Твое имя - Страница 5

Быстро, в четыре руки, развели костер. Воду принесли с собой: набрали, встретив небольшой родник по пути. Мара села, прислонившись к стволу, достала кинжал и принялась с невозмутимым видом полировать его обрывком ветоши.

— Сегодня твоя очередь готовить ужин, — заявила она, натолкнувшись на пристальный взгляд Бьярна.

— Моя? — то ли удивился, то ли возмутился он. — Если мне не изменяет память, она вот уже третий раз — моя.

Мара вздохнула.

— Хорошо, давай вместе.

Они начистили и накидали в котелок клубни земляной груши и кусочки вяленого мяса, большой шматок которого купили накануне в деревне. Бьярн по дороге нарвал побегов медвежьего лука и теперь добавил к похлебке. Мара с чувством выполненного долга вернулась на облюбованное место, а Бьярн остался рядом с костром, помешивая варево деревянной ложкой, и время от времени, обжигаясь и дуя, пробовал его на готовность.

— Знаешь, — сказал он спустя какое-то время, — в тех местах, откуда я родом, приготовление пищи посчитали бы занятием, недостойным мужчины.

Мара обвела кончиком кинжала, который до сих пор держала в руке, костер и готовящийся на нем ужин, и ответила:

— М-м-м? А ничего, что деньги на это все появились только благодаря моим умениям?

На самом деле подобные небольшие препирательства между ними происходили уже не в первый раз. Раньше Бьярн сильнее кипятился, а теперь уже почти свыкся и возмущался скорее по привычке, понимая, что Мару не переделать. Он даже самому себе не смог бы внятно объяснить, что его так сильно задевает. Вовсе не необходимость заниматься женским делом, в конце концов, наемники не брали с собой в походы женщин, обходились без них. Нет, не это… Скорее что-то неуловимое, что время от времени проскальзывало во взгляде Мары, когда она смотрела на него. Без тени улыбки, внимательно и будто изучая. Они провели рядом два года, а глаза ее словно говорили: «Ты, конечно, мой напарник, и я должна тебе доверять. И ты вроде еще меня ни разу не подвел, но, будь добр, не приближайся без крайней нужды!»

Один раз, еще в начале совместной работы, Бьярн, уязвленный этой подозрительностью, вспылил и сказал довольно грубо:

— Да что с тобой? Вот сейчас-то что случилось?

Они тогда в первый раз расположились на ночлег в лесу. Мара держалась на расстоянии и все бросала на Бьярна быстрые взгляды, думая, что он не видит.

— Жизнь со мной случилась! — крикнула Мара. — Просто жизнь!

Постепенно яростные всплески непонимания перешли в язвительные и колкие разговоры, которые на самом деле просто стали способом спустить пар. Вот как сейчас после долгого перехода.

После того как Мара парировала выпад Бьярна, наступил его черед. Эта игра велась по особым неизменным правилам, ведомым только им двоим. Обычно Бьярн действовал тоньше, но сейчас, видно, сказалась усталость. Или что-то в словах Мары действительно его укололо.

— Нормальная женщина должна домом заниматься. Детьми. Мужем. А не по лесам шастать и с мертвяками общаться, — угрюмо высказался он.

Мара прыснула. Ее давно было не пронять такими вещами, зато разговор принимал забавный оборот.

— Можешь быть спокоен, мне это не грозит!

— Я полностью спокоен. Кто бы еще тебя взял — худышку стриженую.

— Чур меня, чур! Слава Всеединому!

Бьярн бросил ложку в котел и поднялся во весь свой немаленький рост. Мара осталась сидеть, ни один мускул не дрогнул на ее лице, только рука непроизвольно покрепче перехватила рукоять кинжала. Пауза продлилась несколько секунд, а потом Бьярн так же молча опустился на место.

В тот вечер они больше не говорили. В тишине съели наваристую похлебку. Разыграли на монете, кому первому дежурить. Первому очередь выпала Бьярну, а Мара тут же завернулась в одеяло и уснула: в походе надо пользоваться каждой минутой отдыха.

