Тусклое мерцание золота(СИ) - Страница 6

Начитались уже лекций по всему миру "выездные" во времена царя Бориса! А прорыв в науке и технике "вдруг" сделал Запад!

Соответствующие выводы руководством были сделаны!

Мальчики, в те времена, все это познавали из впервые открытой для секретарей комсомольских организаций, прогрессивной, мать твою, газеты "Аргументы и Факты", считающейся газетой райкомов и исполкомов, где стала работать мама после развода с отцом. Оттуда пошли первые неуклюжие Борисовы шутки о трех китайских танках и трех подводных лодках, вернувшихся на базы, после предупреждения о конной атаке Советской Армии... Где нынче тот патриархальный Китай!..

...В прыщавом семнадцатилетнем возрасте Боря бился головой об стену, крича, что непременно станет врачом. На что отец имел иное мнение: его военный друг, ныне - декан МГИМО, жаждал сосватать этакого провинциального красавчика за свою, средней привлекательности и с очень полными бедрами, дочь, с приданым в виде зачисления на факультет внешней торговли. Мальчик содрогался в истерике, не желая заниматься международной экономикой, тем более, что в математике был крайне не искушен. Зато химию знал хорошо! Шалил в школе, когда приволок из больницы небольшой серый баллончик с закисью азота, давая подышать "веселящего газа" всем желающим, устраивал безоболочечные бомбы, на потеху взрывал их дистанционно. Кому-то пришла в голову мысль ехать учиться в Ленинград. Глеб-то свое решение осуществил, поступив неожиданно в Духовную семинарию, к немалому удивлению родителей, а мама "пристроила" Борю на лечение в отделение пограничных состояний, в так называемые Агафуровские дачи. Чтоб дурные мысли из головы повылетали.

- Ничего, - приговаривала она, - Выйдешь с "белым билетом" и в армию не загремишь. Раз отца не послушал - терпи!

Мальчик поступил-таки в медицинский институт, с первого раза. Сбылась мечта придурка!

Как потом Боря об этом жалел!

Когда мальчик категорически отказался ехать поступать в МГИМО, отец не разговаривал с ним целый месяц, потом убыл в очередную командировку за черной икрой. Боря поступил в медицинский сам, без чьей-то помощи. Послал отцу телеграмму в Астрахань, из одного слова: студент. На что отец, смилостивившись, ответил: ну и молодец, сам добился, а сейчас сам добывай деньги к существованию. И отрезал доступ к ломтю помощи. Начал мальчик работать санитаром, на первом курсе. Потом медбратом, дальше - фельдшером на "скорой". Два года ходил в "диссидентах", по жалобе в деканат одной старухи, преподававшей "экономику социализма", такой же неряшливой и бессмысленной, как сам предмет. Реабилитировали Борю, закончил все-таки учебу.

Глеб, тем временем, после семинарии ушел служить в армию. С братом Борис общался нечасто.

Отношения с женщинами завязывались у Бориса постоянно, мальчик был красив и не глуп. Первая любовь закончилась, естественно, печально, вторая - тоже. Тогда мальчик придумал девиз:

Минувшего уже не возвратить!

Тепло любви уже не вдохновляет!

Мне проще позволять себя любить,

Чем чувствовать, что кто-то позволяет.

Его, с молодых лет, женщины влекли неудержимо! Многие его любили, и отдавались. А он печально любил тех, кто от него отвернулся или вообще не смотрел. Придурок!

Значительно позже, когда Боря с виду напоминал взрослого мужчину, только напоминал, он влюбился в женщину, моложе его на шестнадцать лет. Эта история была его самой огромной катастрофой в прошлой жизни! Это был, пожалуй, апофеоз его чувственности! Он постоянно дарил ей цветы, ни в чем не отказывал, одевал, делал дорогие подарки. Она занимала все его мысли, без нее он стал впадать в панику. Почти за четыре года, что они прожили вместе, сделал не меньше тысячи ее фотографий!.. Придурок, не правда ли?

Но и эта красотка его бросила, несмотря на то, что мужская активность мальчика была на высоте! Мальчик, хоть и стал взрослым, забыл свой старый принцип:

Минувшего уже не возвратить!

