Ты родишь мне от бывшей - Страница 2

А сама все думала и думала о том, что же такое произошло? Ведь если врач не лжет и действительно обнаружил, что у меня будут близнецы разного пола, выходит, мне врали в клинике… и подсадили мне двоих детей, когда я просила только одного… Но зачем?

– Хм… здесь указано, что у вас было эко, вследствие которого был подсажен один эмбрион… Откуда тогда второй? – задал вопрос врач.

Видимо, поняв, что я вот-вот хлопнусь в обморок, он отложил карту и бросился наливать мне воды из кувшина. Я уже оправила одежду и смотрела вокруг себя ничего не видящим взглядом. Не то чтобы была против того, чтобы у меня были и мальчик, и девочка… Но что это за тайны Мадридского двора? Зачем со мной это сделали в клинике?

Так вот почему врач так отреагировала на мои слова про одинаковую одежду! Ведь гетерозиготные близняшки вовсе не идентичны, а уж если речь о дочери и сыне – вопрос про наряды и вовсе отпадает сам собой.

– Спасибо, – не ответив на заданный вопрос, поблагодарила я врача.

Забрала карту, поднялась с кушетки. Нужно дождаться водителя, после чего ехать к Клинским и потребовать ответы на свои вопросы. Но сначала позвоню мужу – пусть он устроит разнос в их клинике!

– Есения, вас проводить? С вами все хорошо? – спросил у меня врач, поддерживая под руку, пока я шла к дверям кабинета.

А сама думала о том, что, пожалуй, мне нужно будет сходить еще на одно узи в другое место. И вот если там подтвердят, что один из малышей девочка, уже бить во все колокола.

– Со мной все хорошо, – соврала я и вышла прочь, совершенно растерянная и озадаченная.

А как только оказалась за пределами центра, тут же стала звонить мужу. И, недолго думая, выдала ему все. И про тревоги, и про узи, и про то, что у нас будут разнополые дети.

– Матвей приедет и я тотчас направляюсь в свою клинику! Пусть все мне объяснят! – взяв себя в руки, сказала я Назару. – И ты тоже подъезжай, если сможешь.

Сказав это, я перешла на другую сторону улицы и устроилась на скамейке, чтобы дождаться водителя с относительным комфортом. И снова застыла, когда после паузы услышала глухой голос мужа:

– Не нужно в клинику, Есь… Отправляйся домой. Я приеду через пару часов и поговорим.

В этот момент я поняла, что очень мало знаю и о своей беременности, и о том, что происходило вокруг меня последние несколько месяцев. Это откровенно ужасало.

Хорошо, что Назар не опоздал и приехал, как обещал, ровно через два часа. За это время я успела известись от миллиарда мыслей, каждая из которых была хуже другой. Даже довела себя до того, что уверовала, будто мне подсадили эмбрионы доноров, потому что наш с мужем биоматериал был нежизнеспособным. И Лукинский, чтобы не расстраивать любимую жену, то есть, меня, договорился с Клинскими о таком вот подлоге. А чтобы вероятность того, что малыши приживутся, была выше, во время процедуры эко и использовали сразу два эмбриончика.

Но зачем нужно было вокруг этого делать такую тайну? Почему Назар меня просто не поставил в курс дела? Я бы с гораздо большим спокойствием восприняла это вовремя, а не сейчас, когда выяснилось все вот так – окольными путями.

– Милая… – подошел ко мне муж, когда я занималась тем, что бегала туда-сюда по огромной гостиной. – Как ты?

Он обнял меня, и когда я к нему прижалась, услышала, как под моей щекой размеренно и сильно бьется его сердце. Это ненадолго успокоило, и когда я запрокинула голову и всмотрелась в суровые черты лица Назара, мне даже стало казаться, что я зря себя так накрутила и вообще подняла эту тему.

Девочка с мальчиком, так девочка с мальчиком. Так даже лучше.

– Зачем ты поехала на узи в другое место? Что тебе сказал тот врач? С детьми все в порядке? – начал сыпать вопросами муж.

Он взял меня под руку и проводил к дивану, на котором мы оба и расположились. Я закусила нижнюю губу, понимая, что Лукинский заметно нервничает. Но было ли тому виной беспокойство за детей? Или он переживал, что какая-то правда вылезет наружу?

