Творение сознания. Миф Юнга для современного человека - Страница 25

Отметим, что в данном тексте отождествляется создание философского камня с воплощением Бога в Христе. От этого лишь один шаг до отождествления индивидуации с боговоплощением. В этом отрывке сравнивается алхимическая процедура с мучительным испытанием, выпавшим на долю Христа. Мы уже отмечали, что Тантал и Сизиф терпели мучения в связи с познанием божества. Другой пример состояния агонии, связанного с трансформацией, мы находим в «Видениях Зосимы» — тексте раннего периода греческой алхимии, который упоминал Юнг. В «Видениях Зосимы» процесс алхимической трансформации изображается как мучения, которым подвергается человек. Во сне Зосима увидел некоего человека, сообщающего ему следующее:

«Я — Ион, жрец сокровенных святилищ, я вынужден переносить нестерпимые мучения. Ибо пришел рано утром некто, не терпящий отлагательств, кто оказался сильней меня, и пронзил меня мечом и расчленил мое тело в соответствии с законами гармонии. И снял он кожу с моей головы, со страшной силой ударив мечом, и перемешал кости мои с кусками моей плоти, и сделал так, что они горели на искусственном огне до тех пор, пока я не почувствовал, что превратился в дух. В этом и состоит мое нестерпимое мучение». Пока он говорил, а мне стоило больших усилий заставлять его говорить, его глаза наливались кровью. И он изрыгнул всю собственную плоть. И я увидел, как он изменился до неузнаваемости, превратившись в безобразное подобие

¹⁴ С. G. Jung, Mysterium Coniunctionis, CW 14, par. 485. К. Г. Юнг. М. С. пар. 485.

человека, а он продолжал рвать свою плоть зубами, все глубже и глубже погружаясь в себя ¹⁵.

Другие образы в этом тексте связаны с процессом кипячения, прокаливания и расчленения — действиями, совершенными для того, чтобы превратить «тело в дух», а глаза «сделать ясновидящими и способными пробуждать мертвых». Я остановил свой выбор на этом неприятном тексте, поскольку в нем прослеживается параллель с претерпевающими мучения персонажами греческой мифологии, а также потому, что у Юнга можно найти непосредственное объяснение смысла мучительных сновидений Зосимы:

На примере этих драматических событий можно увидеть, каким образом открывается человеческому сознанию процесс божественной трансформации, и что человек переживает его как наказание, пытку, смерть или расчленение. Сновидец в данном случае описывает, как подобает человеку вести себя и какие страдания ему приходится испытывать, когда он оказывается вовлеченным в круговорот божественной смерти и второго рождения, а также что происходит с deus absconditus, когда смертному, благодаря его «искусству», удается выпустить «блюстителя духов» из его темной обители ^1б.

Юнг как раз и являл собой пример смертного, которому удалось, благодаря своему искусству, выпустить на волю блюстителя духов из его темной обители, и которому пришлось на собственном опыте испытать связанные с этим мучения. Как уже отмечалось, когда Юнга однажды спросили, как он мог жить с осознанием того, о чем он поведал в «Ответе Иову», то он ответил: «Я живу в глубочайшем внутреннем аду, и глубже мне уже не упасть» ¹⁷.

Мое внимание привлекло сновидение, имеющее прямое отношение к нашей теме. Оно приснилось женщине, которая позднее стала аналитиком юнгианского направления:

Юноша выкрадывает тайну из лаборатории своего отца. Он — тихий и очень серьезный. В лаборатории стоит полумрак, однако юноша без труда находит то, что ему нужно. Отец разоблачает его и в наказание живым закапывает в землю. После этого отец садится рядом с могилой и дожидается момента, когда

¹⁵ С. G. Jung, Alchemical Studies, CW 13, par. 86.

¹⁶ Ibid, par. 139.

¹⁷ Marie-Louise von Franz, C. G. Jung: His Myth in Our Time (New York: G. P. Putnam's Sons, 1975), p. 174.

