Трудный вопрос - Страница 4

Одним из последних пришел в 6-й «А» широкоплечий, грузный мальчишка в очках, с большим шрамом на правой щеке около уха. Он казался значительно старше любого шестиклассника. Увидев его, одни подумали, что он зашел не в свой класс, а другие решили, что это заядлый второгодник.

Мальчишка со шрамом, не глядя по сторонам, словно вокруг никого не было, громко топая тяжелыми ботинками, прямиком направился к задней парте, за которой сидели братья-близнецы.

— Ну-ка, сматывайтесь отсюда! — потребовал он. — Это мое место.

— Не понял, — сказал Мика.

— Не дошло, — как эхо, отозвался Ника.

Шрам на щеке мальчишки задвигался.

— Дойдет! — уверенно произнес он и снял очки.

Все остальное произошло очень быстро. Мальчишка спрятал очки в карман, вытянул руки, схватил братьев за одинаковые свеженькие, утром выглаженные рубашки и рванул кверху. Близнецы не сопротивлялись — встали и переглянулись.

— Повторю, чтоб дошло, — сквозь зубы процедил мальчишка со шрамом, но так ничего и не повторил.

Мика и Ника, не сжимая кулаков, одновременно ударили его слева и справа. Пощечины получились сильными, звонкими, точно еще одно стекло треснуло в классе.

Мальчишка удивленно отшатнулся от парты, братья разгладили смятые рубашки и сели, будто ничего и не случилось.

Кто-то захихикал. И сразу, как по сигналу, захохотал весь класс. Смеялись над мальчишкой с рубцом — очень уж озадаченным было его лицо. Он стоял и смотрел на братьев сначала без очков. Потом нацепил очки и опять долго смотрел на них. Вокруг смеялись, но это не смущало его. Наглядевшись, он молча отвернулся от близнецов и сел на одну из незанятых парт, на которой лежала сетка для продуктов.

Все продолжали следить за ним, а он двумя пальцами поднял сетку и покрутил ею в воздухе. По классу прокатился новый смешок.

— Ха-ха-ха! — скрипучим голосом передразнил одноклассников мальчишка. — Чье добро?

— Мое, — откликнулась от окна Маша Агеева.

— Будешь со мной сидеть? — Мальчишка еще раз крутанул сеткой. — А то выброшу!

— Буду, — ответила Маша.

— Тебе повезло!.. И запомни…

Что он еще сказал — никто не услышал, потому что все, даже Мика с Никой, не могли удержаться от смеха.

— Эй! В шестом «А»!.. Что там у вас? — донеслось с улицы.

Андрей лег на подоконник и увидел под окном Марину. Она прижимала к груди стекло.

— Принимай!.. Сторожиха с ним не пустила!

Андрей осторожно взял стекло. Минут через десять оно было вставлено в раму. Маша старательно протерла его до блеска, а осколки старого стекла вынесла из класса.

Андрей запоздало поблагодарил Марину. Гриша тоже похвалил ее.

— Где тебе сидеть нравится? — спросил он.

Марина тряхнула огненными волосами.

— Мне все равно.

— У меня свободное место, — сказал Гриша.

— Я подумаю! — ответила Марина.

Первое сентября пришлось на субботу. Родители отдыхали, а для школьников это был рабочий день. Но зато вся первая учебная неделя состояла из единственного дня. Завтра — воскресенье, и Гриша решил назначить на завтра вылазку в лес. В субботу он пораньше пришел в школу.

К тому времени, когда в классе стали собираться ученики, на доске уже было написано заманчивое объявление:

Желающих нашлось много. До самого звонка вокруг Гришиной парты толпились мальчишки и девчонки. Записались и братья Арбузовы, и Андрей, и Марина.

— А куда поедем? — спросила она.

— На Карельский, — ответил Гриша и выжидательно посмотрел на нее.

Марина отошла от его парты.

«Не сядет со мной!» — подумал Гриша и вздохнул. Нравилась ему эта девчонка с огненными волосами.

— Пиши! — требовательно сказал кто-то и ткнул пальцем в Гришин блокнот. — Пиши — Чернов Борис!

