Трусы & стринги - Страница 2
А у другого говоруна пусть будет ножик.
А он же, который Кирьян Егорыч, есть бог и судья самому себе, и додик. Он есть эталон взвешенной порядочности и полной свободы совести.
Он убежит от ножика, наплюя на гордость.
Он не станет брать «зелёных», если ему предложат их безвозмездно: только в долг, и только тогда, когда действительно нужно позарез. Вот и ножик тут пригодился бы.
Но, не тот случай. Никакого бандитизма, никакой даже скрытой поножовщины, а и не смог бы, пожалуй. Он не Раскольников: полная честность и умеренность во взглядах.
Он же – касательно полной свободы, – апологет беглости и независимости слова от дела.
Он – любитель умеренности в порнографии и сексопатологиях.
Такой вот ровный человек.
Он пестовал и лелеял. Он всякое творил.
Он, забыв о войне и надобности честно рассудить мир, вершил НЕЧТО общественно полезное со своими героинями. Воспитывал и… Вот и героини возникли как бы сами собой…
Тут же читатели объявились. Советчики. Завистники.
– Да что уж там выдумываете, точки какие-то… зачем… Изъясняйтесь проще: «Трахался что ли?»
– Фу, как пОшло, граждане!
Ввиду подобных непоняток со стороны читателей, которые чаще всего числятся в друзьях Кирьяна Егорыча, на героинях надобно бы остановиться подробнее.
– А чё? А ничего? Голому картошка! Бесплатно, не бойтесь, мадамы! Не стесняйтесь, пацаны.
Пацанам за пятьдесят, а всё туда же.
♥♥♥
Упомянутые героини те непомерно симпотны и стройны, русифицированы.
Подвержены лепке. В надёжных, конечно, руках. Не в кирьяноегорычевых – слабых и попустительских. Такие эталончики американизированных провинциалок.
Они как стыдливые студентки из кампусов, которые после каждой порно-вечеринки ходят в бутики старых вещей (Маунтин Вью, Калифорния, корпорация Добра, территория кампусов Гугл), чтобы обновить порванные на пьянке трусики.
Это у них такие колоссальные беды:
«Каждый раз, когда я хожу днём на массаж, на моём лице до вечера остаются следы от складок на подушке».
Или:
«Диван в моём кабинете недостаточно длинный, чтобы вытянуться на нём во весь рост».
Нами описываемые девочки не из Калифорнии. Но есть у наших молодых дам головы, и мозжечки в них, даже и не хуже гугловских.
Они немного пусты и чуть-чуть задавалы со вздёрнутыми носами, как некие говорящие целлулоидные куклы из другого, теперь уже из «умного» и передового американского бутика, не предназначенные для немедленного совокупленья. С ними нужно сначала поговорить. И, желательно, не о Кафке и Метерлинке, а о чём-нибудь попроще. Например, по guglовскому стандарту, который этим куклам вложили в мозги. Дурдом-то наш не совсем для чокнутых, а в начальной стадии. Ступень номер один.
Только тогда они раздвинут ножки и раскроют нутро с лепестками – вратами в милый розовый ад.
«Стреляй не надо! Моя – люди», – взывали бы эти девочки-куклы, кабы знали Дерсу Узала. Не знают. Молчат.
Они слегка безрассудны, хоть есть у них головы и мозжечки в них. А вот есть у них некие устройства, прилаженные внизу живота, влияние которых на мозжечки, мозги и двигательную систему так же несомненно, как и непонятно – каким же это дурацким обезьяноподобным механизмом обусловлено. Вспоминаем тут: от кого люди произошли. И кто первым подаёт сигнал к действию: человеческий ум или обезьяний размножальческий инстинкт.
Сами это младые организмы инициируют, или причиной тому внешние обстоятельства, которыми частенько являются явившиеся востроглазу наших юных самочек некие прыщавые мужские особи сходного возраста, плюс-минус два года «в зад и в перёд». Кхе, кхе… Вперёд можно даже и побольше. Годков на пять-шесть-семь, тут без разницы. Можно и просто впежить… ладно-ладно: поставить свой Пежо в гараж подружки. Такой гараж есть даже у малышек без машинки.
