Туннель во времени - Страница 11
Это было не просто легкое колебание почвы. Подобные землетрясения разрушали города и сравнивали их с землей.
Все еще не вполне понимая, что происходит, Эсон глядел, моргая, на сотрясающиеся стены и обрушивающиеся колонны. Люди вопили в ужасе, падали вниз, выбрасывались из верхних окон. Лопнули медные скрепы, посыпались белые камни карниза. Длинный камень рухнул в песок рядом с Эсоном, каменная крошка ожгла кожу.
Случилось. И без колебаний он метнулся вперед, подцепив неуклюжими кулаками плиту из резного камня длиной в локоть. Изо всех сил замахнулся ею Эсон — мышцы его сейчас не уступали по твердости камню, который сжимали его руки. Темис приближался с занесенной рукою, готовый нанести микенцу убийственный Удар.
Но первым ударил Эсон. Поднятые кулаки Темиса не могли остановить падающий камень. Прямо в голову Темиса ударил он, на месте уложив царевича недвижным и бездыханным… только грубый обломок камня торчал из его черепа. Повернувшись, чтобы бежать, Эсон над грохотом и воплями услыхал собственное имя, подняв вверх глаза, он увидел склонившегося с балкона царя Атласа.
— Убейте его немедленно! Убейте микенца! — кричал царь. С балкона спрыгнул вниз молодой атлант в бронзовой броне, вес доспехов заставил его упасть на колени. Поднявшись, он извлек меч и огляделся, ища Эсона. Еще два воина уже бежали по арене к микенцу, остальные затерялись в толпе. Эсон сделал единственное, что ему еще оставалось: он повернулся и бросился наутек.
Перед ним открылся темный дверной проем, и Эсон нырнул в него. Клубы пыли мешали видеть, он споткнулся о наваленные на полу обломки. Вокруг словно живой стонал и корчился дворец. С треском гнулись и ломались вделанные в камень деревянные балки. Лестница впереди оказалась заваленной, Эсон повернулся и, касаясь обмотанной ремнями рукой стены, побрел вдоль нее. Он попал в просторную комнату с обрушившимся потолком, где, по крайней мере, было светло, обогнул груду обломков в поисках выхода и убедился, что пути дальше нет. Первый из его преследователей с хриплым воплем появился в дверях, закрывая дорогу к спасению.
Бронзовый шлем с высоким синим плюмажем из конского волоса. Бронзовые оплечья, нагрудник поверх толстой кожаной куртки, плотная кожаная юбка, бронзовые поножи на ногах. И тяжелый, острый, блестящий смертоносный бронзовый меч.
Окровавленный, почти нагой Эсон рванулся в атаку. Воин спокойно поджидал его, а потом ударил мечом, метя в основание шеи. Подобный удар если бы не обезглавил, то наверняка сразил бы Эсона.
Безоружной левой рукой Эсон попытался защититься от неотразимого удара, в который противник вложил весь свой вес.
И меч ударил в кулак — в свинцовую пластинку.
В тот же миг правая рука Эсона молотом обрушилась сбоку на голову воина, тот рухнул, как оглушенный бык, потом попытался подняться, но Эсон молотил и молотил его в одну и ту же точку на шлеме, проминая прочную бронзу. Наконец воин застыл в неподвижности.
Эсон потянулся к мечу, но не мог его ухватить затянутой в кожу рукой. Он уже рвал ремни и шнурки зубами, когда у входа появились еще двое преследователей. Они медленно приближались, Эсон отступил. На этот раз спасения не будет. С мечом он мог бы еще попробовать отбиться от них, но что такое кулаки против двух мечей… Враги приближались, один впереди другого.
Задний громко вскрикнул от боли, зашатался и упал… Кто-то склонился над ним, извлекая кинжал из спины лежащего. Атлант, шедший первым, опасливо оглянулся, и в этот момент Эсон бросился на него, увлекая вниз всем весом своего тела и отчаянно нанося удары правой рукою. С криком тот рванулся и уже обнажил свой меч, занося его для последнего удара. Правая рука его поднялась — пропуская к боку уже обагренный кровью клинок, меж ребер скользнувший в сердце. Перекатившийся на живот Эсон был готов вскочить на ноги и продолжать битву, когда взгляд его упал на египтянина.
— Интеб!
— Надо выбираться отсюда, пока вся Атлантида не рухнула нам на голову.
— Только срежь с моих рук эти проклятые штуковины, чтобы мне не пришлось унести их с собой в могилу.
