Ты нам (не) нужен - Страница 2

Рассматриваю тяжелый подбородок и ямочку аккурат посередине. Прямой нос с легкой горбинкой, острые скулы, щетину на щеках, на которую ложатся мои пальчики, и хочется прикрыть глаза от сладких ощущений…

Потому что я помню, какие следы она оставляет на моей нежной коже, когда Марат целует…

Опять смотрю в его глаза… такие необыкновенные, глубоко посаженные под широкими веками.

Взгляд у Марата цепкий. Оценивающий. Даже сквозь смешинки, которые словно вспыхивают на дне радужки, когда он со мной.

– Почему молчишь, маленькая? – обнажает белоснежные зубы, и я улыбаюсь робко в ответ.

Наконец, выдаю свою тайну, делюсь своим неожиданным и нежданным счастьем:

– Я беременна…

Чувствую, как Умаров каменеет. Мускулы под моими ладошками становятся не просто литыми, по ощущениям – титан.

Неожиданно его пальцы разжимаются, я медленно соскальзываю по крепкому телу и неуклюже становлюсь на ноги. Задираю голову, чтобы смотреть в глаза любимому, не понимаю, почему лицо мужчины темнеет, а глаза…

Его дымчатые глаза подобно густому туману становятся беспросветными. Пустыми. Холодными. Они пронизывают. Отталкивают льдом, который словно крошится в изломах сетчатки.

– Рат… что… что… такое?

Задаю вопрос и заламываю руки на груди. Чувствую, как все меняется на подсознательном уровне. Даже воздух вокруг нас словно густеет.

Новость про мою беременность меня ошарашила. Еще утром, когда поставила тест и увидела две полоски, поверить не могла, что случилось…

Сидела в туалете и сжимала в руках ответ. Чувства нахлынули разом. Смятение. Сомнение. Непонимание.

Но затем в глубине души вдруг появилось четкое осознание, что я хочу этого ребенка, что это самое лучшее, что случилось со мной, что могло случиться…

Ребенок от любимого мужчины… малыш… это ведь дар… чудо…

– Ты мне ничего не скажешь? – шепчу тихонечко, голос дрожит, а я глаз оторвать от Марата не могу.

К горлу подкатывает ком, какое-то страшное предчувствие заставляет сердце биться с перебоями, в глаза почему-то щиплет… и ощущение чего-то страшного… оно накрывает…

Интуиция буквально кричит о том, что что-то не так… Что-то происходит не так!

И уже в следующую секунду, подобно пулеметной очереди, в меня летят слова. Жестокие. Резкие. Оглушительные.

– Вон пошла из моего дома!

Отшатываюсь от Марата, словно по лицу получаю.

– Ч-что? – шепчу одними губами.

Мой голос слышится жалким, жалобным писком, в то время как мужчина напротив хмурит широкие брови и повторяет грозно, с расстановкой:

– В-о-н!

Чеканит слово. Холодный. Равнодушный. А я до конца понять не могу, что именно слышу, словно в шок попадаю, моргаю пару раз и уже в следующую секунду Марат от меня отходит, а я смотрю на его широкую спину, на то, как достает телефон из кармана, как проводит по экрану разблокировки и делает вызов.

Все происходит с задержкой. Я заторможенно наблюдаю, в то время как чувствую, как падаю куда-то глубоко-глубоко в яму черную и беспросветную.

Там, где еще сегодня утром цвела любовь, кажется, цунами проходит, выгорает все, покрывается глубокими расщелинами, колючими, рваными.

Сердце пропускает удар. Болезненный. Словно кровью изнутри обливаюсь в то время, как продолжаю молча стоять и смотреть на Умарова.

– Охрану сюда, – слышу равнодушный голос, а у меня горчит во рту, и я с трудом понимаю, что прикусила язык до крови.

Тошнота подкатывает к горлу, перед глазами все плывет, но я заставляю себя выстоять, не упасть, не удариться в истерику.

Спустя мгновение в зал входят высокие мужчины, которые еще недавно охраняли меня, пока Марат был в отъезде.

Умаров подходит к бару и наливает себе в граненый бокал, делает неспешный глоток.

За мгновение становится чужим. Нелюдимым. Между нами словно стена вырастает. Я буквально вижу, как она выстраивается кирпичик за кирпичиком. Непроходимая преграда, которая отделяет нас друг от друга…

Стена из его презрения и моей обиды.

