Тульский – Токарев (Том 2) - Страница 4

Октябрь 1976 г.

Ленинград, В. О., 15-я линия

…После того как родители развелись, Артем Токарев ни разу не пожалел, что остался с отцом в коммуналке, а не с мамой в отдельной двухкомнатной квартире. Нет, маму он, конечно, любил, но с отцом было интереснее. Интереснее и уютней… И потом – мать все время говорила с ним, как с ребенком, а с отцом Артем чувствовал себя почти взрослым. После развода Василий Токарев обнял сына за плечи, посмотрел в глаза и серьезно сказал:

– Ну что, Темка, – вдвоем не соскучимся? Мы – мужики, нам легче, а мама – она еще молодая, ей жизнь устраивать надо… Чего под ногами путаться…

Одиннадцатилетний Артем понял все по-взрослому и быстро привык видеться с матерью раз в неделю-две. Навещая мать, он почему-то всегда чувствовал себя в ее квартире, как в музее, – хотя мебель там стояла современная «гэдээровская», а кухня – чешская. В их с отцом комнате дышалось намного легче, и этой легкости дыхания никак не мешал крепкий сталинский стол, дореволюционный диван и вовсе старинное истертое кресло, в которое не запрещалось прыгать даже с монстро-образного шкафа. Впрочем, детские игры в индейцев и буденновцев Артему надоели быстро – гораздо интереснее была работа отца, старшего оперуполномоченного уголовного розыска. По работе своей Василий Токарев сыну ничего специально не объяснял, но присматриваться не препятствовал и никогда не говорил фраз типа: «Ты еще маленький, тебе еще рано об этом знать», – на крайний случай обходился шутками, никак не давившими детское самолюбие…

Артему было хорошо. Он с интересом рассматривал истрепанный альбом со старыми фотографиями, который принес с работы отец. Токарев-старший присутствовал тут же – вместе со своим другом, напарником и совладельцем общей уборной в коммуналке Андреем Богуславским, который только в отделе кадров числился старше Василия – по должности и званию. Мужчины выпивали – повод был законный, Богуславскому сняли предыдущее взыскание и тут же – с интервалом в сутки – объявили новое. Артем еще не научился до конца понимать, почему отец и Андрей Дмитриевич на выговоры всегда реагировали добрее и веселее, чем на благодарности и награды. Может быть, потому, что взысканий было больше?

И Токарев-старший, и Богуславский, испытывая наркотическую зависимость от работы, патологически не желали правильно выстраивать карьеру и отношения с начальством. Оба, не разговаривая много на эту тему, полагали, что есть в жизни вещи намного более значимые. Постепенно Артем учился – нет, не понимать, а скорее чувствовать, – что они имели в виду.

…Однажды Богуславский притащил откуда-то протоколы допросов одиннадцати сотрудников Ленинградского НКВД, арестованных и расстрелянных в 1936-м за отказ выполнять секретное предписание о возможности применения мер физического воздействия к подследственным. Почти целую ночь Богуславский и Токарев читали вслух эти протоколы и пили «во помин», не чокаясь. Артему эта ночь дала больше, чем год уроков истории в школе…

Артем вынул из альбома одну фотографию с надломом и щелкнул ею, как игральной картой, по необъятному ореховому столу:

– Отец… А почему у них лица такие… землистые и непримиримые?

Токарев-старший встрепенулся, оторвался от рюмки, в которой что-то разглядывал, и улыбнулся сыну:

– Нет, просто снимки три на четыре, шесть на восемь – это ж на туаменты. Знал бы ты, как эти строгие человеки любили жизнь, как чудили…

– Чудили ли? – ухмыльнулся Богуславский. – Эти-то вот?

– Але, дети на проводе, – попытался отодвинуть тему Токарев.

– Где дети?!! – поперхнулся последними недопитыми десятью граммами Богуславский. – Нет, а где дети-то?!! Вот это? Это уже не дети, это уже нормальные сволочи… Вась, ты б лучше рассказал наследнику, как надысь с лавсаном материю у жулья подмели…

– Уймись ты, – добродушно налег на плечо друга Василий Павлович.

– Батя, колись! – Артем возликовал и, поддев край отцовского пиджака, игриво перещупывая пальцами материал, приготовился слушать очередную историю, совсем не похожую на «следствие ведут знатоки».

Отец отмахнулся, но Артем наседал:

– Дядя Андрей! – попросил. – Подмогни!

– Отставить! – прихлопнул ладонью по столу Токарев-старший. – Сгоняй-ка лучше… Да найди слезу, не как в прошлый раз – аж волосы потом болели. «Бэхи» – черти, только параграфы штампуют по кельям, а то, что народ левой водкой травят, – им до фонаря!

Артем вздохнул – но с ироничным достоинством – и «подорвался» в магазин. Съезжая по перилам (самое главное было – до первого этажа не коснуться ни разу ногой ступенек), он декламировал, словно пионерскую речовку выкрикивал:

– Впереди идет ОУР – вечно пьян и вечно-хмур.

Следом движется ГАИ – всюду пьют не на свои.

Позади – БХСС, мягко спит и сыто ест.

А в конце – участковый уполномоченный – всеми…

Артем прервался, налетев на трещину в перилах. Проверил – не порвались ли штаны, потер задницу и со злостью рявкнул-договорил:

– …Задроченный.

В магазин Артем бежал со всех ног, переживая, что без него взрослые начнут говорить про «самое интересное»…

А взрослые, пользуясь его отсутствием, заговорили как раз о нем:

– Слышь, Палыч, а Тема у тебя – успевай только раненых оттаскивать, – убежденно качал головой Богуславский.

– Да вижу, – с чуть деланой досадой согласился Токарев. – Харей, конечно, не показываю, но… Дерзости природной – через край… Ну, да это годы поправят.

– Или вправят, – невесело усмехнулся Богуславский. – Тут либо одно – либо все остальное.

Помолчали. Потом Токарев-старший вздохнул и попытался перевести разговор на другой уровень.

– Знаешь, я иногда жалею, что, когда Темка работать начнет, такие, как Женя-физик, Кое-Как и Варшава – останутся, конечно, на линиях, но… Но в то же время их как бы уже и не будет.

– Не понял, но тему поддержать попробую, – Богуславский насупил брови, поразмышлял несколько секунд, «догнал» и обиделся за своих «крестников»: