Тумак фортуны, или Услуга за услугу - Страница 4

Проходя мимо почтового ящика, я машинально вынул из него корреспонденцию и сунул к себе в сумку. На работе почитаю, решил я.

Мороз снова спал, воздух был влажным, тёплым, дул южный ветер. Небо затянуло сплошной облачностью, а под ногами противно хлюпала снежная жижа. На душе было тоскливо и муторно. Идти никуда не хотелось, а хотелось лежать на диване пузом кверху и плевать в потолок.

Я шёл по грязному тротуару и думал. В голову лезли всяческие мысли и идеи. Мне вдруг вспомнился странный тип, назвавшийся Дедом Морозом, – впервые с той памятной новогодней ночи. И хотя соображал я туго, рассуждал я тем не менее совершенно трезво. Теперь-то, по прошествии суток, я уже не был так наивен и простодушен, теперь-то я знал, что всё это розыгрыш, чистой воды розыгрыш. И как это меня угораздило попасться на удочку? Ведь всё проще пареной репы, элементарно, Ватсон. Этого типа, Деда Мороза, я действительно видел впервые, но это вовсе не значит, что я ему не знаком. Дело приблизительно было так. Кто-нибудь из моих дружков оформил подписку на моё имя, нашёл человека, который согласился надо мной подшутить, снабдил его необходимой информацией и – нате, купился дядя Вася, поверил в «настоящего» Деда Мороза! Знали ведь, мерзавцы, когда и где я пойду в ту злополучную ночь, знали, что Светки не будет дома, а уж где я живу и что зовут меня Василь Петрович, известно любому моему корешу. Касательно же Светкиного звонка в 12.05 тоже нет ничего потустороннего. Как водится, в первые минуты Нового года близкие родственники и хорошие знакомые обмениваются телефонными поздравлениями. Это традиция такая, и ни для кого она не секрет. Вполне можно было догадаться, что Светка позвонит именно в это время. Что она и сделала с точностью до минуты. Вот такие пироги. Небось, кореша-то те, что так подло подшутили надо мной, с табуреток со смеху полетели, как только узнали о моём позорном легковерии. Да-а, купился я, купился со всеми потрохами. Надо же, а я ведь действительно поверил, что он на Занзибаре в Дедах Морозах ходил и что ему уже за три штуки лет перевалило! Да в такую чушь не то что взрослый, ребёнок не поверит – а я поверил! Каково, а? На работе, поди, все уже знают, в какую я лужу сел, вот ржачка-то будет! Стыдоба да и только.

Но на автобусной остановке, куда я наконец доковылял, меня словно обухом по голове хватило. Постой-ка, Василь Петрович, что же это получается? Вся твоя версия с розыгрышем летит к чертям собачьим. А «жигулёнок»? Неужели его утопили, только чтоб посмеяться над тобой? Нет, погоди, не вяжется как-то утонувший «жигуль» с твоей версией. Слишком дорого обошёлся бы им розыгрыш. «Жигуль»-то ведь, поди, не из папье-маше. Касательно Деда Мороза это ещё вопрос, а вот «жигуль», тот точно был настоящим. Это уж как пить дать. Совсем я запутался, братцы.

А тут как раз и автобус мой подкатил. Я облюбовал себе местечко у окна и с комфортом расположился. Ехать мне ровно двадцать две минуты (я засекал), так что, думаю, успею соснуть с четверть часа. И я соснул.

Но не успел я продремать и пяти минут, как был разбужен неприятным шелестом у самого моего уха. Я разлепил веки. Шелестела газета. Рядом со мной сидел какой-то бородавчатый тип и трясущимися руками разворачивал свеженький «МК». А, чтоб тебя! Сна больше не было ни в одном глазу. И приспичило ж ему читать в переполненном автобусе!

Бородавчатый меж тем развернул газету во всю ширь, для чего ему пришлось развести руки в разные стороны, и уткнулся своим сизым шнобелем в рубрику «Срочно в номер!». Правая его пятерня как раз зависла перед моим левым глазом.

– Лапу убери, – рыкнул я.

– А? – он выпялился на меня, словно баран на новые ворота, но тут до него наконец допёрло, что к чему, и он быстро убрал пятерню с глаз моих долой. – Простите великодушно, если я вам помешал.

Я на него не смотрел, но чувствовал, как он нагло пялится на мою персону. Всё это начинало действовать мне на нервы.