– Я уже сказала по телефону. Меня насторожила реакция врача, вот я и решила проявить самостоятельность. А тот, другой врач сказал, что беременность протекает прекрасно, но дети у нас будут разного пола. Как это могло случиться? В моей карте же написано совсем иное!

Я начала волноваться снова, на что Назар отреагировал сразу же. Потянул меня за руку к себе, и когда я вновь оказалась в его объятиях, стал гладить по волосам.

– Мне нужно было сразу тебе сказать, – начал он неспешно.

А мне захотелось схватить его и трясти, покуда он не расскажет все. Потому что муж что-то утаивал все это время!

– Мы с Валентином действительно договорились, что тебе подсадят два эмбриона. Она сказала, что они не такие… крепкие, как ей бы хотелось.

Он отстранил меня и, взглянув в мои глаза, широко улыбнулся.

– Но он ошибался! И сын, и дочь справились! Теперь все хорошо!

Я была права в своих подозрениях, черт побери! Права почти на все сто, ведь успела насочинять себе фантазий, исходя из которых вынашивала чужих детей.

– Почему вы не сказали мне? – пораженно воскликнула я. – Речь ведь шла только об одном ребенке!

Назар прикрыл глаза и кивнул. Затем ответил, сопровождая слова новой улыбкой.

– Вот потому и не сказали. Ты очень близко принимаешь все к сердцу. Не хотели, чтобы ты тревожилась и что-то бы пошло не так.

Он положил ладонь на мой живот, погладил его и добавил:

– Я всегда знал, что там и дочь, и сын. И ты права… тебе нужно было все рассказать, когда опасность потерять хоть одного малыша миновала.

Я так растерялась от того, что он настолько спокойно об этом говорил, что у меня даже все слова исчезли. Только мысль крутилась вокруг того, что я себе придумала. Ее я и поспешила высказать:

– Назар… Скажи честно… Оба ребенка – они наши? Мне не подсадили донорский материал? – шепнула едва слышно.

И тут же поняла, что мои слова достигли цели. Лукинский побледнел и дернул в сторону узел галстука.

– С чего ты это взяла? Врач узи что-то такое сказал? – сдавленно ответил муж.

Голос его дрогнул, только я не могла понять, почему именно – Назар скрывал от меня какие-то нюансы, или же просто сам поразился тому, что подобное могло случиться?

– Нет. Он ничего не говорил, – помотала я головой.

– Конечно, это наши дети! – с нажимом ответил муж. – И я очень рад, что ты теперь наконец знаешь правду. Моя красавица же не будет на меня ругаться за то, что я не стал говорить об угрозе невынашивания? – уточнил он, опять растягивая губы в улыбке, которой бы позавидовал даже Чеширский кот.

Я поднялась с дивана и прикрыла глаза. В висках стала пульсировать боль, которая свидетельствовала о начинающейся мигрени.

– Назар, я пока вообще не разобралась ни в чем, – откликнулась я. – И совсем не понимаю, почему от меня нужно было скрывать настолько существенные детали!

Муж тоже встал на ноги и, мгновенно собравшись, ответил жестко и непримиримо:

– Ты гипертрофируешь, Есения. Ничего не случилось, а мы тебе ни слова не говорили лишь по причине того, чтобы ты не волновалась. Беременность была под угрозой. Ты могла скинуть детей – или обоих, или какого-то одного.

Он говорил вроде бы верные вещи, но то, в какие слова облачал эту информацию, вводило в ступор.

– Позвоню врачу и спрошу, что тебе можно принять от боли. У тебя ведь мигрень, я прав?

Кивнув, я проследила взглядом за тем, как Назар отходит к окну и начинает звонить в клинику. А сама пообещала себе простую вещь – я непременно разберусь во всем, что происходит.

И пока не представляла, кто придет ко мне уже завтра и ошарашит теми новостями, которых я совершенно не ждала услышать.

С момента, когда для меня открылось то, что держалось в тайне, почти ничего не изменилось. В клинике Антонина Денисовна, к которой я отправилась, даже не успев толком позавтракать, очень обрадовалась тому, что теперь не нужно держать в секрете пол малышей. А Назар с утра и вовсе сделал вид, будто вчерашний вечер и разговор ничего не значили.