Твои губы - судьба моей кожи (СИ) - Страница 18

Сэхун уныло перебирал ткани и размышлял, как это Чжэин и Чонин друг друга не поубивали ещё в детстве.

Он влез в какую-то атласную муть и выполз из примерочной пред очи Чжэина. Тот тут же поморщился и велел убрать “эту гадость”.

— Как вы познакомились, сладенький мой? — спросил Чжэин на втором костюме, который тоже пришёлся ему не по вкусу.

— Ну, в колледже. Он учитель танцев.

Чжэин выразительно закатил глаза, изысканно-небрежно поправил воротник розовой рубашки и продолжил допрос с пристрастием:

— Как банально… Он тебе нравится?

Сэхун смешался и покраснел.

— Почему вы спрашиваете? Вы же знаете, что этот брак… ну…

— Знаю. Но я спрашиваю о тебе. Он тебе нравится, деточка?

— Слушайте, в моём положении… — возмущённо начал Сэхун.

— Меня меньше всего интересует твоё положение, — отрезал Чжэин. — Меня интересует мой брат и его личное счастье. Прости за откровенность. Но мы все тут три года ждём, пока свершится чудо, и он оживёт. Ты прав, я в курсе, что этот брак заключается исключительно ради твоего благополучия. Только все бы предпочли, чтобы брак был настоящим.

— Правда? — Для Сэхуна это и впрямь стало неожиданностью. Он полагал, что брак будет обременительным для родни и друзей Чонина.

— Сладенький мой, Чонин уже три года как вдовец. Всё, что он три года делает, это планирование каждой минуты своей жизни. Службу я не считаю. Он просто всё время занят делом. Никакой личной жизни. Чтобы ни о чём не думать и ничего не вспоминать. Каждый божий день он тратит силы, чтобы каждую ночь спать мёртвым сном и начинать сначала. Но это не жизнь. Это даже не иллюзия жизни. Он просто похоронил себя вместе с Мином.

— Мином? — Сэхун насторожился.

— Его учитель танцев в колледже. Омега. Покойный ныне супруг. Все были против этого брака, но если Чонину что-то втемяшилось в голову, то тут всё бесполезно. Ну и этот брак здорово всем нам помог, так что грех жаловаться. Мин сделал так, что Чонин сам захотел выбраться из болота и исправиться, за что ему огромное спасибо, но его больше нет, и Чонину пора бы с этим смириться. Но я всё равно считаю, что брак был неравным. Мин был намного старше, а Чонин — студентом всего лишь. Ветер в голове. Но любовь, сам понимаешь. И танцы. И восемнадцать. Кошмарное сочетание. Чонин просто не мог устоять, хотя я всегда подозревал, что танцы он любил больше. Они с Мином всегда побеждали на соревнованиях. Пока у Мина не обострилась болезнь. Фатально. Не смотри так. Знаю, что звучит цинично, мой сладенький, но я не собираюсь смотреть, как мой брат просто существует изо дня в день.

Чжэин деловито повязал Сэхуну шарф на шею, осмотрел и недовольно поджал губы. Шарф снял и пробежался пальцами по тонкой ткани.

— Чонин тяжело перенёс его смерть. Не думай, так-то он держался великолепно: оставался рядом, поддерживал, подбадривал. Но когда ему сказали, что всё кончено… Он долго не разговаривал вообще ни с кем. И это ты его два года назад не видел. Одни кости ходячие. Сейчас он уж поприличнее выглядит. Ну и, врать не буду, уже год он вроде бы нормальный, но кто его знает. Он много чего ни с кем не хочет обсуждать, вот мы и сидим на вечном низком старте в ожидании чего угодно.

Чжэин с отвращением отбросил шарф и взялся за голубенький, накинул Сэхуну на шею и почти удавкой затянул. Глаза при этом у него блестели с пугающей хищностью.

— Ну так что? Считай, что сейчас моими устами тебя вся семья вопрошает: он тебе нравится? Ты вообще хотел бы по-настоящему заключить с ним брак? Тебе, к счастью, не восемнадцать, что-то уже должно быть в голове.

Сэхун нервно избавился от голубенькой мерзости, смял ворот рубашки и сглотнул.

— Да не ломайся ты так. У тебя с ним намного больше общего, чем ты думаешь. Он родился и вырос почти в таком же квартале, как твой. Вся наша семья оттуда, потому хватит смотреть на меня, как на болонку. Мы сами только из дворняжек, поэтому всем насрать на твоё происхождение и положение в обществе. На твоё приданое или его отсутствие — тоже насрать. Это ты уяснил? Если Чонин тебе не по душе, мы просто сыграем эту пьесу по нотам и пинком под зад выкинем тебя через год. Свободный полёт и тра-та-та. Но если Чонин тебе в самом деле нравится, мы можем поставить другой спектакль.

