Твои губы - судьба моей кожи (СИ) - Страница 13

Прижав прохладный пластик к уху, Чонин вздохнул и тронул кнопку.

— Слушаю вас…

Лапа лизнул его в подбородок и замахал хвостом. Пришлось погладить и поворошить мех на горле.

— Доброй ночи и простите за беспокойство. Это капитан Пён из ночного патруля. Я понимаю, что вы вряд ли расположены к телефонным разговорам в час ночи, но у меня нет иного выбора. У нас тут некий несовершеннолетний О Сэхун. Говорит, что ему семнадцать, никаких данных больше не сообщает. Сказал лишь, что он ваш сводный младший брат. Он превысил скорость на не своей машине и помял борт муниципального автобуса. Владельца у машины не оказалось, поэтому обвинение в угоне мы предъявить не можем. Только порчу городского имущества за вычетом процентов по несовершеннолетию. Скажите, мы можем к вам подняться и передать вам О Сэхуна согласно стандартной процедуре? Сами понимаете, везти его в участок накладно. Придётся оформлять бумаги, а так…

— Погодите, капитан Пён… Минуту…

Чонин медленно сел на кровати и ещё раз потёр лицо ладонью, смахивая остатки сна и вникая в ситуацию. Сэхун, если это был он, явно соврал по поводу возраста. Но если он так сделал, значит, у него были на то причины. На дурака Сэхун точно не тянул. Впрочем, Чонин тоже на его родственника не тянул, но Сэхун назвал именно Чонина.

Лапа ткнулся ему холодным носом в бок, заставив поёжиться.

— Капитан Пён, если я возмещу причинённый ущерб и заберу у вас мальчика, возможно будет замять это дело?

— Разумеется. Я на это и рассчитывал. Вы же понимаете, что с несовершеннолетними уйма мороки, а у нас уже четыре неприятные ситуации сегодня. Но я попрошу вас присматривать за ним тщательнее, чтобы подобное не повторилось. В следующий раз так просто он уже не отделается. Это только сейчас у нас нет времени на полную проверку, и мы вынуждены поверить ему на слово. Но… мы пойдём на это только в том случае, если мальчика у нас заберёт взрослый, который его знает.

— Понимаю. Где вы?

— Стоим у подъезда.

— Поднимайтесь, пожалуйста. И прихватите сканер. У меня карта для оплаты.

Положив телефон на место, Чонин выпутался из простыни, нашарил пижамные брюки и влез в них, потом нашёл карту и поплёлся отпирать дверь. Лапа побрёл за ним хвостом.

Капитан Пён предъявил удостоверение и акт оценки ущерба, осмотрел Чонина, перевёл нужную сумму на муниципальный счёт и вручил Чонину “подопечного” — грязного, помятого и измученного, таращившегося всё время в пол с виноватым видом.

Чонин закрыл дверь за полицейскими и тихо велел Сэхуну снять кроссовки, которые Лапа уже сосредоточенно обнюхивал. Потом Чонин развернул Сэхуна носом к ванной и затолкал внутрь.

— Аптечка в углу. Приводи себя в порядок и лезь в воду. Я принесу полотенце и халат.

Он собирался выйти, но в спину ударило тихим:

— Простите, наставник. Но я мог назвать только ваше имя и соврать.

— Это уже неважно. Дело твоё. Лучше обработай ссадины и отогрейся. Я заварю чай.

— Я верну вам деньги или отработаю, — упрямо буркнул за спиной Чонина Сэхун. Оставалось только вздохнуть.

Чонин нашёл полотенце и халат и вернулся в ванную. Полураздетый Сэхун испуганно замер, уставившись на него подозрительно блестящими глазами. Наверное, Чонин излишне шумно распахнул дверь, не сдержав раздражения. Чонин нарочито медленно повесил полотенце на дверную перекладину и без спешки протянул халат, чтобы не напугать Сэхуна ещё больше резкими движениями.

— Вот, как закончишь, найдёшь кухню справа. Я постелю тебе на диване в гостиной. Поговорим уже утром.

Сделав шаг назад, Чонин мягко прикрыл дверь ванной и поплёлся заваривать чёртов чай. Он злился, но не на Сэхуна. Он злился, потому что Сэхун даже не рассматривал возможность назвать настоящих родственников и обратиться к ним за помощью.

Чонин сам учился в муниципальном колледже и жил в трущобах. Он знал, что в жизни бывает всякое, и что поспешные суждения редко соответствуют реальности, но что надо было сделать, чтобы ребёнок не помчался за помощью к семье, а кинулся к почти незнакомому человеку?

