Турист - Страница 2

В последний раз Чарльз Александер приезжал в Словению несколько лет назад, и тогда его звали… как-то по-другому, но то имя было таким же фальшивым, как и нынешнее. Тогда страна еще праздновала победу в десятидневной войне, позволившей ей выйти из состава Югославской федерации. Приютившаяся под боком у Австрии, Словения всегда ощущала себя чужой в том сшитом на скорую руку объединении, нацией скорее германской, чем балканской. Остальная Югославия обвиняла словенцев — и не без основания — в снобизме.

Энджелу Йейтс он заметил еще из здания аэропорта — она стояла за дверью, у тротуара, к которому то и дело подкатывали машины. На ней были слаксы и синий венский блейзер, в руке сигарета. Он не стал подходить, а отыскал туалет и посмотрел на себя в зеркале. Бледность и потливость никакого отношения к авиафобии не имели. Он стащил галстук, освежился и вытер покрасневшие уголки глаз — лучше не стало.

— Извини, что заставил так рано подняться, — сказал он, выйдя на улицу.

Энджела вздрогнула, в лавандовых глазах на мгновение отразился страх, но уже в следующий момент губы ее тронула усмешка. Выглядела она усталой, хотя по-другому и быть не могло — чтобы успеть на встречу, бедняжке пришлось провести за баранкой не менее четырех часов и, следовательно, выехать из Вены около пяти. Она отбросила недокуренную сигарету — «Давидофф», — ткнула его кулачком в плечо и обняла. В запахе табака было что-то уютное.

Энджела отстранилась.

— Проголодался.

— Слабо сказано.

— И выглядишь жутко.

Он пожал плечами. Энджела, прикрывшись ладошкой, зевнула.

— Дотянешь? — спросил он.

— Поспать не получилось.

— Примешь что-нибудь?

Энджела тут же посерьезнела.

— Все еще глотаешь амфетамины?

— Только в крайнем случае, — соврал он. Оправдания для последней дозы не было никакого, кроме того, что очень хотелось, и теперь, когда его трясло от возбуждения, он с трудом удерживался, чтобы не проглотить остальное. — Дать одну?

— Ох, оставь.

Они перешли подъездную дорогу, битком забитую спешащими такси и отправляющимися в город автобусами, и спустились по бетонным ступенькам к парковочной площадке.

— Ты все еще Чарльз? — понизив голос, спросила Энджела.

— Да, уже почти два года.

— Дурацкое имя. Слишком аристократическое. Я так тебя называть не буду.

— Постоянно прошу дать другое. В прошлом месяце был в Ницце, так какой-то русский уже слышал о Чарльзе Александере.

— Неужели?

— Чуть меня не убил.

Она улыбнулась, будто услышала шутку, но он не шутил. А вот болтать не следовало. Энджела ничего не знала о его задании, и знать ей не полагалось.

— Расскажи о Додле. Давно с ним работаешь?

— Три года. — Она достала ключи и несколько раз нажала на черную кнопочку — стоявший неподалеку серый «пежо» мигнул в ответ. — Фрэнк — мой босс, но сильно не прижимает. В посольстве нас немного. — Она помолчала. — Одно время даже пытался ко мне подкатиться. Представляешь? Как будто ослеп.

В голосе ее прорезались резкие, почти истеричные нотки. Он даже испугался — как бы не расплакалась, — и все равно спросил:

— И что думаешь? По-твоему, он мог?

Энджела открыла багажник.

— Конечно нет. На подлость Фрэнк Додл никогда бы не пошел. Трусоват был, это да. И одеваться не умел. Но не подличал. Нет, денег он не брал.

Чарльз забросил в багажник сумку.

— Ты говоришь о нем в прошедшем времени.

— Я просто боюсь.

— Чего?

Она раздраженно нахмурилась.

— Того, что его уже нет. А ты что подумал?

Машину Энджела водила теперь осторожно, что и неудивительно — ведь она провела в Австрии два года. Живи она в Италии или даже в Словении, вряд ли обращала бы внимание на раздражающе частые ограничительные знаки и мигала бы перед каждым поворотом.

