Трудный путь к диалогу - Страница 3

- Кому, вы думаете, после того как игры отложены в сторону, трудней? Трудно ли молодежи?

- Нет! Нет! Она чаще всего равнодушна к политике. Если кому и трудно, то это старым людям. У меня тетка - пожилой партийный человек, коммунист. Она... она даже телевизор не выносит. Ей мучительно смотреть на то, что разрушает мифологию. А я ей говорил всегда: придет у нас время. Сейчас мы свидетели пятой Российской революции - после 1905 года. февральской, Октябрьской и хрущевской. Я понимаю, что риск пятой революции очень велик, не знаю, победит ли она. Но что она началась - несомненно.

- А мы при этом думаем и гадаем: будет что-то сдвигаться или нет и от кого это зависит: от верхов или от низов.

- Пока от верхов. Пока так. Потому что пятая революция... она идет сверху. И она должна идти сверху, поскольку в низах разброд и инерция, сопротивляющиеся - огромная сила. При этом нельзя сразу...

- Итак, время пришло. И молодежь упрекают за то, что она живет на всем готовом, сыта и еще чего-то хочет, бесится. Как вы относитесь к этим упрекам и упрекаете ли вы? Стал ли фильм "Легко ли быть молодым?" откровением для вас?

- Это было открытием для тех, кто считал, что история борьбы за некий социальный идеал есть борьба за обеспеченное, сытое и одетое будущее. Что вот только всех обеспечат - и будет все прекрасно. Мы знаем, с христианской точки зрения, что это не так. Обеспеченность всем, а у нас и ее нет, все равно не решает проблемы сугубо человеческой - проблемы духа. "Не хлебом единым жив человек", поэтому трагичность нравственной нетвердости мне понятна - кроме хлеба нужны еще и духовные идеалы, а они отсутствуют. Плохо не то, что люди сыты и обуты, а то, что им нечем жить. Потому что нельзя жить тем, что предлагали им. Материализм здесь несостоятелен.

- Поэтому именно среди молодежи совершается сейчас все больше преступлений?

- Это результат глубокого нравственного и духовного, идейного и социального кризисов. У нас шло искусственное обеднение духовной культуры. В то время как она должна была развиваться органически, ее пытались ломать, подхлестывать вперед или урезать, когда производили идеологическую селекцию. Вот почему произошел разрыв в духовной традиции. Неудивительно, что вырвались такие темные стихии на поверхность. Они могут обуздываться только духовным началом. Если этого начала нет, если человек о нем не имеет представления - в нем вылезает зверь. Хуже зверя - демон.

- Скажите, а со своими детьми вы нашли взаимопонимание? Они люди верующие?

- Да. Думаю, что нашел. Я им все объяснял с самого начала. И ситуацию в стране объяснял. Говорил им о правде, о Боге, о жизни. В школе все было другое. Верить или не верить - они сделали свой выбор... Дочь закончила медицинский, но работает иконописцем. Сын - музыкант в рок-ансамбле. Они верующие люди.

- Отец Александр, только ли из-за 1000-летия крещения Руси изменилось сейчас отношение к церкви?

- Думается, что это лишь уместный и хороший повод. Я уверен, что наши государственные руководители поняли, что дискриминация миллионов верующих, презрение к вековым нравственным и культурным ценностям ничего доброго не принесли. К тому же вражда против верующих, насаждавшаяся антирелигиозной пропагандой, вносила раскол и раздор в общество, создавала большую категорию людей "третьего сорта". Это было опасно, несправедливо, бессмысленно. И, разумеется, недемократично. Ведь одно из первых условий демократии - свобода личных убеждений. А эта свобода предполагает и свободный обмен информацией, которая у нас была ограничена.

- Теперь местные власти не вправе диктовать, скажем, быть колокольному звону на их территории или нет. Нужны ли еще какие-то акты, которые устранили бы противоречия с Конституцией и укрепили свободу вероисповедания?

- И указы и акты нужны, безусловно. Борьба будет идти. Но местные власти могут гораздо больше, чем они вправе. Не думайте, что звонок из Москвы теперь многих может одернуть. Местные власти остаются местными властями.

