Труды по россиеведению. Выпуск 5 - Страница 36
Показательно, что особое раздражение вызывала ст. 13 Конституции, запрещавшая установление какой-либо идеологии в качестве государственной или общеобязательной. Сторонники новой идеологизации неожиданно обнаружили, что отсутствие идеологии – одна из причин геополитических поражений России в 1990-е годы. Для некоторых представителей гуманитарной интеллигенции, ассоциировавших себя с официальной «консервативной» позицией, разговоры о выработке новой идеологии, «поиске идентичности» стали чем-то вроде интеллектуальной моды.
Об этом вели речь депутаты от партии власти. Придворные издания типа ВВП настаивали: «Предложенные ранее модели уже не могут удовлетворить россиян, а вопрос идентичности, национальной идеи остается открытым»111. «Литературная газета», ставшая выразителем «консервативных» (т.е. в сущности верноподданнических) настроений, писала: «Когда говорят о деидеологизации, речь идет о том, чтобы расчистить поле для своей, для выгодной себе идеологии. Собственно, именно так и происходило в России в процессе и после перестройки. Нашим геополитическим противникам (как и любому противнику) выгодно ослабление нашего народа… Освобожденное от собственной идеологии поле немедленно занимает противник. Сегодня нам необходимо овладеть своей собственной территорией»112. Звучит как газетная передовица 70-х годов прошлого века. И опять – о враждебном внешнем окружении, которому наше государство должно противостоять. Парадоксальным образом это и стало главным тезисом новой идеологической платформы, заложенной под политический режим в России.
Конечно, параллели с советской идеологией напрашиваются. Но все же разница есть – и существенная. В 1970-е годы противником для нас был «мир капитализма» или «мировая капиталистическая система» (конечно, во главе с определенными государствами). Идейными и геополитическими противниками российской власти в ХХI в. объявлен «Запад» – «западный мир», олицетворяемый, правда, теми же странами, что и сорок лет назад. Если в условиях господства марксистской идеологии все определял штамп об «идеологической борьбе» «двух социально-экономических систем» – социализма и капитализма, то теперь борьба неожиданно возобновилась в отсутствие внятной альтернативы капитализму.
Напомним пропагандистское клише советских лет: «мировая капиталистическая система» и империалистические государства (прежде всего США, Великобритания, Франция и т.д.) угрожают «миру социализма» и «социалистическим государствам», поскольку тамошняя крупная буржуазия опасается влияния социализма и социальной революции. Сейчас речь идет об угрозе не социализму, а «геополитическим интересам» России. Понимание существа «угрозы» (как и содержание слова «Запад») варьируется в весьма широком диапазоне. Оказалось, к примеру, что именно «Запад» «попытался в 2011–2012 годах разрушить внезапно для него возникшую консервативную парадигму общества, лидером которого стал Владимир Путин»113.
Мне-то кажется, что общественную атмосферу тех лет определяло появление массового внутреннего протеста против сложившейся в России ситуации. Да и о «консервативной парадигме» говорить, по-моему, не было оснований. В любом случае все процессы были внутрироссийскими, инициировались российским политическим миром. Привязывать их к каким-то внешним силам – не только дурной пропагандистский прием, но и форма самообмана. К тому же следует помнить: в российской истории вслед за пропагандой обычно шла репрессия. Симптоматично, что защитники status quo, т.е. фактического состояния власти, стали ассоциировать своих идейных оппонентов с внешними противниками государства – совершенно в духе 30–70-х годов прошлого века. Этот подловатый пропагандистский прием в какой-то момент буквально стал приемом полемическим.
