Ты – всё (СИ) - Страница 117

– Ну, вот видите, мама. Зря вы сопротивлялись, – юморил дальше муж.

– Нечаевы – знак качества, – поддержала его со смехом я.

Мама покраснела, но согласилась. И через мгновение, вспоминая нашу первую школьную линейку, на которой Ян «подметал букетом плитку», хохотала вместе с нами.

– Вот же судьбоносная встреча! – выдала это заключение сама. – Мы, конечно, такие глупцы, когда пытаемся против нее играть. А как там Святослав, кстати? – спросила у Яна, потому как общался он с Усмановым по большей части без меня.

– Все хорошо. Летает.

– Допустили его до полетов, да?

– Да. Историю с отцом удалось замять.

– Ты человек огромного благородства, Ян, – заметила мама со слезами на глазах. – Я бы так не смогла. Да и не знаю, кто кроме тебя смог бы…

– Дети не должны нести ответственность за поступки родителей, – все, что ответил ей мой муж.

Мои родители заезжают к нам очень часто. Да и родители Яна тоже. А еще моя сестра и все богатыри Нечаевы. Бодя с Натаном в новом доме успели остаться с ночевкой. Это, конечно, была сумасшедшая ночка, но веселая. Не спал никто. Даже наши соседи.

Но на выходные мы с мужем, как и во все предыдущие месяцы нашей семейной жизни, приехали в любимый охотничий домик. Тянуло сюда и меня, и его с неимоверной силой. Думаю, это место для нас навсегда останется особенным.

Закончив шинковать капусту, отправляю ее в миску к нарезанным ранее овощам. Заправлять рано. Нужно дождаться, пока приготовится основное блюдо. Поэтому я убираюсь на кухне, мою руки, наливаю себе в чашку какао и иду с ним в спальню, чтобы порелаксировать перед ужином.

По дороге слышу, как начинают стучать по крыше первые дождевые капли, и улыбаюсь. Именно в охотничьем домике такую погоду люблю. А еще очень красиво и невероятно тепло в этом месте в снегопады зимой.

В камине весело потрескивают дрова. Да и печка дает ощутимое тепло. Но я же мерзляк с первых проявлений беременности. Поэтому, прежде чем застыть с чашкой в кресле у окна, отставляю ту на столик и переодеваюсь в шерстяное платье. Манжеты подкатываю – люблю, чтобы запястья оставались открытыми. Натягиваю связанные мамой высокие носки.

Беру с кровати одну из ярких подушечек, которые всегда разбрасывает по полу Ян, кладу ее в кресло и поворачиваю то таким образом, чтобы в фокус восприятия попадали и происходящее на улице, и камин. Только после этого, наконец, сажусь.

Спина мне, естественно, сразу спасибо говорит.

Внешне я не сильно поправилась, но живот на двух пузожителей к тридцать седьмой неделе вырос огромный. Тяжело, конечно. И все же я не жалуюсь. Наслаждаюсь своим состоянием по полной. Любое проявление беременности воспринимаю с восторгом. А своим отражением в зеркале восхищаюсь, как никогда прежде. За эти месяцы столько нарядов собралось, что фанатка продавать бэушные брендовые вещи Агния шутит, будто после моих родов озолотится. Я еще не говорила ей, что все не отдам. Что-то на следующие беременности оставлю, что-то другим Нечаевским невесткам подарю. Агусе в том числе.

Погрев о чашку ладони, делаю первый глоток какао и зажмуриваюсь, чтобы насладиться его вкусом. Открываю глаза, когда в комнату входит Ян. Неся перед собой корзину с поленьями, мой великолепный мужчина подмигивает.

– Кайфуешь, Зая?

– Угу, – с улыбкой мычу я. – Люблю смотреть на дождь.

– Сегодня прям по заказу для тебя пошел.

– Еще бы. Это мои последние беременные выходные. Надо закрыть все потребности.

На вторник мне назначено кесарево. Я, безусловно, жду не дождусь увидеться с детками, но вместе с тем уже скучаю по этому чудесному состоянию.

Ян опускает корзину на пол и какое-то время занимается камином. А я сижу, наблюдаю за обрушившимся на вечнозеленый лес дождем и потягиваю какао.

– Я заказал для этого домика две люльки. Такие, знаешь, в деревенском стиле, – признается муж через пару минут. Видимо, размышлял, говорить сейчас или позже. И как всегда, правильное решение принял. – Так что скоро будешь с двумя зайчата здесь сидеть.