— А его вы вообще спросили? — обиделся за Чонина Сэхун; чувство лёгкой оторопи его ещё не покинуло.

— Это не так важно, если ты жаждешь его заполучить по-настоящему.

— Да неужели? — Сэхуну всё сильнее казалось, что Чжэин паршиво знает собственного брата.

— В таких делах все альфы малость туповаты, сладкий мой.

— Меня зовут Сэхун вообще-то. Никакой я вам не сладенький. Это раз. И если я не нравлюсь Чонину, то никакие ухищрения ничего не дадут. И тут уж всё равно, нравится ли он мне. Это два. Ну и три — Чонин спасает мою шкуру. Будет подлостью использовать это в личных интересах. Я бесконечно благодарен ему, но вряд ли смогу навязать ему свои чувства, если они ему не нужны, поэтому…

Чжэин внезапно громко захлопал в ладоши и расхохотался.

— Браво, Сэхун. У братика по-прежнему прекрасный вкус и глаз-алмаз. Твой характер мне уже нравится. С таким нравом ты не позволишь ему отсиживаться в скорлупе. Ладно, положим, я лучше знаю собственного брата, чем ты…

— Что-то я в этом сильно сомневаюсь, — мрачно буркнул выбитый из колеи повадками Чжэина Сэхун.

— А я — нет. Так вот, мой сладкий, если тебя послушать, то он тебе явно нравится. Тем лучше. На личный вопрос ответишь?

— А до этого вы какие задавали?

— Тебе палец в рот не клади. Ты раньше с альфами встречался?

Сэхун застыл, не зная, что ему говорить. С альфами он не спал никогда, но кое-что дядя заставлял его делать. И Сэхун не мог решить, потянет ли это на “встречался”. Наверное, всё же нет. Он помотал головой.

— Это хуже, ну да ничего. Купим тебе телефон, напомни. Буду тебя инструктировать. Пока сними это убожество, поищи брюки поуже и рубашки с красивыми рукавами, ну-ка…

Спустя час они выходили из торгового центра с горой пакетов. Забив пакетами машину, поехали в ателье, где с Сэхуна спешно снимали мерки и прямо на ходу пытались создать белый костюм для церемонии. Чжэин царственно возлежал в удобном кресле и томно указывал пальчиком на то, что считал нужным навесить на Сэхуна.

Один из помощников мастера — молодой и нагловатый альфа — прильнул к Сэхуну ближе, чем стоило бы, и обхватил за пояс. Сэхун тут же рефлекторно дёрнул локтем и коленом, оттолкнув альфу подальше, выхватил припрятанную “бабочку” и рыкнул:

— Убери топырки, лопух, пока я тебе шарики не отхватил вместе с сарделькой под самый корень!

Альфа сел там, где стоял, все прочие поражённо застыли на местах, а Чжэин звучно впечатался лицом в раскрытую ладонь и испустил долгий стон, полный отчаяния. После смерил Сэхуна укоризненным взором умирающей в муках лани.

— Сейчас не в моде мыть рот с мылом и пороть по заднице розгами, но воспитанному омеге не пристало так выражаться и махать ножиком. Яйца можно пальчиками отлично сдавить и мило улыбаться при этом, как полагается воспитанному омеге. Надо что-то с этим делать. А! Какой кошмар! Ужас! — Чжэин схватился за грудь и патетично откинул голову назад. — Боже! Руки! Его руки! Немедленно сделайте с ними хоть что-нибудь! Руки — это лицо омеги. Только посмотри на своё “лицо”!

Сэхун торопливо обкусил ноготь на указательном правом. Это ему не очень помогло, потому что за него взялись всерьёз.

Вечером Сэхун дополз до квартиры Чонина на последнем издыхании. Чжэин буквально сдал его на руки Чонину вместе с грудами пакетов и упакованным в тёмный чехол свадебным костюмом.

— Заберу утром за два часа до церемонии, — предупредил Чжэин, по-отечески чмокнул полумёртвого Сэхуна в лобик и скрылся в кабине лифта раньше, чем Чонин успел что-либо спросить.

— Можно мне тихо умереть в уголке в прихожей? — попросился Сэхун. Лапа с сочувствием принялся лизать ему запястье.

— Он, конечно, невыносим, но я не думал, что настолько. Чай будешь?