Ты изменяешь ей со мной (СИ) - Страница 50

– Значит, ты ее использовал? – ухмыляюсь. – Знаешь, это низко даже для тебя.

Не понимаю, как ему это удалось.

Возможно, когда я уехал тогда, когда Образцову подвез, Рус поднялся к Лизе и смог сфотографировать эскизы. Но сама Лиза уверяет и, что подобное исключено. Не тайком же он вломился, в самом деле...

– Кого использовал? – поднимает брови, изображая, как удивлен. И он мне будет говорить, что я строю из себя святого?

– Не делай вид, что не в курсе, как подставил Лизу.

Так просто стоит тут, про Образцову рассказывает. А сам поступил как ублюдок по отношению к ней.

- Начерта ты ее в это все втянул?

– Я втянул? Соколовский, ты снова что-то вытворил и решил свалить на меня?

Бондарев явно удивлен. А еще я его бешу. Обычно сдержанный, он сейчас сжимает кулаки, но и я закипаю. Выводит его непроницаемое выражение лица и то, что он крутился рядом с Лизой не просто так. А теперь «как будто» ни черта не понимает.

Кажется, еще одно его слово, и я взорвусь.

– Будешь продолжать утверждать, что не при делах? И эскизы не ты украл? Не ты отправил нашим заказчикам под видом своей разработки? Не ты занизил цены, чтобы нас на дно опустить?

Смотрит тяжелым взглядом. И больше не усмехается.

Он подается немного вперед и с вызовом произносит:

– Я.

– Доволен? – едва держусь, чтобы не навалять этому ублюдку.

Неужели мы когда-то дружили? Судя по переписке так оно и было.

– А с Лизой крутился рядом тоже ради своей выгоды? Чтобы мне дорогу перейти?

Он растягивает улыбку:

– А с Лизой, Вадим, у нас все было по-настоящему. И не забываемо.

На этих словах я делаю шаг, он тоже встает. В его взгляде ярость. По моим вискам адреналин бьет.

– Но признаться, мысль, что я ее целую, а ты на нее прав не имеешь, меня бодрила. Знаешь, она ведь сама пришла ко мне в спальню…

На этих словах в Руса прилетает, я все-таки срываюсь.

Так наверняка его тоже бодрит. Вместо поцелуев Лизы мои удары.

Хочется раскрошить все тут, чтобы заткнулся. Чтобы больше никогда к Образцовой не подходил!

Рус, конечно, отвечает. Видимо, он тоже не против злость свою выплеснуть.

В спальню пришла? Почему я не верю, что между ними было что-то такое?

Бью снова, между нами завязывается драка, но никто не уступает.

Он ее целовал, обнимал? Снимал одежду?

Удар, еще один. Сама пришла? А не он вынудил, намекнув ей, что надо бы отблагодарить? Спаситель хренов.

В меня тоже прилетает. Из-за яростных мыслей растет раздражение.

Он прикасался к ней? Что было между ними?

Снова пропускаю удар.

В голове вспышки, адская боль, всплывают похожие моменты из прошлого. Точно знаю, это со мной уже происходило. Мы дрались с Русом.

Это прошлое.

Кирпичное здание, приглушенная музыка, что это? Клуб?

Еще удар.

В голове вязкие мысли, сейчас пьян Рус, а тогда был я.

Снова накрывает. Я словно вижу все на обратной перемотке.

Вот выхожу из клуба, вижу Бондарева, мне нужно на ком-то вызвериться. Рус – идеальный вариант.

Мотаю назад.

Темная комната, я один.

Перемотка.

Сижу на диване, едва понимая, где нахожусь.

Снова реверс.

А потом… потом летит воспоминание, от которого становится не по себе.

Я тоскую по Лизе, мы на грани развода. Разрывает в груди так, что хочется сдохнуть. Во мне много виски. Очень много. Вокруг стены плывут, а все мои мысли исключительно о ней, о Лизке. Но передо мной в комнате, окутанной в интимную полутьму… не она.

Это тот самый момент? Когда я предал Лизу?

Дебил.

Дятел конкретный.

Не знаю, как я мог считать, будто у меня к Злате чувства возникли в прошлом. Сейчас я точно знаю, что тогда ничего, кроме презрения, к ней не испытывал.

Лиза и в прошлом была для меня всем.

А я все потерял. Сам.

Рус прав.

Чертов Рус говорил абсолютную правду!

От этого злость лишь растет.

Грудную клетку вот-вот проломит.

