Творцы империй - Страница 8

А собственные боевые танковые дивизии мы должны были вооружить основными танками Т-III и Т-IV. Кроме этого, каждая дивизия должна была иметь 20 сверхтяжелых танков, которые мы смогли поставить на вооружение только в 1942 г.

Смешно сказать, но с началом Второй мировой войны Германия атаковала Польшу, имея чуть больше 500 основных танков, да еще около 1200 разведывательных танков Т-II. А больше половины танковых дивизий были вооружены учебными танками Т-I.

Мы совершенно не успевали создать стратегические тяжелые бомбардировщики, вы это хорошо знаете, господин премьер-министр. Ведь мы бомбили Англию фронтовыми бомбардировщиками Юнкерс-88 и Хейнкель-111 с очень малым радиусом действия. Впоследствии я даже не смог разбомбить маршалу Сталину промышленность Урала, даже до этого района авиация Германии не могла долететь.

В 1937 г. я поставил перед партией и Германией задачу — вернуть Судетскую область, находившуюся в составе Чехословакии, в 1942 г… Только к этому году Германия могла быть готова к настоящей, тяжелой войне.

Нет, мне нельзя было связываться с сионистами, а спокойно и тихо готовить армию и флот. И, что мне особенно непростительно, ведь это мой принцип — гораздо лучше отложить то или другое дело, чем взяться за него с неподходящими силами и получить осечку.

Гитлер. В 1937 г. я поставил перед партией и Германией задачу — вернуть Судетскую область, находившуюся в составе Чехословакии, в 1942 г. Только к этому году Германия могла быть готова к настоящей тяжелой войне.

Нет, мне нельзя было связываться с сионистами, а спокойно и тихо готовить армию и флот. И, что мне особенно непростительно, ведь это мой принцип — гораздо лучше отложить то или другое дело, чем взяться за него с неподходящими силами и получить осечку.

Черчилль. Так в чем же дело, что вас жало?

Гитлер. Союзник, премьер, и, будь оно проклято, мое нетерпение.

Сионисты мне предлагают — возьмите демилитаризованную Рейнскую область, наша пресса создаст вам поддержку в мире. Как? Ведь идет всего лишь весна 1935 г. — у Германии еще нет армии вообще, какие-то 100 тыс. рейхсвера. А ведь возмутись Франция — и войны с ней не избежать! Но, думаю, если что, сразу выведу войска, выполню любые требования Франции. Попробую!

Переправляю три батальона через Рейн, мой военный министр, фельдмаршал Бломберг и генералы в панике. А Франция молчит — получилось! Значит, сионисты действительно могут своей прессой парализовать любое государство!

Сталин. Думаю, что дело здесь было не только и не столько в сионистах, сколько в желании Запада связать войной и обессилить и Германию, и СССР. Запад давал вам усилиться для войны с СССР.

Гитлер. Не скажите! Запад, он разный, скажем, господин Черчилль с самого начала требовал принять решительные меры против меня. Но кто его слушал, когда вся пресса запугивала англичан войной, которую якобы хочет развязать безумный Черчилль?

Черчилль. Вы, маршал, привыкли жить в стране, где пресса полностью в вашем распоряжении. Вы не представляете себе, что значит попасть в зубы этим тупым, продажным и злобным писакам.

Вспомните Потсдамскую конференцию 1945 г. Я начал ее как глава Правительства Великобритании, только что победившего в величайшей войне мировой истории. В это время в Великобритании проходили выборы. Вправе ли я был надеяться, что народ проголосует за мою партию, за партию, приведшую этот народ к победе в такой войне?

Сталин. Насколько я помню, вы уезжали на выборы совершенно спокойным, да и нам никому не приходило в голову, что вы можете проиграть выборы… Да, действительно, ко всеобщему изумлению вы проиграли выборы, и вместо вас приехал новый премьер-министр Этли. Вы… полагаете?