Иллюзиями Чонин опять же себя не тешил. Полную свободу от родственников Сэхун получал в двадцать два. Несмотря на жизнь в плохом квартале, Сэхун всё ещё оставался ребёнком, потому что за него решали другие. Ниа упоминал, что Сэхун работает на дядю, стало быть, на настоящей работе Сэхун вряд ли бывал и не располагал никакими связями за пределами родного квартала. О чём вообще можно говорить, если он назвал полицейским имя учителя танцев, который ему никто? Благо, что умный, сообразил соврать про возраст. Капитан Пён не поверил, но ему в этом конкретном случае было выгодно “поверить”. Чистой воды везение.

Чонин дождался, пока вода закипит, заварил чай и закутал фарфоровый чайник в мягкое полотенце. Сходил в спальню, еле нашёл верх от пижамы, накинул на плечи и затянул пояс. Спать хотелось зверски, но стоило расстелить простыни на диване, а то Сэхун мог и в кресле скомочиться, постеснявшись попросить подушку и покрывало.

Чонин накинул на диванную обивку в гостиной голубую ткань, принёс подушку побольше, а вторую простыню оставил на подлокотнике кресла. В ванной всё ещё шумела вода. Заглядывать туда Чонин не стал — всё ещё помнил, каким напуганным выглядел недавно Сэхун. И помнил, каким напуганным был Сэхун на первых занятиях.

Наверное, он задремал за столом, пока ждал, потому что, разлепив глаза и приподняв голову, не различил характерного шума за стенкой. Отклонившись назад на стуле, глянул на дверь ванной — её оставили приоткрытой и выключили внутри свет.

Чонин наполнил чашку чаем и двинулся в гостиную.

Сэхун кутался в пушистый банный халат и держал в руке одну из фотографий, у его босых ног с любопытством крутился Лапа — щенку гость явно пришёлся по вкусу.

Сэхун вздрогнул, почуяв присутствие Чонина, и настороженно повернул голову, неловко повёл зажатой в руке фотографией.

— Кто это с вами, наставник Ким? Красивый…

— Мой супруг, — ровно ответил Чонин, аккуратно поставив чашку на край диванного столика.

— Наверное… я… а где он сейчас? Я могу уйти, если… — зачастил Сэхун, отводя глаза и пытаясь поставить фото так, как было, на полке.

— Его нет. Уже три года. Вот чай. Тебе стоит поспать, — так же ровно отозвался Чонин. Сил на привычную улыбку просто не осталось — утренний заряд кончился за день, и Чонин чувствовал себя виноватым.

— Простите, — неловко пробормотал Сэхун, побледнел, поставил всё-таки фото на место и побрёл к дивану. Остановился между диваном и столом, помедлил, разглядывая пальцы на босых ступнях Чонина, а после резко вскинул голову. — Мне очень жаль, что я доставил вам беспокойство. Но я не хотел, чтобы так получилось. Просто не было иного выбора. И не думайте, что вы должны платить за меня. Просто… просто у меня нет денег. Но я могу заплатить прямо сейчас. Вот…

Когда Сэхун успел развязать пояс, Чонин не заметил, зато отлично заметил, как Сэхун порывистым движением распахнул халат, под которым закономерно не было вообще ничего. Нотки ванили стали слаще и настойчивее. Сэхун неловко плюхнулся на диван и развёл ноги в стороны. На Чонина он старательно не смотрел, полыхал щеками, скулами и ушами и крупно дрожал. Даже губы дрожали.

— Я ещё должен вам за проколотое колесо. Вот… вы можете…

Чонин медленно, как во сне, потянул за кончик простыни, оставшейся на подлокотнике кресла, встряхнул, подошёл к дивану и наклонился к зажмурившемуся Сэхуну. Осторожно завернул в простыню вместе со сладостью ванили, нашарил рукой чашку с чаем, встретил испуганно-ошеломлённый взгляд Сэхуна и заставил пальцами обхватить тёплый фарфоровый бок.

— Пей.

Сэхун машинально кивнул и припал к чашке дрожащими губами. Выпил всё. Чонин мягко отобрал пустую чашку, заставил Сэхуна уронить голову на подушку, провёл ладонью по влажным волосам и тихо велел:

— Поспи, Сэхун-и. Поговорим утром.

Прихватив чашку и погасив свет, он вышел в коридор. На миг прислонился лбом к стене и выдохнул, доплёлся до раковины, бездумно ополоснул чашку и сунул в сушилку, осталось добраться до кровати, сбросить пижаму и вытянуться под тонкой простынёй в приятном полумраке. Чонин нашарил под подушкой пульт и сделал ночное освещение в спальне минимальным. Закрыл глаза и честно попытался уснуть.