Отворачивается, чтобы забрать бутылку, а мне так и хочется прокричать в эту широкую спину:

– За что?! За что ты так со мной?! Что я тебе сделала?! Ты не хочешь детей? Моя беременность нежелательная?! Чем я так провинилась перед тобой?!

Но я молчу. Все еще не понимающая до конца, в лапы к какому монстру действительно попала.

Перевожу взгляд на мужчин, которые застыли в ожидании распоряжений своего босса. На лицах у них пустота. Ни единой эмоции. Ничего. Машины. Дай им Марат сейчас команду растерзать – исполнят. Наверное…

Еще один бокал приговорен, и Умаров резко разворачивается, бросает на меня ледяной взгляд, испепеляющий просто.

Чужой. Не мой больше. Тот самый Марат Умаров, имя которого наводит ужас на всех… на всех, кроме меня… до вот этой самой секунды…

Опять наши глаза сталкиваются и озноб бежит по коже, когда я слышу ледяной голос бизнесмена:

– Убрать ее отсюда. Чтобы ноги ее не было. Если еще раз увижу – головы полетят с плеч у вас.

Моргаю. Не понимаю смысла сказанных слов.

Боль… она подкатит потом, потом она будет выворачивать душу наизнанку, а сейчас я просто моргаю заторможенно и двое охранников бесшумно двигаются в мою сторону, оказываются рядом.

– Собери свои шмотки. У тебя десять минут. Промедление будет стоить дорого.

Холодный, пронизывающий голос, от которого мурашки расползаются по коже. Еще недавно этот голос заставлял трепетать, а сейчас он жалит льдом.

Смотрит на меня и бокал ко рту подносит, а я почему-то на ногти его смотрю, аккуратные лунки, широкие, ухоженные. Силы в них немерено и почему-то кажется, что Умаров сдерживает себя, чтобы руку в кулак не сомкнуть и не разбить бокал на множество мелких осколков.

Широкий ободок золотых часов сидит на запястье как влитой, а я замечаю, как на тыльной стороне ладони вены вздуваются.

– Уходи. Уходи и не возвращайся. Никогда. Если жизнь дорога. Дважды повторять не буду.

Обрубает, наконец, останавливает на мне пустой взгляд, и я вздрагиваю. Не лжет Марат Умаров. Моя жизнь… Он вполне может ее отнять, а я все в его лицо смотрю с крупными, выразительными чертами, с широкими скулами, которые так выгодно подчеркивает щетина. На мелкие морщинки в уголках глаз, которые появились благодаря тому, что у Марата привычка прищуриваться…

Киваю на его слова. Говорить не могу. Опять делает глоток. Скидывает с себя пиджак и остается в жилетке, которая обхватила широкий торс с литыми мышцами поверх синей сорочки.

Шикарный мужчина. Красивый. Мужественный. И такой холодный. Черствый.

– Десять минут, – выговаривает уже глядя на охранника, информирует своего цепного пса, отворачивается, уходит, прихватив с собой бутылку.

А я…

Я остаюсь стоять полностью убитая, растерзанная Маратом Умаровым. Все это время мне казалось, что я что-то значу для этого мужчины. Даже больше, глупой девчонке казалось, что черствое сердце Рата растаяло и он полюбил…

Дурочка. Наивная. Строящая мечты относительно того, чего быть не может…

Слезы обжигают, текут по щекам. Кто-то из охранников подталкивает меня в спину, молчаливо приказывает поторапливаться.

Я двигаюсь словно робот, на автомате, как заведенная кукла, поднимаюсь в спальню и смотрю на кровать королевских размеров, укрытую светлым покрывалом.

Больно. От воспоминаний, которые обжигают своей порочностью, мотаю головой и достаю свои вещи из шкафа. А дальше…

Что и как делаю, не помню. Просто вышибает память, нахожу себя уже потом, когда мужчины с нейтральными лицами сажают меня в желтую машину с шашечками и передают мне мои вещи в единственном чемодане.

Я даже не знаю, не помню, что именно туда накидала.

Один из высоких широкоплечих секьюрити, которым Умаров не уступает в размахе и ширине плеч, нагибается к окну такси и сует мне в руки пухлый конверт…

– Босс приказал передать. Сказал, вы знаете, что делать, – выговаривает нейтральным тоном и выпрямляется.