У меня аж щеки загораются, такое счастье эта фраза вызывает. По груди и вовсе фейерверки разлетаются.

– Как раз в снегопады с младенцами попадем, – шепчу я.

Смотрю на нарисованную воображением картинку и от восторга смеюсь.

– Да, – отзывается Ян с улыбкой, отправляя в камин последнее полено и возвращая на место защиту.

Вижу, как светятся его глаза, и понимаю: представляет ту же сцену, что и я.

– Здесь такая атмосфера, – выдыхаю, оглядывая спальню домика, в интерьере которой по сегодняшний день в грубоватой форме с потертостями и шероховатостями, создающими впечатление старины, преобладают дерево, камень и мех. Яркие элементы в виде цветных пледов и подушечек подчеркивают самобытность этого места и дарят уют. – Может, мама права была? Может, нам, и правда, стоит вести блог?

Ян улыбается.

– Как захочешь, Ю.

Подходит ко мне, и я без подсказок встаю, чтобы уступить ему место. Отставляю чашку и сажусь мужу на колени. Обнимаю его, а он обнимает нас. С бесконечной, характерной лишь для моего Титана мужской нежностью гладит живот с пузожителями.

Смотрим вместе на шумящий за окном дождь.

– Японцы еще не прислали ответ? – спрашиваю тихонько, почти шепотом.

Накрывает такая нега, что громче говорить не хочется. Только так.

– Ты же знаешь японцев, – бормочет муж в тон мне. – Круги по воде разводят, и ждут у себя. Онлайн не решим.

После выхода в декрет я передала все свои прямые обязанности новому сотруднику, но из работы, которой занимается лично Ян, пока не выпадаю. Над основной стратегией, как и над более мелкими тактическими планами, до сих пор вместе мозгуем. Из-за разницы во времени я даже на онлайн-переговоры с японцами попадаю, потому что Ян связывается с ними из дома.

– Значит, полетим в декабре в Японию, – заключаю я с улыбкой. – Давно у них не были. Спектакли их видели, светящихся кальмаров видели, цветение сакуры видели… Хочу посмотреть еще, как они к Новому году готовятся.

– Полетим? – переспрашивает муж немного растерянно. – С двухмесячными детьми?

– С двухмесячными детьми.

– О, ну если ты будешь, точно договоримся, Зая Алексеевна, – резюмирует муж.

Сам прямо-таки светится от радости.

– Я и еще двое зайчат, – поправляю с улыбкой. – Представляешь? У японцев против нас нет шансов, Ян Романович.

– Сто процентов, – смеется он. А потом притягивает ближе и в ухо мне выдает: – Я тебя очень люблю.

– И я тебя, Ян, – шепчу в ответ. – Безумно.

***

Кесарево сечение проходит строго по протоколу. Ян стоит рядом, сжимает мою руку и шутит, развлекая не только меня, но и всю бригаду.

– Мы к вам еще раз пять собираемся прийти. У нас большой план.

– Да мы видим. План большой, поэтому в первый раз сразу двое, – подхватывает юмор мужа акушер. – Следующие пять раз тоже по двое намечаете? Или, может, по трое?

– Ой, нет… – со смехом стону я.

– Это уже как получится, – отвечает Ян. – Массовость принимаем по факту.

– На небе просто много детишек, которые хотят быть Нечаевыми, – вставляю я.

Муж подмигивает.

– Хорошо, что у меня еще три брата.

– Все такие же видные? – хихикает медсестра. – Значит, скоро к нам придут.

– Придут, придут, – заверяем мы с Яном в один голос. – И уже скоро, – добавляет он сам.

– Охо-хо, значит, сегодня у нас начинается эра Нечаевых? – протягивает акушер.

– Точно! – поддерживаю эту мысль я.

Не затихаем ни на миг. А на четырнадцатой минуте операции перед моим глазами вырастает первый малыш. У меня в груди в то же мгновение все сжимается. И это не просто счастье. Это то особенное чувство свершившегося материнства, к которому я готовилась девять месяцев, и к которому так и так оказалась неготовой. Это безусловная, безграничная, всепоглощающая любовь. Она не сравнима ни с одной другой. Любовь, от которой с первых секунд хочется рыдать. И я рыдаю. Захлебываюсь и рыдаю.