Замираю, прижимая Бондарева к стене двумя руками, орать хочется, да только поздно. Поэтому просто тяжело дышу, а этот придурок вдруг смеется.

И все, что сейчас хочется – вмазать даже не Русу. А самому себе.

Я тот самый идиот, из-за которого все произошло. Я изменил.

И Лизка, ожидаемо, меня бросила.

– Что, Вадим, – успокаиваясь, ухмыляется Бондарев, – не нравится, когда проекты, в которые ты дохрена вложил, из рук ускользают, да?

Наверно, я должен в первую очередь рвать и метать именно из-за упущенной прибыли. Но сейчас меня больше всего волнует другое. Я и в прошлом, и в настоящем, дел наворотил. И сейчас хочу, чтобы Лиза не пострадала. А о бабках я не думаю.

Я отпихиваю этого придурка и зло цежу сквозь зубы:

– Тебе прилетело, потому что, сводя счеты со мной, ты подставил Лизу.

Рус смотрит, немного прищурив глаза.

Сплевывает и вытирает губу – на ней кровь.

– Что ты несешь? – хмурится он все больше. Лыбы этой бесячей больше нет.

– Ты прекрасно знал, что Лиза и так не в самом лучшем положении, – качаю головой. – Выкрав ее эскизы, ты решил разом убить двух зайцев, так ты решил? Рассчитал, Аксенов на нее подумает, будто она сама тебе их передала. А заодно и мне насолил.

Теперь Рус реально выглядит растерянным.

– Эти эскизы… Лизы?

– А ты, когда их украл, думал она носит с собой чужой проект?

Некоторое время мы молчим. Оба после драки не можем отдышаться. Костяшки ноют, я нормально отделал Руса. Хоть и самому досталось, но я не чувствую боли, лишь внутри саднит. Где-то под ребрами.

У них все было по-настоящему. Серьезно или нет, но ведь без симпатии Лиза бы не стала с ним мутить? Почему-то уверен, она не стала бы. И это хреново.

Но она все равно от него ушла.

Эта мысль греет.

Но я уже нихрена не понимаю.

Кулаки то сжимаю, то разжимаю.

Рус реально удивлен? Или только притворяется имбецилом?

– Эскизы мне принес по заказу один хороший знакомый, – все же произносит. – При чем тут Лиза?

– При том, что эти эскизы видела только она, и только она могла воспроизвести их в точности. На слитых фото ее помарки.

Рус лишь сдержанно матерится и еще больше сжимает кулаки.

Он явно больше ничего говорить не собирается.

И это хреново. Но основное все же произнес.

Больше мне здесь делать нечего.

На пороге я разворачиваюсь, чтобы уйти, но слышу, как за спиной Бондарев растерянно бросает вслед:

– Я не знал, что раздобытые эскизы из-под ее руки.

Оборачиваюсь, Бондарев выглядит серьезным.

– Ее подставлять я не собирался. Тебя сколько угодно, но только не ее.

Я ухожу в раздрае.

Не знаю, поможет ли мне запись на диктофон. Именно ее я включил, когда сюда вошел. Но это хотя бы что-то. По крайней мере, заставлю Савелия это выслушать. И пусть сам врубится, как он ошибся насчет Лизки.

Сажусь в машину и отключаю приложение. Только сейчас вижу, что на экране светится имя Феди. Он звонил, черт. Черт! Из головы вылетело, что обещал позвонить ему. И Ариша наверняка ждет.

Перезваниваю Феде, но в ответ тишина.

Дочь трубку тоже не берет.

Они сговорились?

Впрочем, Ариша в доступе только когда дома находится – там планшет. Возможно, она на прогулке с няней или Лизкой. Как и остальные дети.

Я ужасно хочу их всех увидеть.

Сейчас мне это жизненно-необходимо.

Я не знаю, какого хрена я делал тот тест, и даже уже сомневаюсь, что вообще сам его заказывал. Палканов слишком мутным мне показался. Более того, я не собираюсь перепроверять результат. Все трое мои. Точка.

Дикое желание услышать Образцову стучит в груди отбойным ритмом.

Я собираюсь набрать ее номер, но внезапно телефон в моих руках оживает мелодией.

Лизка сама меня вызывает.

Поднимаю трубку, но вопреки ожиданиям тут же получаю шквал обвинений.

Ничего не разберу.

Ей Савелий позвонил? Или Злата наше с ней фото отправила? Почему она в таком состоянии?