Бородавчатый не отставал. Придвинувшись ко мне вплотную, он поинтересовался:

– Не скучно вам сидеть вот так, без газеты? А хотите, я вам свою дам почитать, на время? Берите, мне не жалко.

От него воняло перегаром и нечищенными зубами. Впрочем, от меня, думаю, тоже несло не амброзией.

– У меня своя есть, – буркнул я. – И не хуже вашей.

– Верю, – тут же согласился он, – верю, друг, верю.

Да ни хрена ты мне не веришь, подумал я. А вот я сейчас тебе шнобель-то твой утру.

Я сунул руку в сумку и нащупал там две газеты, вынутые мною сегодня из почтового ящика. Наобум достал одну из них. «МК», второе января, то есть сегодняшняя. Значит там, в сумке, осталась вчерашняя.

– Да вы прямо фокусник! – радостно пустил слюну бородавчатый. – Смотрите, и у меня «Комсомолец», и тоже за второе число.

Я скосил глаз на его вонючую газету и убедился, что он не врёт. Потом пролистал свой номер, но ничего интересного для себя не обнаружил. И чтоб уж совсем утереть ему его сопливый шнобель, я вынул из сумки вторую газету и начал методично её просматривать. А краем глаза продолжал наблюдать за ним.

Морда его покрылась серыми пятнами. Он громко, с присвистом засопел. Шары его полезли на лоб, в буквальном смысле, ей-Богу, не вру. Он силился что-то сказать, но не мог. Ага, проняло-таки тебя, прыщавый! Съел кукиш с маслом!

Бородавчатый вёл себя всё более и более странно. Тыкал грязным пальцем в мою газету и продолжал отчаянно сопеть.

– Э-э… а… какое у нас сегодня января? – выдавил он наконец.

Я повернулся к нему и хотел было выдать по первое число, но осёкся. Его всего колотило. Батюшки, да его сейчас кондратий хватит! Вон как зенки вылупил.

– Число… какое сегодня число… – лепетал он, словно полоумный, и вдруг заклацал жёлтыми, проникотининными зубами.

– Ну, второе, – пробурчал я, отодвигаясь от него подальше. – Ты чего, мужик, анаши обкурился?

– У-у-у! – завыл он вдруг по-волчьи и снова ткнул пальцем в мою газету.

Чокнутый какой-то, как пить дать. Из психушки, видать, сбежал, или ещё откуда.

Я перевёл взгляд на то место, куда он тыкал своим дурацким пальцем, и… чуть было не проглотил собственный язык.

Газета была за третье января!

Бородавчатый вдруг дико заржал и на весь автобус заявил, что сегодня тридцать третье декабря 2048 года. Потом всё тем же грязным пальцем ткнул стоявшую перед ним толстую тётку в её обширный живот, на что тётка сделалась багровой, как свёкла, и пронзительно завизжала. «Зарезали!» – завопил кто-то истошно. В автобусе началась кутерьма. На следующей остановке бородавчатого выволокли под локотки на свежий воздух и воткнули в сугроб, малость остудиться. Бедолага отчаянно отбрыкивался и затих лишь тогда, когда мордой ткнулся в грязный снег. Там я его и оставил. Вряд ли он сбежал из психушки, решил я, но в том, что он туда сегодня попадёт, сомнений у меня не было. Как и в том, что туда же попаду и я.

Вся эпопея с бородавчатым типом прошла для меня как бы в тумане. Я продолжал пялиться на газету, пребывая в состоянии полнейшей прострации. Теперь я знал, как съезжают с катушек. «МК», третье января, среда. Всё верно, чёрным по белому, от и до. Никаких сомнений, газета настоящая. Я даже понюхал её: пахнет свежей типографской краской.

Я точно знал, что сегодня вторник. Я не мог ошибиться. Поднатужившись, я восстановил в памяти события минувших суток – и не нашёл ни единой зацепки. События чётко чередовались одно за другим. Всё верно, сегодня второе января, готов заявить это под присягой. Не тридцать третье декабря, и не сорок шестое мартобря, а именно второе января. Так что в психушку сегодня я, пожалуй, не попаду, рановато ещё.

Всё дело в газете.

Газета была завтрашней.

И вот тут-то меня осенило. Ну и подарочек уготовил мне Дед Мороз, леший его забодай! Всё это его проделки, не иначе, его дедморозовские штучки. И ведь предупреждал он меня, что подписка-то необычная, а я всё ушами хлопал да сомненьями себя изводил. Не обманул, выходит, Санта-Клаус из Занзибара.