Туннель времени - Страница 26

Было примерно двенадцать часов дня. Охотники решили перекусить, Тони присоединился к ним. Ожидание было невыносимым. Ему было легче, если бы он мог пойти защищать Елену. Но в магазине Харнаана было не так уж много защитников, и ему лучше было остаться.

Вскоре после двенадцати снаружи послышался какой-то звук, напоминающий сигнал охотничьего рога. Этот серебряный звук ясно и отчётливо прозвучал в тихом, спокойном воздухе. Охотники бросили все свои дела, вслушиваясь, но ни один из них не подумал о том, что это был сигнал, по которому кавалерия раньше атаковала индейцев. Это никому не пришло в голову. Рожок прозвучал ещё раз. И это был приказ коннице индейцев атаковать.

С обеих сторон холма появились движущиеся точки. Они быстро росли. Краснокожие с раскрашенными лицами и перьями в головных уборах неслись к домам. Копыта лошадей барабанной дробью отражались от земли.

Сначала они находились вне пределов выстрела, хотя тяжёлые охотничьи ружья били на семьсот ярдов. Но они приближались. Такой картины наверняка не видел никто и никогда раньше и вряд ли увидит после. Более тысячи всадников неслись на Эдоб-Уолз. Качались перья… Лошади всевозможных расцветок несли на себе диких всадников. Ещё раз прозвучал сигнал рожка. Самые нетерпеливые из индейцев, сломав строй, вырвались вперёд и приближались к зданиям.

Из бревенчатых домов раздались выстрелы, не они были неточными. Краснокожие приближались к ним в клубах дыма от мокрой соломы, которую они держали в протянутых руках. Более тысячи воинов команчей, арапаго, шиенов и киова скакали к Эдоб-Уолзу за занавесами дыма, который скрывал за собой всех, кроме скачущих впереди всадников. Это была старая индейская тактика, применяемая ещё за полвека до того, как белые додумались использовать её в войнах. Стрельба усилилась. Охотники стреляли сквозь эту дымовую завесу из дверей, окон домов. Некоторые из них находили даже время сунуть в рот кусок жевательного табака.

Они целились и стреляли исключительно аккуратно, жуя табак и сплёвывая на землю. Часть индейцев с горящей соломой была уничтожена. Охотники стреляли пока только из индейского оружия, приберегая своё на потом. Падали лошади и люди. Но индейцы не обращали внимания на потери. Барабанная дробь копыт, приближаясь, становилась всё громче и громче, заглушая даже выстрелы. Слышались воинственные крики.

К зданиям катилась волна с подымающимся из-под ног облаком пыли. Затем эта волна ударила по зданиям. Дома были сотрясены до самого основания. С крыш посыпалась пыль. С сумасшедшей настойчивостью воины пытались сломать забаррикадированные двери телами своих лошадей, поскольку им не удалось сломать их своими собственными. Промежуток между домами был полностью заполнен человеческими и лошадиными телами.

И индейцы задумали новый трюк. При свете дня, когда их косила смерть, они пытались разобрать здания голыми руками. Одно бревно в магазине Райта и Райта немного отошло в сторону, но на чём-то застряло. И сейчас они накидывали на бревно лассо, тащили их в разные стороны, буквально стремясь разобрать их по брёвнышку.

Но именно к этому и готовились защитники. Они убивали людей и ранили лошадей. Раненые животные поднимались на дыбы, брыкались, пытаясь высвободиться из окружающей их массы тел и сбивая индейцев с ног. Отовсюду неслись стоны и крики раненых, ржание лошадей. Грудами валялись мёртвые.

И индейцы не выдержали. Они откатились прочь. Опять наступила необычная тишина.

Включая Тони и Дуга, перед первой атакой индейцев на факторию в ней находилось двадцать восемь человек^ Кроме того, были ещё братья Шайдлеры и несколько мексиканцев, но они были убиты сразу же. К концу второй атаки осталось в живых всего восемнадцать человек. И каждый из них был ранен. И сражение ещё не окончилось. В течение всего времени индейцы продолжали стрелять. На заходе солнца они пустили зажжённые стрелы, некоторые из которых упали на крыши домов. Индейцы подползли ближе, чтобы стрелять, когда белые выбегут из домов тушить пожар.