Бьярн долго смотрел на костер, время от времени подкладывая сухие ветки, и качал головой в ответ на какие-то свои мысли. Мара завернулась в одеяло, как в кокон, только нос торчал наружу. Видно, замерзла, несмотря на жаркий огонь. Дождавшись, пока черты ее лица разгладятся, а дыхание выровняется, Бьярн поднялся и подошел ближе. Достал из мешка еще одно одеяло — свое — и укрыл ее сверху.

— Девчонка, — проворчал он. — Бестолочь бестолковая…

Маленькая белокурая девочка сидела на корточках у муравейника и изучала деловитых насекомых. Крошечный муравей тащил огромного жука. Жук сложил лапки и не шевелился.

— Ма-ам, а жук что, уснул?

Молодая женщина, которая поблизости развешивала белье, мельком глянула туда, куда указывала ее дочь.

— Хм… Хм… Нет, маленькая. Жук, он умер…

— Умер, — грустно повторила следом за ней девочка. — Я помню, да… Не шевелится, не кушает.

— Ага, правильно! — мама уже отвлеклась, пытаясь сложить мокрый пододеяльник.

— Живи, жук! Живи! — услышала она нежный голос своей дочурки и сокрушенно покачала головой: мертвым лучше оставаться мертвыми, и без того в этом мире неприятностей хватает.

Позади раздался сухой треск, похожий на звук электрического разряда, а следом — счастливый детский смех.

— Он живой, мама! Только чудной какой-то. На месте крутится!

Молодая женщина замерла, боясь обернуться. Потому что если это действительно так и мертвый, мертвее мертвого, жук ожил, то это значит… ее дочь — прирожденная некромантка.

Она не желала бы для девочки такой судьбы. Тяжелая, выматывающая работа. И хотя приносит деньги, иногда неплохие, но взамен забирает все душевные силы. Бессонные ночи, опасность и никакой семьи. Поэтому, наверное, девушки так редко шли в Академию темных искусств. К тому же некромантов хоть и уважали, но вместе с тем опасались, а в некоторых отдаленных деревушках откровенно ненавидели, считая их едва ли не главными виновниками появления шатунов.

В маленькой деревушке, где родилась девочка, своих некромантов не было. Для того чтобы пригласить специалиста, надо было добраться в соседний городок Фрелей. К счастью, и родная деревенька, и Фрелей находились совсем неподалеку от столицы Симарии — Корни-Кэша. Места здесь были по большей части спокойные, вычищенные от всяких тварей. Спонтанные воскрешения тоже старались держать под контролем, шатунов быстро успокаивали — некроманты Вседержителя недаром ели свой хлеб. А довольствие у них, надо сказать, было немаленькое. Вот только стать одним из них было очень сложно, почти нереально. Те, кто попал на службу к Вседержителю, держались за свои места.

— Может быть, я когда-нибудь стану одной из вас! — сообщила десятилетняя пигалица пожилому некроманту, который остановился в деревеньке по дороге в столицу.

Пожилой дядька, затянутый в черное, строгий и суровый на вид, при взгляде на белокурую девочку невольно улыбнулся.

— Мало быть прирожденным некромантом, луковка. Надо набраться опыта и сдать сложный экзамен. А ты, невеличка, не знаешь пока даже элементарных вещей.

Девочка надулась, сложив руки на груди. Разговор происходил на площади, где некромант отдыхал, ожидая, не понадобятся ли его услуги. Один день он вполне мог посвятить нуждам простых людей.

— Не мешай господину, — уже в десятый раз повторила мать, пытаясь утянуть непослушную девчушку за руку, но та уперлась крепко.

Некромант отвлекся было на тетку: «Нет, нет, скотину не оживляю. Что делать? Предлагаю сделать жаркое. И меня позвать, да», но потом и сам обернулся к приставучей малявке и подозвал ее движением руки.

— Оживляла уже? — спросил он.

— Ага…

— Кого?

— Птичку… Она в наше окно билась. Упала мертвая. А я — раз — и оживила! И она потом не стала глупой, как другие… Понимаете, да? Она стала такой же, как была. По настоящему живая!

— Да, — подтвердил мужчина. — Так бывает. Редко, но бывает. Если погибший недолго мертв, его на самом деле можно оживить. Но как узнать, действительно ли он умер?

— Как? — заинтересованно прошептала девочка и затаила дыхание.

Некромант усмехнулся, польщенный ее неподдельным интересом. И даже мать замерла, не мешая дочери.