Творчество и развитие общества в XXI веке: взгляд науки, философии и богословия - Страница 23

И, наконец, третья точка зрения не только позитивно утверждает существование РЭШ, но и обосновывает её объективно-имманентный характер в качестве необходимой части обществоведческой мысли, неразрывно связанной с русской цивилизацией, культурой, наукой и другими формами общественного сознания, проистекающими из особенностей национального мышления, мировоззрения, ментальности и пр. Подчеркнём, что здесь речь идёт как о природно-исторических и культурных особенностях России (особенных свойствах объекта исследования), так и об особенностях субъекта исследования (национальной ментальности и национальном мышлении, вырабатываемых самой национальной культурой).

Повторимся, что научная школа становится полноценной школой при наличии всех базовых школообразующих признаков. Следует согласиться, что далеко не всегда научные сообщества или отдельные авторы, работавшие на территории исторической России и разрабатывавшие те или иные социально-экономические идеи, могут быть идентифицированы как представители оригинальной российской экономической школы. Показательный пример в этом плане представляет дискуссия о так называемой русско-немецкой экономической школе первой трети XIX века, основателями которой являются X. Шлецер и Г. Шторх. Этих авторов называют по-разному – и как распространителей классических идей в России, и как основоположников исторической школы, всё это отчасти справедливо, однако, считаясь представителями той или иной импортированной школы, самостоятельную школу, основанную на собственной исследовательской программе и на оригинальной философии, они так и не создали, хотя и выдвинули ряд оригинальных идей, например теорию «внутренних благ» и теорию «невещественного производства» (Г. Шторх).

Как мы отметили, существенной предпосылкой существования научной школы выступает мировоззренческое единство взглядов членов научного сообщества, основанное на общепринятой философской (иногда – религиозной или метафизической) позиции, которая составляет предпосылочное («донаучное» – Й. Шумпетер) основание для эпистемологии и методологии прикладных наук и формируемое в конечном итоге (в рациональном и духовном аспектах) различными известными религиозными и философскими системами. Например, английская классическая политэкономия (экономическая школа) возникла на базе религиозного деизма и философского эмпиризма, марксизм – на базе немецкой классической философии, философского позитивизма и фейербахианского антропологического материализма (С. Н. Булгаков) и пр. Исходя из этого, историческая русская социально-экономическая школа могла возникнуть только на базе традиционного русского мировоззрения. Но вплоть до XVIII века – до реализации программ европеизации России Петра I и Екатерины II, оно было исключительно религиозным, целостным и самодостаточным и не нуждалось ни в каких дополнительных умозрительных философских конструкциях для истолкования и разрешения проблем жизни, общества и познания истины. Никаких философских систем в их западноевропейском понимании русская мысль до поры не формировала не по причине своей отсталости, а именно по причине не имения в них надобности, не отставая при этом от Европы по глубине понимания и широте охвата указанных проблем. В этом смысле вполне правы те авторы, которые отрицают наличие систематических научных школ в исторической России. Только лишь в последние десятилетия XIX–XX веков в силу действия различного рода причин социально-исторического характера в России возникла «действительно значительная философская литература (в употребляемом здесь «систематически-рационалистическом» смысле), которая вооружена всеми результатами и методами западноевропейской мысли и в то же время глубоко связана с особенностями национального типа мышления и может действительно претендовать на всеобщий интерес как вследствие своей оригинальности, так и по значимости своих результатов»[64]. Именно на мощной интеллектуальной базе этой литературы, отразившей преобладавшее в то время в научно-гуманитарном сообществе религиозно-философское рационально-мистическое «немецкое» мировоззрение, начался процесс формирования «правильных» проблемно-ориентированных школ, прежде всего гуманитарного, экономического социологического и психологического направления, к сожалению, прерванный известными революционными событиями. Не лишним будет отметить, что выработанный отечественными мыслителями оригинальный гносеологический подход и соответствующая синтетическая методология к общезначимым социальным проблемам во многом опередили и существенно обогатили и западную и советскую обществоведческую мысль, поэтому их прямое или косвенное влияние ощущается у отечественных и зарубежных авторов и по сию пору.

Рассмотрим далее в общих чертах сущность и составляющие данной методологии, подразумевая дальнейшую возможность использования её когнитивного и экзегетического потенциала для школообразующих экономических концепций. Как известно, на формирование систематической русской философской мысли оказали влияние три главных интеллектуальных источника – античная (главным образом платоновская) философия, восточная патристика (особенно труды великих каппадокийцев) и немецкая идеалистическая классическая философия[65]. Представляя собой, таким образом, подлинно синтетическое учение, русская философия смогла сгенерировать универсальную научную методологию, отличающуюся целостностью, разветвленностью и многообразием, при этом в ней обнаруживаются некие общие принципы и типические черты, которые в разных терминах и с разной степенью детализации отмечаются практически всеми исследователями. Так, например, многократно цитировавшийся выше очень добросовестный исследователь российской экономической мысли Й. Цвайнерт настойчиво указывает на холизм, антропологизм и акцентирование духовных начал (в противовес материальным) в традиции русской мысли[66]. Академик Л. И. Абалкин, не отрицая указанных характеристик, выделяет в качестве основных методологических принципов РЭШ телеологичность, стратегичность, этическую и социальную направленность[67].

Интересна классификация типических черт русского мировоззрения, а соответственно, методологии познания у признанных классиков истории русской философии. Так, В. В. Зеньковский отмечает, что ещё с раннего Средневековья для русской мысли были характерны целостность (единство веры и мышления, индивида и общества, государства и церкви), антропоцентрическая (сотериологическая) интенция, мистический реализм[68]. С. Л. Франк в статье с характерным названием «Русское мировоззрение», идёт ещё дальше, обосновывая утверждение, что русская философия создала самобытную национально-русскую теорию познания, совершенно неизвестную Западу[69]. Он отмечает такие черты данной гносеологической системы, как антирационализм (интуитивизм), «жизненность»[70] (концепция укорененности познания в жизни, познания как формы и свойства самой жизни, жизненного опыта как основы познания истины и в этом смысле – практицизм[71]), тяга к реализму, или, лучше сказать, к онтологизму – т. н. гносеологический онтологизм (невозможность довольствоваться какой-либо формой идеализма или субъективизма), характерное предубеждение против индивидуализма и приверженность к определённого рода духовному коллективизму («мы-мировоз-зрение», теория соборности), социологичность и антропологичность (в центре научного интереса всегда стоит человек, судьба человека, смысл человеческой жизни, «общественный идеал» и эсхатологические мотивы).