Он попытался ослабить напряжение, вспомнив старых лондонских друзей, знакомых по тем временам, когда они оба числились в тамошнем посольстве в качестве каких-то «атташе». Тогда ему пришлось спешно уехать, и Энджела знала лишь, что его новая работа в некоем неназванном департаменте Компании [2]требует постоянной смены имени и что его начальником снова стал их прежний босс, Том Грейнджер. Остальные верили официальной версии, согласно которой его уволили.

— Бываю там иногда, — сказала Энджела. — Когда приглашают на вечеринки. Но знаешь, они все такие скучные, эти дипломаты. В них есть что-то жалкое.

— Неужели? — усмехнулся он, хотя и понял, что она имеет в виду.

— Такое впечатление, что эти ребята живут в своем маленьком поселке, за колючей проволокой. Делают вид, что никого к себе не пускают, а на самом деле это они под замком.

Сказано было хорошо, и ему снова вспомнился Том Грейнджер с бредовыми сравнениями Штатов с Империей, мол, они — римские заставы во враждебном окружении.

Свернув на шоссе А-1, Энджела перешла наконец к делу.

— Том тебя просветил?

— В общих чертах. Закурить можно?

— Только не в машине.

— Эх…

— Расскажи, что знаешь, а я дополню.

За окном мелькали сосны, лес сгущался. Он коротко передал суть разговора с Грейнджером.

— Сказал, что твоего Фрэнка Додла отправили сюда с кейсом, битком набитым деньгами. О какой сумме идет речь, не уточнил.

— О трех миллионах.

— Долларов?

Она кивнула, не отводя глаз от дороги.

— В последний раз его видели в отеле «Метрополь» в Порторозе словенские коллеги. В номере. Потом Фрэнк исчез. — Он замолчал, ожидая, что Энджела заполнит пробелы, однако она ничего не сказала, полностью сосредоточившись на дороге. — Добавить ничего не хочешь? Например, кому предназначались деньги?

Она качнула головой, но вместо ответа включила радио. Станцию выбрала, должно быть, еще по пути из Вены, какой-то словенский поп. Полная жуть.

— И, может быть, объяснишь, почему нам пришлось узнавать о его местонахождении от парней из САРБ, [3]а не от наших.

Энджела добавила звука — салон заполнили музыкальные изыски местных тинейджеров — и лишь затем заговорила. Пришлось наклониться, перегнувшись через рычаг коробки передач, чтобы что-то услышать.

— Не могу сказать точно, откуда исходили инструкции, но нам их передали из Нью-Йорка. Точнее, из офиса Тома. Фрэнка он выбрал по вполне очевидным причинам. Ветеран с безупречным послужным списком. Без честолюбивых устремлений. Никаких проблем с выпивкой, скомпрометировать не на чем. Именно такому и можно доверить три миллиона. Что еще важнее, его здесь знают. Если бы словенцы и заметили Фрэнка на курорте, подозрений бы не возникло. В Порторозе он бывает каждое лето, отдыхает, хорошо говорит по-словенски. — Она усмехнулась. — Иногда даже заводил с ними беседы. Том не рассказывал? Однажды, приехав в очередной раз, увидел в сувенирной лавке знакомого агента САРБ и купил ему в подарок игрушечный парусник. Фрэнк такой.

— Мне нравится его стиль.

Энджела бросила на него выразительный взгляд, давая понять, что ирония в данном случае неуместна.

— Предполагалось, что никаких затруднений возникнуть не должно. В субботу, то есть два дня назад, Фрэнк должен был отнести деньги на пристань, встретить человека, обменяться паролями и передать кейс. Взамен получить адрес. Потом найти платный телефон, позвонить мне в Вену, прочитать адрес и вернуться домой.

Песня закончилась, и юный диджей прокричал что-то насчет «hot hot hot band», которую они только что прослушали, и тут же перескочил на следующий номер, приторную до отвращения балладу.

— Почему его никто не прикрывал?

— Кто-то прикрывал. — Энджела посмотрела в зеркало заднего вида. — Да, Лео Бернард. Ты встречался с ним в Мюнхене, помнишь? Пару лет назад.

Чарльз помнил — плотный парень, кажется, из Пенсильвании. В Мюнхене он прикрывал их во время совместной с БНД [4]операции по ликвидации египетской наркошайки. Проверить бойцовские способности Лео не получилось, но Чарльз помнил, что в его присутствии чувствовал себя намного увереннее.