Тепло любви уже не вдохновляет!

Мне проще позволять себя любить,

Чем чувствовать, что кто-то позволяет.

Придурок... Боря почувствовал боль, опустошение и Великий Конец всему! Скрылся в родной город, оставив квартиру и имущество коварной супруге! Стал жить в общаге, дожидаясь пенсии, не имея душевных сил и желания ни встречаться с женщинами для создания семьи, ни задумываться о будущем. Борису Павловичу еще поступали недвусмысленные предложения от дам, даже не достигших пятидесятилетнего возраста, ведь выглядел внешне он отменно! Он сторонился всех, тогда и появилось чувство равнодушия к женщинам, через силу, конечно, с ночными "катастрофами" и внезапным "возжжением плоти". За три года до пенсии Борис попытался вернуть ту, которая единственно продолжала будоражить его сердце, понимая полную бессмысленность своих попыток, но ничего не допился. Besible! Напился, и на том, внешне, успокоился.

Самым безмятежным, вспоминал частенько Боря, он был в утробе матери! А также, лежа в погожий солнечный день, на чистой акварельно-зеленой травке, под плотными, белыми кружевными облаками, с оттопыривающими задние карманы джинсов, пачками стодолларовых купюр. Всяко бывало: и густо, и пусто. Плохо, когда пусто, жить не хотелось! Если бы не женщины и редкие посещения Храма, вполне мог бы считать себя на краю. Уже начал просматривать список мужских монастырей...

С Глебом он общаться совсем перестал, хотя брат писал ему регулярно. Писал, даже когда появились сотовые телефоны.

Крайне редко на связи объявлялся старший брат, у которого все-все было душераздирающе замечательно!

Но это было позже. Раньше: как ни пыталась мамочка "закосить" сынка от армии, он доучился, поработал на "скорой" и добровольно сдался в военкомат. Служил врачом в тихом гарнизоне на окраине Баку. Служба там была - одно удовольствие, в магазинах - изобилие! Вот когда мы стали понимать, где наши товары, наша, недопитая по талонам в городах, водка! Ошибка номер два: надо было оставаться служить в армии. Первая - не послушал отца.

На армейских харчах Борис стал прибавлять в весе.

Повсюду мальчика сопровождало верное невезение, накрывавшее всем своим нестерпимым бронзово-мускулистым весом его благородные начинания!

Это было в самом начале девяностых. После армии, совратили его друзья-товарищи вернуться к родным пенатам. Забросив медицину, он ушел в антиквариат и нумизматику. Начал строптивый бизнес с куцего прилавка, в магазине "1000 мелочей". Потом арендовал отдел в универмаге, нанял продавцов, и стал разъезжать по Европе, тайно и явно провозя раритеты в обе стороны как заправский контрабандист! В те времена запрещено было вывозить больше пятисот долларов, так мальчик свертывал купюры между стенкой подстаканника и стаканом, и заваривал крепчайший горячущий кофе, такой, что притронуться больно. Все обходилось. Позже, когда его дело разрослось до средней руки магазина, вышел на связь с монетным двором через Гену, земляка, что работал в правительстве царя Бориса, в общем, стал довольно крупным воротилой по части нумизматики. Тронули поначалу и бандиты. Но, в числе его клиентов, были и Полномочный представитель царя Бориса, и руководитель отдела ОБХСС, и вор в законе. Ему все сходило с рук!

Боря договорился с монетным двором, и те стали поставлять ему, в первую очередь, вновь выходящие памятные монеты. Затем он составил проект? с главным денежноизготовительным производством. Выпускали копии ранних советских бумажных денег, в идеальном состоянии, уже ставшие ныне раритетами.

Идеи свои и успехи развить и закрепить не успел, так как влез не в свое антиквариачье дело. Разорила его жадность! Они, одни из первых, пятеро легальных городских миллионеров, связались через земляка в Правительстве - опять же, того самого Гену,- купили несколько вагонов цветного металла и отправили в Прибалтику. Все, якобы, под гарантии Правительства. Медь пропала, пропали и его четверть миллиона баксов... Мошенники работали с размахом!..