Ты просто огонь! - Страница 6

– Ах ты… – сузив глаза, начала было карамельная блонди.

– Кто? – с интересом перебила ее я. – Конкурентка?

Всего два слова заставили стройняшку подавиться вдохом, а ее подругу – изумленно захлопать глазами, переводя взгляд с меня на эту Барби на минималках.

– Регина, ты что, правда глаз положила на главного? – удивленно протянула пышка.

– Дура! – рявкнула блонди, которая, как оказалось, Регина. – На фиг мне сдался этот старый хрен?

– А вот продвижение по карьере еще как сдалось, – ехидно заметила я. – Ради него можно и слух пустить… Прости, дорогая, – от такого обращения стройняшку перекосило, – что нарушила твои планы… Но ядом-то так брызгать зачем?

Регина в ответ на это зашипела в лучших традициях кобры, но я не обратила на это внимания. Наоборот, подошла к ней. Зараза каблукастая была выше на полголовы. Плевать.

– Значит, так. Я здесь ненадолго. Но будешь распускать обо мне сплетни – пожалеешь. А если будешь сидеть тихо, я расскажу, кто пустил слух, что ты беременна, собралась в декрет и карьера тебя теперь не интересует…

– Нет таких сплетен!

– Будут, если перейдешь мне дорогу! – пообещала блонде. – И много чего еще тоже. В основном проблем.

– Ты… угрожаешь? – не поверила она.

– Даже не начинала, – уверенно ответила я тоном девицы, у которой имелся не просто какой-то один покровитель, а целый эшелон влиятельных любовников под диваном завалялся.

– Стерва! – выдохнула стройняшка и, круто развернувшись на каблуках, вылетела из туалета, едва не снеся свою пышку.

Что примечательно, та осталась.

– Зря ты так с Регинкой, она мстительная, – покачав головой, выдохнула русоволосая.

Я же, услышав это, подумала. Обычно после ссоры жалеют, что сказали лишнего. Я же, глядя вслед блонде, печалилась лишь о том, что надо было бы договорить, а лучше – врезать!

– Ничего, я привычная, – ответила, криво усмехнувшись, а потом полувопросительно произнесла: – Ирина, тебя ведь так зовут?

Девушка кивнула, чуть смутившись.

– Да, – отозвалась она.

– А я Карина, можно просто Рина. – И протянула раскрытую ладонь для рукопожатия.

А что? Скандал – весьма удачный повод для знакомства…

– Ты правда любовница главного? – не разжимая пальцев, вдруг спросила Ирина.

Хм… А она не так проста, как хочет казаться. И за боязливым взглядом скрывается, похоже, стальной характер.

– Скажешь тоже, – усмехнулась я. – Меня сюда сосла… кхм, перевели с понижением. Если в общих чертах. Так что какие уж тут любовники…

Лишь после этих слов я почувствовала, как на моей ладони ослабла крепкая девичья хватка.

– Расскажешь подробности? – с азартом поинтересовалась пышка.

– Я тайн не выдаю, – ответила, покачав головой, а потом заговорщицки добавила: – Разве что за котлету и суп…

– Я знаю тут одну отличную допросную, – правильно поняв намек, отозвалась Ира. – В смысле столовую.

Дознание на тему «кто я и как сюда попала» проходило в прохладной обстановке. В последней виноват был кондиционер, шарашивший на полную. Меня пытали окрошкой, драниками со сметаной и морсом. Я боролась как могла. То есть никак. Сразу сдалась на милость калорий под натиском девичьего любопытства. Впрочем, и у самой Иры узнала многое. Так что можно сказать, что за один день обзавелась в этом стерварии (до гордого звания серпентария пресс-центр недотягивал) и врагами (кажется, вампирообразная Снежана меня тоже невзлюбила), и информатором.

Виктор

– Слушай, Ворон, как это у тебя получается? – гоготнул Леха, протягивая руку к только что заштопанной футболке. – Так офигенно, как ты, даже моя маман не шьет. А она, между прочим, хирург! В стежках понимает…

Я глянул на напарника. Эта зараза только что занырнула в горловину и теперь расправляла на животе трикотаж с жутко довольным хлебалом. Еще бы: прореха на пузе была из тех, которые проще дорвать, чем починить. Так что возился я с ней с четверть часа. За это время блюдо с пирожками, что стояло на столе, почти опустело. В основном благодаря Лехиным усилиям.