Интеб не стал возражать. Закаленный, острый как бритва кинжал вспорол повязку на правой руке Эсона. Кожа свалилась, и Эсон смог размять онемевшие пальцы, а потом взялся за запястье обвисшей левой руки. Спасая в бою свою жизнь, он совсем забыл про нее. Теперь же ему представилось, что кисть разрублена пополам — такое было вполне возможно: меч рассек кожаные ремни. Интеб срезал остающиеся полоски кожи.
Распухшая рука горела, но была цела. Интеб показал ему свинцовую пластину — смятую, но не прорубленную. Вместе с толстым ремнем она остановила меч, не дав ему достичь пальцев Эсона. Микенец старательно сгибал и разгибал пальцы, невзирая на боль: кости как будто были целы.
Здание сотряс могучий толчок. Загрохотали камни, вдали послышались вопли. На дальней от них стороне комнаты вниз с грохотом посыпалась еще уцелевшая черепица. Интеб торопливо обтер окровавленный кинжал и руку о тунику мертвого атланта, потом показал на груду обломков:
— Надо попробовать вылезти здесь, так идти безопаснее, чем пытаться выбраться через дворец путем, которым мы попали сюда.
— Сперва помоги мне надеть этот доспех, — проговорил Эсон, потянув за шнурки на броне убитого воина.
— Но у нас нет времени…
— Это же полный доспех, самый лучший. Если я буду в нем, нас никто не сумеет остановить.
Возразить было нечего; кроме того, Интеб видел, что спорить бесполезно. Он принялся помогать микенцу раздевать труп, а вокруг падали камни. Наконец Эсон вооружился.
— Эй, бери второй меч, — проговорил Эсон, — и шлем тоже. Быстрее.
— Зачем? Я же не воин.
— Но двоих ты убил.
— Ударом в спину. Из трусости я не умею обращаться с оружием. И прежде не убивал.
— Но все же ты пошел за мной, бился рядом и спас меня.
— Так случилось… почти помимо моей воли. Просто… так вышло. Я сидел наверху и смотрел, как Темис разделывает тебя… но когда ты убил его и эти люди бросились за тобой, я отправился следом.
— Но почему?
Интеб улыбнулся:
— Почему, Эсон? Потому что уважаю тебя. Ты мой друг, царевич. Ты силен в одном, а я в другом.
Они взобрались на самый верх груды обломков и кусков штукатурки. Интеб уперся спиной в упавшую балку. Эсон вскарабкался ему на плечи, неловко протиснулся, орудуя одной здоровой рукой, через отверстие в потолке комнаты. Потом легко подтянул к себе Интеба. Вокруг погибал дворец. Стены рушились, сотрясаемые подземной бурей. Горячий ветер опалял руины, белый пепел с неба жег нагую кожу.
— Меня ждет египетский корабль, — проговорил Интеб, — мы спасемся, если сумеем добраться до него.
— Показывай дорогу.
Кроме них, в руинах уже не было видно оставшихся в живых. Атланты бежали, лишь изредка торчавшая из каменного завала рука или расплющенное тело напоминали, что уцелеть удалось не всем… Они пробирались по разрушенному дворцу, обходя зияющие над нижними этажами дыры, и наконец добрались до опустевшего дворцового двора. Из него лестница вела в расположенный ниже сад. Красные колонны и стилизованные бычьи рога валялись на земле, среди цветов и деревьев. С этой террасы, от подножия царившего над Ферой акрополя, можно было видеть весь остров. Теснившиеся на склоне дворцы и храмы лежали в руинах, как и жилые дома, что располагались еще ниже. А во внутренней гавани, кольцом воды охватывавшей остров, были видны корабли, сгрудившиеся перед устьем канала через кольцевой остров, стремясь в более просторную внешнюю гавань. До нее было слишком далеко, чтобы рассмотреть, есть ли там разрушения, хотя корабли так же теснились ко входу в туннель, ведущий к открытому морю, как и перед каналом из внутренней гавани.
На севере, с дальних склонов поднималась белая туча, растущая гора дыма, застилавшая солнце. Гора клубилась, росла, становилась выше и шире, ее то и дело освещали яркие вспышки молний. У основания ее бурлил черный дым, густой и зловещий, пелену его то и дело разрывали взрывы, во все стороны разбрасывавшие белые струи. Одна из этих струй с огромной скоростью приближалась к акрополю. Черная точка на ее острие, огромный камень, все увеличивался в размерах, прежде чем врезаться в руины и без того разрушенного дворца. Потрясенные беглецы бросились вниз по склону. Воды гавани густо покрывали куски пемзы.