Черчилль. А какое еще объяснение вы можете предложить этому феномену неблагодарности британцев? Это ведь вы, господин канцлер, и вы, маршал Сталин, сотрудничали с сионистами. А я всю войну препятствовал эмиграции евреев в Палестину, не давал им там вооружиться, не создавал еврейских воинских частей, не давал им силой вытеснить арабов из Палестины. Разве сионисты Британии могли мне это простить?

Мне остается только посмеяться над тем, что сегодня на Земле в глазах евреев я остаюсь вполне респектабельным деятелем, а вы двое — считаетесь отпетыми антисемитами. Мне тогда пришлось успокаивать себя мыслью Плутарха: «Неблагодарность по отношению к своим великим людям — есть характерная черта сильных народов».

Гитлер. Категорически не согласен! Здесь древний грек что-то сильно напутал. Сильные народы неблагодарны к своим великим людям?! Чепуха! Неблагодарность — это удел слабых.

Не будем говорить обо мне — я заслуженно заработал проклятье немецкого народа, правда, проклятья, а не хулы и клеветы. Но возьмем вас, господа.

В России маршала Сталина постоянно обливают грязью, но Вы-то, господин Черчилль, до сих пор в почете. Получается, по Плутарху, что русский народ сегодня — очень сильный народ, а англичане — очень слабый. Но ведь это же чепуха!

Черчилль. Вам не откажешь в логике, канцлер.

Гитлер. Просто я давно и очень досконально разобрался в этом вопросе. Хула на своих великих предков — это удел слабых, оскотинившихся народов.

Все самые великие перевороты и завоевания на земле, все великие культурные события и бессмертные дела в области государственного искусства и т. д., - все это на вечные времена неразрывно связано с тем или другим отдельным именем, являющимся воплощением этих великих дел. Отказаться от преклонения перед великим человеком означает отказаться от использования всей той грандиозной притягательной силы, которая свойственна всем великим деятелям на этой земле.

Евреи лучше всех понимают эту истину. Крупные деятели еврейского лагеря «великих», велики только в разрушительной работе, в борьбе против человечества и его культуры. И тем не менее евреи делают из них полубогов. Если же остальные народы захотят воздать должное своим действительно великим деятелям, евреи немедленно подымут крик, что это недостойный «культ личности».

Сталин. По-моему, канцлер, Вы сели на своего излюбленного конька — антисемитизм — и сильно увлеклись.

Гитлер. Ни в меньшей мере! Подтверждаю примером. Сегодня в СССР полностью втоптан в грязь коммунизм и Вы, маршал, вместе с вашим предшественником Лениным, которого Вы лично очень ценили, что говорит о ваших личных благородстве и силе. Но ведь отец коммунизма — еврей Карл Маркс. Почему же еврейская пресса не поливает дерьмом его? Почему он до сих пор входит в десятку самых выдающихся евреев мира? Почему Троцкий, который до середины 20-х годов занимал в вашем большевистском правительстве должности выше тех, которые занимали Вы, маршал, и который отличался безжалостным и беспощадным зверством в ходе революции и гражданской войны, в глазах еврейской прессы — герой, опережающий даже Голду Меир? Это факты или голый антисемитизм?

Сталин. Мне трудно высказаться, поскольку в качестве факта вы приводите мою судьбу.

Черчилль. Тогда я подтвержу — это факты, господин канцлер!

Гитлер. Тогда я закончу.

Если тот или другой народ стал настолько трусливым, что поддался этому нахальству и наглости евреев, это значит, что он отказался от использования самых выдающихся сил, которыми он располагает. Ибо сила наша заключается не в уважении к голой «массе», а в поклонении гению, в том, чтобы стараться подняться до его идей.

Когда сильные люди надламываются и начинают впадать в отчаяние, именно тогда им больше всего нужны великие гении. Именно тогда на бедных и несчастных людей из прошлого глядят тени великих людей, сумевших стать борцами против нужды, позора, несчастий, сумевших показать людям дорогу к счастливой жизни.

Горе народу, который стыдится обращать свои взоры за помощью к великим людям!

Сталин. Сам по себе этот парадокс с провалом на выборах господина Черчилля только подтверждает вашу правоту — пресса сегодня или те, кто ею руководит, кто ее купил, делают что угодно с несчастными народами.