гееномский. — Я-то думал, ты догадаешься... Ты попал сюда, чтобы разрушить мир Тхом. — Он светски улыбнулся, словно речь шла о каком-то пустяке. — А я с удовольствием помогу тебе в этом деле.

В начале было желание.

Иначе не стоило связываться с такой сложной и громоздкой вещью, как наш мир.

Желание того, чтобы Предвечного кто-то называл Богом, Господом, Всевышним и так далее — всеми теми именами, которые может придумать убогий человеческий мозг.

Ибо какой же царь без народа и какой генерал — без армии?

И тогда появился Эйн Соф — Бесконечный. Бесконечный, потому что еще не было ни начала, ни конца, ни времени, ни пространства.

Позднее люди стали представлять Эйн Соф как точку, но это неправильно. Потому что не было еще места, где эту точку можно было бы поставить.

Эйн Соф испустил свет однако для этого ему пришлось самоограничиться. Он сжался — и в образовавшуюся пустоту прорвался из бездн небытия луч света. И в этом луче содержалось все: миры, ангелы и народ, который будет поклоняться (но не Эйн Соф, не Бесконечному, а Тому, Чьим Проявлением Служит Эйн Соф).

Однако до народа было еще далеко — вначале Предвечный создал сфиру Кетер.

Корону.

Сосуд, который в отчетливой, кристаллизованной форме содержал его желание.

Чтобы создавать что-то еще, не было места (впрочем, места не было вообще — не было еще пространства и времени), и сосуд пришлось сжать, чтобы появился новый сосуд — Хохма — мудрости или того духовного материала, из которого в будущем будет состоять все. Этот материал следовало обрабатывать, и после очередного сжатия появился сосуд Бина — понимание.

Так же и человек, который был уже задуман — по образу и подобию Божию, — будет свою мудрость обрабатывать пониманием.

Дальше работа пошла веселее. Из трех сосудов, которые знающие люди именуют «мозгами», — ибо они, как и мозги, скрыты в черепной коробке, — были созданы (после соответствующих сжатий, чтобы освободилась площадь) Хесед — милость Всевышнего (через этот сосуд будут подаваться в мир дополнительные ресурсы), Гвура — суровость (с помощью этого сосуда ресурсы будут откачиваться, будут сжиматься другие сосуды), Тиферет — красота (она будет уравновешивать ресурсы между двумя вышеперечисленными сосудами), Нецах и Ход — вечность и сияние, через них будет поступать молитва Господу (ибо разве не для того создается мир, чтобы творения молились?), Иесод — основание, на котором держится мир, и Малхут — Царство Божие — всего десять сосудов-сфирот.

Так прошли миллионы сжатий и расширений, до тех пор, пока не был создан первый мир — Ацилут. В этом мире еще не существовало никого — только Всевышний, но в такой форме, что его можно было осознавать творениям его. И назвал он себя так, как потом представился Моисею: Эхйе Ашер Эхйе — Я Есть Я.

Мир Ацилут был чист и однороден, и никто не мог бы там жить, ибо не существовало границ в мире Ацилут. Как не могли бы жить слуги в доме у царя (ибо само слово «Ацилут» происходит от еврейского слова «эцель» — «у»).

И тогда был сжат мир Ацилут и создан мир Брия — творения. Только здесь Предвечному удалось ограничить свой собственный мир от самого себя (казалось, что задача настолько трудна, что практически невыполнима) и создать первых десять независимых творений.

Десять ангелов.

Но ангелы еще не имели свободы выбора (да и какая свобода может быть у существ, каждый день общающихся с Богом?) — а это не так интересно, когда тебе поклоняются существа, не имеющие свободы выбора.