юноша поднимется из своей усыпальницы. (Это происходит на фоне погруженного во тьму пейзажа, чем-то напоминающего лунный.) Отец разрешает смотреть на себя только сзади. Смотреть в лицо ему нельзя.

Потом сына выкапывают из земли, и он уже сидит в полутемной комнате за рабочим столом. Под глазами у него темные круги, а на лице, не по годам взрослом, печать усталости и страданий. Отец и сын странным образом связаны между собой. Как будто бы эта драма похищения и захоронения происходила уже много-много раз. Кажется, что отцу так же тяжело, как и сыну. Каждому известно, что все должно повториться. Каждый должен терпеть.

Это сновидение представляет собой любопытную комбинацию мотивов, связанных с Прометеем, Христом и современной наукой. Подобно Прометею, юноша похищает тайну у отца; подобно Христу, он подвергается наказанию в виде захоронения, а затем воскресает; и подобно тому, как это происходит в современной науке, похищение тайны у Природы происходит в лаборатории, в которой совершаются опыты.

Образ Прометея, похищающего божественный огонь для блага людей и вынужденного нести за это вечное наказание — быть прикованным к скале и терпеть страшные муки, причиняемые ему орлом Зевса, наиболее характерно отражает предприимчивость западного сознания. Подобно Танталу и Сизифу, Прометей становится обладателем божественных тайн. Однако в отличие от Тантала и Сизифа, стяжание Прометеем тайного знания было задуманным, что является признаком страстного стремления своевольного эго к сознанию.

Во времена возникновения мифа о Прометее — приблизительно четыре тысячелетия тому назад — принятие на себя божественного бремени воспринималось как преступление против Бога. И вот, в наши дни, для современного человека становится возможным открыть себя приливам божественного — не для того, чтобы похищать у Бога, но для того, чтобы служить ему. Так, например, Юнг пишет в одном из писем:

Способен ли человек в дальнейшем выдержать расширение сознания?.. Действительно ли есть смысл в том, чтобы он продвигался вперед в моральном и интеллектуальном отношении? Стоит ли игра свеч? Вот в чем вопрос... Я сознаюсь, что оказался в божественной власти этой, по-видимому, неразрешимой пробле-

мы, и сознательно и умышленно сделал свою жизнь нелегкой, потому что хотел, чтобы Бог ожил и почувствовал себя свободным, поскольку страдающий человек принял на себя его бремя, возлюбив собственный разум больше, чем тайные намерения Бога ¹⁸.

Это заявление Юнга можно истолковать таким образом: Прометей готов похитить огонь у Зевса не из желания принести пользу людям, но потому, что Зевс изнемогает под бременем власти огня и нуждается в помощи человека, чтобы выполнять дальше эту мучительную обязанность. В этом заключается суть юнговского понимания природы вещей. Он пишет в письме к Элинед Кочниг: «Почему бы в таком случае не предположить, что в тот момент, когда наше сознание осуществляет экспансию в сферу бессознательного, мы вступаем в контакт со сферами еще не трансформировавшегося Бога» ¹⁹. И так как задача человека состоит в том, чтобы развивать свое сознание, он призван принять участие в захватывающей дух драматической трансформации Бога ²⁰.

Вышеописанный сон имеет отношение к теме трансформации Бога. Отец и сын в этом сне соотносятся с Богом и человеком или Самостью и эго. Лаборатория отца — это мир, изнутри — как природа, а снаружи — как история. Сын — это человеческое сознание, носителем которого является эго индивида, задача которого — превращение мира в объект знания, иначе говоря, похищение божественных тайн. Неизбежным следствием этого является наказание и связанное с ним мучение.

Мотив погребения является отзвуком гностического мифа о нисхождении Софии, в результате которого свет пронизывает тьму. Это — символ coagulatio (затвердения, сгущения), намекающий на воплощение ²¹. Трансперсональное, архетипическое обретает плоть, т. е. воплощается в эго индивида. Прометей, прикованный цепями к скале, фактически прикован к земле, подобно этому отец

¹⁸ Gerhard Adler, «Aspects of Jung's Personality and Work», Psychological Perspectives, 6 (Spring 1975), p. 12.