Это был мальчишка со шрамом. Он подождал, пока Гриша запишет его фамилию, потом крупно зашагал к своей парте, остановился, посверлил глазами братьев Арбузовых и сел рядом с Машей. Она готовилась к урокам — доставала из портфеля тетради, ручку, линейку. Чувствовалось, что она во всем любит порядок. Маша первая сказала:

— Здравствуй!

Шрам на щеке Бориса дрогнул.

— Приветик! — небрежно ответил мальчишка и, заметив в портфеле у Маши уже знакомую сетку для продуктов, добавил: — У нас этим делом бабснаб занимается.

— Кто?

— Бабснаб… Бабушка-снабженка.

Маша улыбнулась не очень весело.

— У нас бабушки нету, а мама — болеет…

Занятия начались с урока математики. Звонок еще не умолк, а учитель уже вошел в класс. Все, кто не сидели за партами, бросились к своим местам. Марина сделала вид, что растерялась. В первых рядах было только одно незанятое место — рядом с Гришей, и она заспешила к его парте. Получилось так, как будто это произошло случайно.

Математик стремительно подошел к столу и небрежно положил папку со змейкой на стул. В классе поняли, что учитель сидеть не собирается. И он действительно за весь урок ни разу не присел. Выглядел учитель бодро и молодо, но на висках проступала седина. На строгом пиджаке — ни единой морщинки. Складка на чуть расклешенных брюках была острой, как бритва.

Казалось, учитель ни разу не взглянул на доску, и ученики очень удивились, когда он вдруг произнес:

— Мне понравилось ваше объявление — с настроением написано. Но я не люблю терять время даром и потому прошу, чтобы к моему приходу доска всегда была чистой… Кто староста или дежурный?

В классе еще не распределяли обязанностей: старосты не было и никто не назначил дежурного. Встала Маша и пошла к доске. Пока она стирала объявление, учитель сообщил, что зовут его Глебом Николаевичем и что в математике, которую он будет иметь честь преподавать уважаемым слушателям, самое главное — уметь мыслить. Он так и сказал: «иметь честь» и «уважаемым слушателям». Непривычные для школьников слова вызвали у многих улыбку.

— Считать, извлекать корни, находить логарифмы, решать уравнения любых степеней, — продолжал учитель, — со всеми этими и многими другими операциями быстрее и успешней справляются счетные машины. Они освобождают человека от того, что некоторые называют сухой математикой. Нам с вами остается мыслить.

— Вот хорошо-то! — послышался чей-то насмешливый голос. — Машина работает, а ты сидишь и думаешь!

— Сидишь и думаешь, что мыслишь? — спросил Глеб Николаевич с иронией и тотчас перешел на прежний деловой тон: — Чтобы вы меня поняли правильно, попрошу вас выслушать и решить одну задачу. Записывать ничего не надо.

Он коротко, четко изложил условия задачи. В фабричной кладовой хранились 3234 пары черных и 1459 пар белых носков. Случайно их разъединили и перемешали, а электрическая лампочка в кладовой перегорела. Требовалось в темноте взять минимальное количество носков, достаточное для того, чтобы обязательно образовалась пара одного цвета.

Каждый решал задачу по-своему: одни морщили лоб и усиленно моргали глазами, другие не мигая смотрели в одну точку, а Маша, возвращаясь от доски к парте, загибала пальцы то на левой, то на правой руке.

— Ты что — совсем дура? — шепотом спросил у нее Борис.

— Почему?

— А зачем к доске полезла?

— Так ведь надо кому-то.

Глеб Николаевич строго взглянул на них и хотел сделать замечание, но помешал Андрей.

— С такими цифрами в уме не справишься! — пробубнил он громко. — На доске бы или в тетради…

— Хорошо! — согласился Глеб Николаевич и снова взглянул на Бориса Чернова. — Попрошу к доске вас, молодой человек!

Все почувствовали облегчение и с нескрываемым любопытством повернулись к Борису. От него ждали очередной грубости или нелепости. Ничего толкового он сказать не может — так думали его одноклассники.

Борис встал, но к доске не пошел — остался за партой.