Приведем в связи с этим обширную цитату, взятую не из боевого партийного листка, а из главной правительственной газеты и принадлежащую опять же председателю Конституционного Суда: «Меня не интересует не только полемика с юродствующими юристами, находящимися в очевидном услужении у известного международного вора. Меня не интересует и сам этот вор. Потому что беседовать с ворами и их прислужниками – не следует… Показная забота о наполнении нашей государственности идеей справедливости сочетается с холодным циничным умолчанием по поводу того, что эта идея была растоптана врагами современной России. Что эту идею – как и идею человечности вообще – все более грубо попирает современный Запад. Который только с очень большой натяжкой можно назвать Западом «табула раса». То есть Западом Аристотеля, Альберта Великого, Локка и пр. На самом деле нынешний Запад недостоин даже этих наименований. Он опустился теперь до грубейшего воровства, до исполнения государством роли рэкетира, действующего по наущению тех или иных международных воров.
Обвиняя Российское государство в клановости, международные воры и их интеллектуальная обслуга замалчивают все, что связано с иной клановостью. Они не хотят обсуждать, какие именно клановые интересы породили бомбардировки Югославии и действия в Косово. Специалисты с отвращением констатируют, что там обеспечивались даже не только геополитические, но и гораздо более приземленные интересы. Но об этом обслуга международных воров никогда говорить не будет. Не будет она говорить и о том, чем на самом деле были порождены бомбардировки Ирака. И у каких именно американских кланов какой конкретный счет был к лидеру Ирака Саддаму Хусейну. Никогда никто из таких морализирующих циников, находящихся на услужении у международных грабителей, не скажет о том, какие именно западные политические кланы сталкиваются при дележе непрозрачных рынков оружия на Ближнем Востоке и в Африке. И к каким катастрофам это приводит… И во имя преодоления этой клановости и насаждения идеи справедливости они затеют сразу на многих интеллектуальных площадках России разговор о новой Конституции, которая по мановению ока, то есть по все тому же принципу табула раса, лишит нас клановости, восстановит у нас идею справедливости. Да и вообще вернет нам идеальное. При этом возвращать это идеальное необходимо только нам. А почему бы не попытаться вернуть его Западу? И навязывать парламентскую республику надо только нам. А почему бы не навязать ее, например, США?»114.
Эта цитата, на мой взгляд, ярко демонстрирует то мировоззрение, которым оказался пронизан верхний слой государственного аппарата – во всяком случае, к третьему президентскому сроку В. Путина. Заметим: конкретным поводом для этих размышлений послужило высказанное (где-то в прессе) мнение о том, что предусмотренная действующей Конституцией форма правления нуждается в корректировке: может быть, в преобразовании в парламентскую республику. Зорькин, естественно, защищает настоящую форму правления. Это, безусловно, его право. При этом, однако, ссылается на внешнеполитические угрозы – как: «…нынешний Запад… опустился теперь до грубейшего воровства, до исполнения государством роли рэкетира, действующего по наущению тех или иных международных воров». Что это за тон, что за стилистика? Действительно понимаешь, что ренессанс «советского», косного, изоляционистского сознания все же происходит. Поэтому и появляются «хорошо забытые старые», незамысловатые идеологические конструкции.
Попытаемся все же понять эту логику. Какие же конституционные проблемы обсуждаются в статье, посвященной вроде бы Конституции? Автор в основном перечисляет упоминания обвинения в адрес российского политического режима. Прежде всего, упрек в «клановости», т.е. в том, что государство вынуждено обслуживать интересы конкретной (правящей) группы, одного клана. Затем автор обвиняет некие враждебные силы в том, что они проявляют «показную заботу о наполнении нашей государственности идеей справедливости…», «навязывая» России такую форму правления, как парламентская республика. Идея парламентской республики появилась в публичном поле в ходе дискуссии о несовершенствах действующей Конституции – в частности, о перекосе в пользу полномочий президента. На эти «наветы» и отвечал председатель российского Конституционного Суда. Но вместо того чтобы отрицать клановый характер политического режима или недостатки Конституции 1993 г., он говорит о давних международных кризисах и о клановых интересах, лежавших в основе политики ЕС и США в Косово в 1999 г. и в Ираке в 2003 г. То есть как бы заявляет: они нас критикуют, а сами ничуть не лучше.