– И куда в тебя только все влезает? – с досадой спросил Михалыч, который нацелился было на последыша в тарелке, но Леха оказался проворнее.

– Лезет огурец в банку, – с готовностью отозвался этот верткий, как змея, пожиратель и добавил: – А я потребляю.

– Потребитель, у тебя скоро рожа в шлем не пролезет, – заметил я, убирая пустую посудину со стола.

Сегодня смена выдалась спокойная. Но никто этому особо не радовался: плохая примета. Стоит только сказать вслух, как обязательно раздастся сигнал тревоги. Так что сидели за столом, обедали тем, что из дома принесли, и беззлобно перешучивались.

– Зато она у меня привлекательная! – не растерялся этот пирожковый жрец. – С ней самое то клеить девочек на раз-два. А ты только пеной обливать умеешь.

У-у-у… Припомнил же мне позавчерашнее, мелкий паразит!

Леха и вправду был невысок. При зачислении в пожарку он по требованиям прошел по самой нижней границе, которая была в сто шестьдесят пять сантиметров. Зато недостаток роста напарник компенсировал неуемной энергией. Только благодаря ей он умудрился в прошлую пятницу вытащить наш расчет – всех четверых – в клуб отметить свой день рождения.

– Ну так приходится, – хмыкнул я в ответ. – Кто ж знал, что ты, говоря «будет жарко», имел в виду не танцы, а ту полоумную, которая сама себя подожгла.

Сказал – а сам вспомнил ту чокнутую. Она и без вспыхнувшего спирта была штучка с огоньком. А как испепеляла своими зелеными глазищами! Такие не забудешь. Откуда-то была уверенность: если я ее еще раз встречу – обязательно узнаю. Хоть в пене и лица-то почти не разглядел. Хотя… Да ну ее. То, что крошка темпераментна, хорошо в постели. А во всем остальном – это сущий вынос мозга. А мне он еще пригодится.

– Да кто ж знал, Ворон, что та девка так полыхнет? – фыркнул Леха и добавил: – А у тебя, Вик, язык такой острый, что ты без ножа обойтись можешь. Кстати, отрежь мне хлеба, раз встал.

Вместо ответа я положил перед напарником буханку, доску и, собственно, нож.

– Не наглей, салага, – прокомментировал я.

– Но попробовать-то стоило, – ничуть не смутился Леха и начал пластать хлеб. А затем, соорудив себе нехитрый бутерброд из двух оставшихся кругляшей колбасы и бородинского, откусил ломоть и, запив сухомятку чаем, с набитым ртом спросил: – А тебя кто классно шить научил? Мать? Сестра? Подружка?

– Сам, – честно ответил я, и напарник подавился, закашлявшись.

– Че, правда, что ли? – не поверил Леха.

– Ну да, – подтвердил я и ехидно добавил: – Хочешь, и тебе дам пару уроков… Вдруг втянешься.

– Да ну на! – махнул рукой Леха. – Лучше бы дали попробовать мясную запеканку! Ту, что в холодильнике стоит. Кто, кстати, ее принес, не в курсе?

М-да… И куда только свой пронырливый шнобель напарник не успел сунуть? Впрочем, Лехин нос заглядывал, кажется, везде. Чаще всего под женские юбки, конечно… Ловелас напарничек был еще тот. Хотя кто из нас не ловелас? Даже Михалыч… Но мысленно и тихо. А вот рыбалку он любил открытой, громкой и беззаветной любовью. И про блесны с мормышками мог часами рассуждать. Это была его отдушина. Как и у Лехи его повернутость на сексе.

Но лучше уж это, чем выпивка, к которой одно время пристрастился Веня. Он же Вениамин Олегович, наш старший. Тогда, после большого пожара, в котором погибло несколько человек, он и начал закладывать. Хорошо, что смог взять себя в руки и закодировался. Теперь вот медитацией занялся.

У каждого из нас была какая-то отдушина. Иначе свихнешься. Ведь каждый раз борьба с огнем – это еще и борьба с собой. Когда все инстинкты вопят: уходи! Ты здесь сдохнешь! А ты танком прешь в самое пекло. И пытаешься вынести из пламени, спасти… И не всегда получается сберечь… Иногда бывает слишком поздно, но ты не веришь и… идешь, понимая, что сам можешь не вернуться. Когда это не только мозгами осознаешь, но и видишь смерть, сталкиваешься с ее кривым оскалом регулярно, может потечь котелок.