- И не только по отношению к церкви.

- Новые установки встретили много трудностей. Причина проста: косность мышления, неспособность быстро перестроиться, понять изменения. Они слишком быстро произошли, а люди живут инерцией. Ведь чиновник - самый осторожный человек на свете. Он потому и такой живучий - со времен Древнего Вавилона до наших дней. Например, община просит ее зарегистрировать, местные власти ей отказывают. Начинаются поездки в Москву и обратно. Сейчас это нередко отражается в прессе, а раньше отражалось в программах "радио - голосов". По этому вопросу у нас выступали священники Якунин и Эшлиман. Но их лишили права служить. Эшлиман умер, а Якунин попал в лагерь, потом в ссылку. Сейчас он выпущен и служит, активно действует.

- Говорят, у вас тоже были неприятности.

- В юности у меня был духовник, отец Петр Шипков. Он пробыл в лагерях и ссылках 30 лет. Потом его реабилитировали. На фоне его мытарств мне даже как-то неловко говорить о том, что было со мной. Скажу так: в трудные годы я научился ценить каждую минуту. Благодарю Бога за то, что имею возможность служить без перерыва четвертый десяток лет.

- При всем этом многие считают вас еретиком.

- Все это пустые домыслы. Я никогда не защищал учений, которые были бы осуждены церковью. В православии присутствует дух свободы и допускаются различия в так называемых "теологуменах", богословских мнениях. Но порой люди, которые забывают об этом, выдают неугодные им мысли за ересь. Только и всего.

- Судя по вашим публикациям в светских журналах, вы пишете и для верующих людей, и для неверующих...

- Для меня все люди - дети Божий. И в неверующих я никогда не верил. Для меня атеист - это верующий, не осознавший свою веру. Потому что Бог живет в душе каждого человека.

- И вы считаете совместимым пребывание в партии и комсомоле с религией?

- Во многих компартиях мира это допускается. Церковь не диктует человеку политических убеждений. Но по уставам нашей партии, нашего комсомола такое сочетание не признается.

- А как вы думаете, предохраняет ли вера от преступления ?

- Она не является абсолютной гарантией, что человек застрахован от преступления. Но в ней содержится могучий внутренний импульс, направленный против зла. А именно это и важно. Пожалуй, намного важней страха перед уголовным наказанием. Преступление сильнее тормозится изнутри, чем извне.

- И если бы сейчас священникам разрешили идти служить в тюрьмы, вы бы пошли?

- Конечно! Там обязательно нашлись бы люди, которым мы нужны. Кстати, закон не запрещает посещения тюрем духовенством. Но практически это допускается крайне редко. Я знаю лишь один-два случая - исключительные.

- Вы часто цитируете на английском...

- Сейчас все на английском. Естественно, мне не приходится разговаривать с кем-то, и художественную литературу читаю редко, только фантастику. В основном философские, библейские работы - это моя главная тема вообще.

- Тогда хотелось бы знать, как вы относитесь к рок - опере "Иисус Христос - суперзвезда"?

- Это музыкальный апокриф. Кто читал либретто, тот знает, какие смешные и жалкие слова там написаны. Но музыка отличная. Люди должны по-разному выражать свои чувства. Мы не должны диктовать искусству и творчеству. Музыка оперы мне очень нравится. Но либретто скверное. И хорошо, что трудно понять, что поют.

- Отец Александр, могли бы вы год назад представить себе несколько лекций в день, ваш творческий вечер в ЦДЛ, статьи в "Иностранной литературе", "Горизонте"?..

- Сейчас я чувствую себя подобным стреле, которую долго держали на натянутой тетиве. Я всегда делал то, что требовал мой долг, но масштабы были ограничены. Апостол Павел говорил: "Горе мне, если не возвещаю Евангелие". Но все мои мечтания сбылись. Кроме одного пока - работы в кино. Совершенно серьезно! Некоторые мои теоретические труды можно экранизировать.

- Теоретические богословские труды?