Но крыши были покрыты дёрном. Они просто не загорелись. В худшем случае они немного дымились, и это легко можно было исправить изнутри.

Ночью защитники попали в более тяжёлое положение. Луны не было видно, а при свете звёзд невозможно было разглядеть индейца, особенно если он лежал спокойно на земле и ничем не отличался от мертвого воина. Некоторые именно таким образом пробрались к окнам.

В доме Райта и Райта пулей, пущенной почти в упор через окно был убит ещё один человек. И с этим ничего нельзя было поделать. Ночами индейцы использовали другую атаку, чем днём. И положение белых было таково, что они должны были держаться, пока всех их не перебьют. Но и у индейцев положение было не из лёгких. Они не могли оставить позади себя Эдоб-Уолз, не уничтожив его. Они не должны оставить в живых ни одного белого. Сохранение техасского стада бизонов и их собственная свобода зависела от выполнения этой задачи. И Гвана Паркер напряжённо искал решение этой проблемы.

В полдень четвёртого дня осады Тони увидел на отдалённом холме группу индейских всадников. Их вид был непривычен, и они выглядели незнакомыми, хотя Тони видел индейскую одежду только тогда, когда стрелял в тех, которые ещё не были мёртвыми. Он спросил, что это за всадники и что им может быть нужно.

— Профессиональный интерес, — произнёс Мастерсон, внимательно присматриваясь. — Это пауны и осаги. Они не присоединились к тем индейцам, с которыми мы сейчас воюем, но они прослышали о сражении и пришли посмотреть, как обстоят дела. Если бы нас уничтожили, они могли бы посоветовать своим племенам присоединиться к Гвана Паркеру и собрать несколько белых скальпов пока обстановка выгодная. Но сейчас они видят, сколько воинов он потерял в этом сражении.

Но группа всадников не ускакала прочь. Они стояли, как будто ожидая, что случится нечто интересное. Бат Мастерсон часто поглядывал в их сторону.

Они стояли в пределах ружейного выстрела, но ничего не предпринимали. Стрелять в них не имело смысла, но присматривать за ними было необходимо.

Когда от одного из холмов отделился всадник, это произошло почти незаметно. Это был юноша, голый по пояс и всего с несколькими перьями на голове. Он безжалостно погонял лошадь, заставляя её бежать изо всех сил. Оружия на нём не было видно.

Это было непонятно. Он не мог быть индейским дезертиром, пытающимся присоединиться к белым. Иначе бы в него стреляли бы индейцы.

Всадник приближался. Охотники, наблюдавшие за ним из домов, были озадачены, но юноша поскакал на своей лошади зигзагами, как бы избегая пуль.

Лошадь мчалась всё быстрее. До фактории оставалось триста ярдов. Двести. Сто. Он направлялся строго в промежуток между домами Леонарда-Мейерса и Харнаана. Но это выглядело, как ненужная бравада юнца, который захотел проскакать сквозь строй белых.

Он был уже совсем близко. Тони видел бешено вращающиеся глаза лошади, которую заставляли скакать с такой скоростью. Он был уже у зданий, уже скакал между ними. Белые не стреляли. Но внезапно молодой индеец выпрямился и бросил что-то в боковую стену магазина Харнаана. Тони успел только увидеть в воздухе какой-то летящий шар и почувствовать на мгновение запах дыма.

Скачущий всадник испустил торжествующий клич. Он низко пригнулся к шее своей лошади и с той же сумасшедшей скоростью помчался обратно. Кто-то выстрелил в него и промахнулся. Кто-то выругался. Затем…

раздался взрыв. От боковой стены дома повалил дым. С потолка посыпалась земля. Кто-то — дезертир или ренегат — смастерил небольшую пороховую бомбу, которую сейчас и кинули в магазин. Но её было явно недостаточно, чтобы разрушить здание. Зато было это эффектно. Валил дым. В земле образовалась воронка и только. Эта идея провалилась точно так же, как и остальные планы, индейского полководца.

После захода солнца краснокожие, наблюдавшие за сражением с холма, отправились домой. Некоторые киова тоже откололись от основных сил и составили отдельный отряд. Выстрелы всё ещё продолжали греметь.