Тьфу ж ты, как же не надоело стебаться и шарить под Эзопа!
Даша потеряла невинность э-э-этак в тысяча девятьсот… Тьфу, в две тыщи… Оп! Не скажет предпоследних цифр, и вообще этого Кирьян Егорович никому. А ведь знает, чертяка.
Жуля рассталась с подобным атавизмом едва ли не раньше, да только откровенных бесед она с Кирьяном Егорычем не имела. Вот и первое её отличие от Даши. Вот как можно было бы запросто пролезть в фаворитки: поговорить с дедушкой на чистоту… И вперёд птичка, клюй дедушкины зёрнушки! Жуй шкорлупки. Вари яички, используй спички. Ах, газ отключен!
Так соси ж ты тогда леденец… неумная девушка.
Выше написанное касалось «Физиохимии живых организмов». Раздел «Поиск партнёра». Издательство: «Труды графоманов с умеренными психическими аномалиями». Подпись: «Полутуземский К. Е.»
♥♥♥
А вот в отношении мировой литературы, эти молодые дамочки являются прототипшами драгоценного и почти-что автобиографического романа Кирьяна Егоровича – самого не шибко-то морально устойчивого человека.
Несколько по-блаватски расплывчатый этот романчик по ходу дела слегка приукрашивается милыми романтическими несуразностями, смахивающими на фиговые листики.
Фиговые же те листки, по сути хуже прозрачных мимозовых лепестков, если, конечно, у мимозы в виде исключения из правил бывают цветочки, никогда и ничего не скрывают, а скорее подчёркивают и наталкивают целомудренного читателя на порочную суть. Наталкивают стыдливо, ненадёжно, как бы обречённо и походя, а то и специально слабо занавешенного, почти-что эксгибиционистического явления.
Это всё равно, что член не в форточке морозить на потребу публике и себе, а трясти за тюлевой шторкой, в тепличных условиях.
Герои и прототипы – вообще мало исследованная тема. И наш Кирьян Егорович, соответственно, одно от другого мало отличает. Он часто путает эти понятия, смешивая живое и написанное в невообразимые и загадочные коктейли для читателей.
♥♥♥
Ибо Кирьян Егорович, будучи начинающим графоманистом, слепо руководился не литературной грамотой, которую, кстати сказать, он даже и не пытался нарыть в недрах земной культуры в лице интернета, а следовал спонтанной правде, рождаемой его личным сознанием, которым, как мы догадываемся, Кирьян Егорович и не особенно-то управлял.
Он попросту не знал, где находится Главная Кабина управления сознанием. В обратном случае читательскому миру не показалось бы мало.
Бог велел всем членам конструкторского бюро, творящего человека из всякого генетического мусора, не создавать никаких поясняющих инструкций, и вообще молчать в тряпочку до тех пор, пока человек сам не дойдёт до этой черты, когда он хотя бы морально созреет для управления такой серьёзной вещью, как рассудком.
Разум же отдельного индивидуума (или человека, говорят люди не знающие латыни) при достижении определённой черты должно вплестись в общую ноосферу планеты, которой может пользоваться весь сознательный Космос.
Фигов! Человек так и не дошёл до указанной черты. Ни один! Даже индивидуум.
– Более того, человек, – как полагает Кирьян Егорович, – исключая редких настоящих индивидуумов, и не человек вовсе, а самозванец против умной и взвешенной природы.
Он – тупой бойскаут, он – мазохист, голый, с ничем не примечательной писюлькой, яйца растянуты нитками, в паху наколка – череп, сам в лыжных ботинках на размер больше требуемого. Такого в дождь и снег ящик спичек не выручит, а лишь озадачит.
Он больше смахивает на тварь, слегка приодетую цивилизацией.
Он как бесполезная декоративная собачка, домашняя, увлечённая собственным дерьмом, трясущаяся на улице перед каждым шевельнувшимся кустом. Он, как та фальшивая тварь, которая обсирается жидко и по-настоящему от страха перед каждым нормальным псом, вдруг рыкнувшим, изъявив удивление перед столь нелепым явлением живой природы, пусть даже и в руках вполне разумной дамы, а не у девочки с подарком к Новому году или в день рождения.